|
* * *
Как широкий свитер складчатый,
Снег на городе повис.
Кто лежит – свернись калачиком,
Кто идет – остановись.
Хлопья крупные, просторные,
Лица бледных фонарей.
Кто подумал слово вздорное –
Проглоти его скорей,
Кто замыслил дело лютое –
Позабудь его навек:
И сердца, и стены кутает
Шерстяной мохнатый снег –
Не спеша, спокойно, истово.
Ты усни – и я усну.
Не иначе, кто-то выстрадал
Этой ночи тишину.
*
* *
Сядет на краю двора-колодца
Девочка-зима с веретеном,
Улыбнется –
и перевернется
Ресторан, аптека, гастроном.
Снег, как будто вылетев из рая,
Закружит, помедлив на краю,
И часы на башне заиграют
Ледяную музыку свою.
И пойдут описывать кривые –
Хлопья, отделившись от стены,
Точно так же – тихо, как живые,
Мертвые заходят в наши сны.
Бабушка стоит за пирожками,
Очередь колеблется, как дым,
Двигаемся малыми шажками,
В незнакомой комнате сидим,
Второпях готовимся к ночлегу,
Пахнет лесом от пучка травы,
И строка про вещего Олега
Струйкою течет из головы.
Ты ли меня спрашиваешь, я ли
Отвечаю, но в глазах рябит,
Руки зябнут, и пододеяльник,
Туго накрахмаленный, скрипит.
И опять, процеженный сквозь ветки,
Опрометью, тенью по стене,
Как ладонь, слетевшая на веки, –
Только снег в окошке, только снег.
*
* *
Не давай мне спать, Господи, не давай мне спать –
Тряси меня за плечо, хлещи по щекам –
Потому что дымятся проталины, и отверста пасть
Геенны, и время в руке тяжелеет – хоть монету чекань.
Потому что заголившаяся земля
Пахнет женщиной, и прозрачная голова
Ветра наклоняется, надувая щеки, пыля,
И горит трава,
Водосточные трубы выблевывают талый лед,
И по веткам бегут зеленые огоньки,
Едва дотронешься до руки – и вот –
Слова уже пылятся, ненужные, как коньки.
*
* *
Гнутся шеи фонарей, как ковыль-трава,
И летят из-за морей сизые слова,
Солнце медлит на краю голубиных крыш,
Ветер дует, я горю – но и ты горишь.
Гнутся шеи фонарей, как трава ковыль,
Обними меня скорей через много миль.
Посреди кирпичных рощ, каменного сна
Ночь застегнута на брошь яркого окна.
Смуглый тополь гол и тощ, как подъемный кран,
Молодой голодный дождь бродит по дворам.
Монотонные шаги слыша до утра,
Мы с тобой, как угольки, догорим дотла.
*
* *
Щеголь, плут, лицедей, книгочей,
Говорливый, как вешний ручей,
Острослов, остролист, сердцелов,
Певчий дрозд, потрясатель основ,
Пересмешник, Федот-да-не-тот
В переливах тягучих пустот
От Архангельска до Костромы,
Часовщик, балетмейстер зимы,
Собутыльник живых – и теней
Побратим, женолюб – не верней,
Чем Эней, не странней, чем иной
Сумасшедший в стране ледяной, –
Старый, юный, везунчик, двойник,
Шелестящий – не тополь – тростник:
Затрепещет – хоть плачь, хоть пляши,
И ромашка торчит из души,
Точно воткнутая в снегу.
Отмахнуться бы – да не могу.
*
* *
Беспричинное счастье – до слез –
Газировкой, ударившей в нос,
Под ногою блеснувшим осколком,
Крытым рынком, лиловою челкой,
Под которой изогнута бровь,
Первым дымом зеленых костров
На ветвях, неприрученным эхом
В одичалом дворе, где проехал
Мотоцикл, воробьями в песке,
Лавашами в грузинском ларьке, –
Пыльной улицей прущее счастье, –
Где подростки на роликах мчатся,
Неожиданное, как жизнь,
Вдруг нахлынувшее – держись!
*
* *
Вот он плывет над нами – призрак, Бессмертный полк,
В гулком «Ура!» – как будто грохот «Катюш» не смолк.
Дедушки черно-белые, глянцевые отцы,
Ветер лижет их лица – на палочках леденцы.
Все мы на запах Победы слетаемся, как на мед,
И мертвецы над нами тихо плывут вперед,
В будущее. Молчали деды – придя с войны.
Внуки пригубят крови дедовой – и пьяны,
Столько ее разлито – рядом ли, вдалеке –
Все мы стоим по шею в теплой ее реке.
Волны ее упруги: здесь, посреди реки,
Все поневоле братья, на берегу – враги.
Завтра пойдут колонной дети – и встретит их –
Черной икрой ОМОНа площадь: не для живых!
Вот сгорят они в танке, примут последний бой –
Мы их наденем на палки и понесем над собой.
Будем любить их нежно, в мутном глазу – слеза,
Будем любить их – павших, ну а живых – нельзя.
Вязкое солнце льется, брызжет багряный шелк.
Главная наша надежда – мертвых засадный полк.
*
* *
Как я люблю вас, современники,
Чьи косточки еще не ломаны,
Не знающие бед, ремейками
Злодейств – не согнанные толпами
В подвалы. Мальчики и девочки,
Люблю вас, петеньки и катеньки,
Еще не ссыпанные – мелочью
Из волосатых лап – на каторги.
Как я люблю вас, современники,
В тенечке ждущие под соснами,
Когда из вас навяжут веники,
Когда засыплют вас доносами,
Напишут «ВРАГ» большими буквами,
Везя дорогами разбитыми
Туда, где вы, почти не пуганы
И, в сущности, почти не пытаны,
Пред окровавленною стенкою
Погасите улыбки-лучики.
Как я люблю вас, современники,
Мои случайные попутчики!
|