|
ПРОСТИ
Прости и словом, и душой
за предосенние дожди.
Что не сумел в июльский зной
прохладным ветром стать,
прости.
За то, что время нарасхват
у ежедневных вечеров,
что встретить будущий закат
без женских глаз я не готов.
За кратковременность весны,
полёты в небо наугад,
за то, что дни обречены
и нет дороги им назад.
Прости за лишние слова,
непреднамеренную ложь…
Как всё же ты была права,
что в одиночку не дойдёшь.
*
* *
У дороги пока что ничьей
сорок тысяч различных путей
и не меньше не пройдённых вёрст
до насиженных мартовских гнёзд.
Не случайно сомкнулись пути,
не решаясь любовь обойти…
Почему же тогда на глаза
накатилась святая слеза?
Не спеши возражать,
помолчи.
Пусть слова растворятся в ночи –
мы сердцами друг друга поймём,
а с утра зашагаем вдвоём
по дороге твоей и моей,
где всегда будет петь соловей.
ПОЛЁТ
ДУШИ
Мы привыкаем к сказке миражей,
ходить по кочкам на гнилых болотах,
считать, что утро вечера свежей
и перемен глобальных неохота.
С горы спускаться легче налегке,
чем на подъём с изношенной проблемой.
Мечтать о крыльях, лёжа в гамаке,
куда приятней, чем сидеть с дилеммой.
Привычным стало всюду обходить,
переступать и прятаться за спины,
не замечать разорванную нить,
в любых делах «растягивать резину».
Удобней так: спокойнее в тени.
Одним – вперёд, натягивая лямки,
другим – болото серое сродни,
а там, глядишь, и перескочишь в дамки.
У каждого есть выбор, но какой?
Кому журавль, а кому синица…
Неравнодушье к истине стремится,
лишь безразличью по душе покой.
*
* *
Не хочется родных своих терять,
искать друзей, а находить измены;
записывать в потёртую тетрадь
грядущие на службе перемены.
Надеяться на чью-то болтовню,
менять в шкафу любимые одежды,
услышать вдруг: «Потом! Перезвоню», –
на свой звонок живительной надежде.
Забыть, как пахнет в поле розмарин
в конце июня в пору сенокоса,
ночные сказки маминых перин
и нежный пух на тополиных косах.
Душа моя не сможет колобком
скатиться в бездну тихого забвенья,
она ещё способна босиком
переступить через порог сомнений
и убежать в просторы января
к своим друзьям под голубые своды
без ощущенья, что истратил зря
святым Отцом подаренные годы.
*
* *
Хотя и не был на чужой войне,
что на Востоке разрывает мины,
она сидит осколками во мне
от ощущенья, что и я повинен
в потоке слёз несчастных матерей,
в пучине зла вселенского размера…
И боль в душе становится острей,
когда деянья прикрывают верой.
Чужой войны, как и ничьей беды,
не может быть, такого не бывает –
весной везде хотят цвести сады,
как на Востоке, так и в отчем крае.
Сегодня нам, на счастье, повезло,
но завтра мир изменится от лени.
Пока над миром торжествует зло,
нельзя смиренно преклонять колени.
*
* *
Мой дом открыт соседям и друзьям,
чужой беде и глупой суматохе,
тем, кто порой навязчиво упрям
в своём желанье лишний раз поохать.
Открыта дверь желающим помочь
не на словах, а маленькой крупицей,
и даже тем, кому вторую ночь
в пустой квартире одному не спиться.
Могу впустить замёрзшие сердца,
их обогреть и подарить в дорогу
простой совет, достойный мудреца:
кто сам грешил, тот не осудит строго.
Но лишь душа открыта для одной,
для остальных в ней не хватает места.
Она во мне.
И до сих пор со мной
ей в ноябре, как и весной, не тесно.
*
* *
Одни взлетают утром из гнезда,
другие ждут пернатого с охоты;
уходят в неизвестность поезда
и на перроне остаётся кто-то.
Невольно привыкаем провожать
свои года и ожидать рассветы,
не заправляя тёплую кровать
для тех, кто мёрзнет от разлуки где-то.
От расставаний до счастливых встреч
ни полчаса, а годы ожиданий,
и кто любовь сумеет уберечь,
тот и дождётся нового свиданья.
Нам провожать кого-то суждено
самой судьбой и никуда не деться.
Так лучше год выглядывать в окно,
чем без разлук, но с охлаждённым сердцем.
*
* *
Сменяет день глухая ночь, зарю – слепой закат.
Кто попытается помочь, тот станет виноват.
Им предначертано судьбой прожить всего лишь миг,
а понадеются на сбой, не избегут вериг.
Начало где-то ждёт конец, со всех сбивая прыть,
но счастье любящих сердец не в силах омрачить.
Душа бессмертна.
Лишь она способна превозмочь
не только злые времена, но и глухую ночь.
Старуха мрачная с косой началу не страшна –
январь сменяет летний зной, а листопад весна.
Уходит парус, ждёт причал, до встречи не заснуть…
Нет ни концов и нет начал, есть жизнь…
и в этом суть.
*
* *
Останусь златокудрым сентябрём,
мечтой твоей под заповедным клёном,
ступеньками на призрачный подъём,
поводырём на каменистом склоне.
Захочешь, незаметно январи
перекрою в весенние наряды,
займу тепла у пламенной зари,
но только вечно оставайся рядом.
Во сне моём, прошу, не исчезай,
не растворяйся призраком в тумане;
не верь, что грусть польётся через край –
моя любовь словами не обманет.
Вдвоём пройти до финишной прямой
нам суждено и не напрасно верю,
что ты откроешь только лишь со мной
на небеса невидимые двери.
ПОЗДНЯЯ
ОСЕНЬ
На перепутье задержался холод –
какой дорогой и куда быстрее?
Прожил сто зим и далеко не молод,
но в ноябре ещё слегка робею.
Под голый куст запрятаны каштаны,
за облака – встревоженные гуси.
Ждать снегопада вроде бы и рано,
но на стекле уже следы от бусин.
Ещё не время вспоминать о прошлом,
пока зонтам дождливое приволье,
но осень ищет в сундуках дотошно
меха зимы, не съеденные молью.
|