|
* * *
Пока жду снега, только нет пока,
А лето – словно быстрая река,
И звезд на небе три или четыре,
И рядом облака из молока.
Шумят деревья, птицы не клюют,
И впереди какой-нибудь июль,
И ты один в проветренной квартире,
Где старый тюль хранит следы от пуль.
И где-нибудь намечен урожай,
И дети уезжают за Можай,
И есть планет невидимые крылья,
Что хоть на пятерых соображай.
Но будет месяц, август и другой,
И кто-нибудь не очень дорогой
Ногой притопнет в пригороде пыльном
И мир блеснёт разглаженной фольгой.
Ни лёд, ни дым, ни патина перил,
Ни кто-то там, кому стихи дарил,
Ни кот в мешке, ни благодарный зритель
Не будут говорить, чтоб повторил.
Но если снег, то – промельк маховой,
И тихое кафе на Моховой,
И по одной, и просто говорите,
И чтобы дворник в шапке меховой.
*
* *
До дождя остались, как всегда
Понедельник, вторник и среда,
Три часа родительской субботы,
Еле говорящий тамада,
Магазин с квадратиком «кооп»,
Дачные петрушка и укроп,
Полчаса от дома до работы,
Юность, перешедшая в галоп,
Кофе в турке и сосед Фомин,
Пепельница, кресло и камин,
Четверговый дождь уже пролился,
Доставляя в вены витамин,
И в какой бы омут головой
Вылететь с дорожки беговой,
Чтобы там никто не удивился,
Думая, что это угловой.
*
* *
Раскосый снеговик лишится головы,
На нем любовь-морковь расти уже не может,
И, словно время лет мурашками по коже,
Скоропостижный снег растает до травы
Весенним звонарям плевать на тишину,
Сбоит их календарь шипованной резиной,
Гори оно огнем и сквозняком сквози нам,
Чтоб землю – в ширину и небо – в глубину
Здесь будет синева, там – солнце над рекой,
Вертлявая тропа, и как пройти к вершине
Я кажется пойму, ты только подскажи мне,
Какая тут страна, и год уже какой
* * *
Пожалуй, это просто полоса –
Не вижу цвет, не слышу голоса
Куда ведет – вперед или обратно,
В какие часовые пояса?
Я занимаю левые ряды –
Призы за скорость, плата за труды,
Не жалко повторяться многократно,
Обидно плакать из-за ерунды –
Вот, например, избитый монолог,
Про то, как волк ягненка уволок,
А лес большой и думаешь пока ты,
Не грех принять пролог за эпилог.
Но если нет обратной стороны
И всё равно – не то, что все равны,
Как быть по-настоящему богатым?
Не в смысле денег, в смысле глубины.
*
* *
такое иногда в прожекторах
что замираешь в ужасе на месте
то платье не понравилось невесте
то эхо заблудилось во дворах
и например какая-то звезда
прогнозам и угрозам не внимая
следит чтоб параллельная прямая
к другой не потянулась никогда
примерно половина сентября
проходит под эгидой батареи
где спрятались твои гипербореи
чтоб ветер им тетрадки проверял
и если эту землю побелить
координаты не определить
и клен без нарушений оштрафованный
не отразится в луже заштрихованной
* * *
Ответь-ка, что мне делать, если
С одним веслом плыву по Висле
А мы в такую степь полезли,
Куда не смели и помыслить
Разрушен берег, дети плачут,
Сдают игрушки надувные
Ну, пожелайте мне удачи
И оплатите проездные
Я третий год пытаюсь вникнуть,
Как развернуться в три приёма
Но доживаю до каникул
И нахожу себя у дома
Вход запечатан не печалью,
Ведь и она как будто в прошлом:
Прикосновения случайны,
Лишь обстоятельства нарочны
* * *
Нашим шубам с белым шумом
Снег над крышами – как шутка.
Видишь, кто его сдувает?
По-другому не бывает.
У тебя хватило такта
Над подарком не кудахтать –
«Ничего» тебе под силу,
Я его и попросила.
Так-то, безусловно, проще.
Освещает ёлка площадь,
И над всем твоим «не надо» –
Шуберт. Шуберт, серенада.
*
* *
Идёт бычок, качается,
Привычка у бычка.
Так в жизни получается:
Когда доска узка,
Когда наклон не выверен,
А дом стоит, как был,
Когда никто не выберет
Из тех, кого любил.
А солнечно над озером,
А утки хлопьев ждут,
И будет отпуск осенью
На сорок пять минут,
И шар зеркальный вертится,
И дерево растёт.
И никому не верится,
Что всем бычок идёт.
А он заходит за угол,
Где площадь и народ,
И весь, как будто заговор,
Идёт себе, идёт,
И лошади подковами
Звенят самим себе.
А он идёт подкованный
В латыни и в борьбе.
И соловьи над трелями,
И поезд в Дюртюли,
И лёд уже расстрелянный,
И майские прошли.
А он идёт вразвалочку
С портретом у плеча,
Нескладную считалочку
Губами бормоча:
«Идёт бычок, качается,
Голодный, может быть,
А песня не кончается,
И некому водить».
И ночь за ним, как занавес,
И речь над ним, как речь,
И непонятна заповедь,
Которой пренебречь.
|