|
* * *
Никто не отберёт у нас
ни радости, ни грусти нашей,
ни праздника весны вчерашней,
никто не отберёт у нас.
Никто не отберёт у нас
ни рая на земле, ни ада,
любви, так мучившей когда-то,
никто не отберёт у нас.
ПИСЬМО
Холодный май, сынок, холодный май!
Наш во дворе фонтан с отбитыми гусями
давно бездействует, и долгими часами
беседуя от скуки с небесами,
меняет над собою облака.
Те проплывают, поминай как звали,
уходят, окликай-не окликай.
Бог с ним, с фонтаном. Утро. Я берусь
за непосильный труд из жизни каждодневной,
из тренья дня об день, где всё – обыкновенно,
добыть огонь посредством вдохновенья, –
ведь добываю, если не ленюсь.
Но чаще вход к сокровищам души
отборными досками заколочен
крест-накрест умыслом чернорабочим
рассудка. Перед ним, как ни пляши,
бессильны перья и карандаши.
И потому, закрывшись в мастерской,
я праздник свой пишу словами небосвода, –
в нём истины другой работает свобода,
надолго разводящая с тоской.
*
* *
невесёлые мысли
в гнезде моих дум поселились
невесомая грусть
тонким клювом
как дятел
как дятел
чувства лучшие в левом боку
не надо клевать бы приятель
невесёлые мысли
в гнезде моих дум
загостились
*
* *
Я люблю тебя, дерево,
и твоё растворение в воздухе,
и паренье твоё надо мною.
и лёгкие вздохи.
И когда мне темно,
настежь я открываю окно,
и смотрю в темноту – ты паришь
над бедою моей у порога.
АПРЕЛЬ
– Что делает Природа?
– Что делает? – живёт,
в крылатый месяц года,
свободней всех свобод.
Сверкает или тлеет
(снег выпал-снег сошёл).
– Ну как тебе в апреле?
– В апреле хорошо.
Не думать о вчерашнем
и завтрашнем, и прав
тот куст, что нас, дурашек,
цепляет за рукав.
Приму любую шалость
апрельскую, и пусть
апрель вселяет радость
и выселяет грусть.
*
* *
Необозримое поле,
звон колокольный, звон…
Над деревенским раздольем
длился и длился бы он.
Чисто, свежо и спокойно –
нет ни забот, ни тревог.
Тайно, под звон колокольный
мне улыбнулся Бог.
*
* *
Ночь, море, ветер, камни,
огоньки далёких кораблей, –
приют, прибежище, укрытие поэта.
Светильник в незашторенном окне
беседует с луной о сокровенном…
*
* *
Свети же, ночная, вечерняя, утренняя звезда,
дай не разбиться о землю выпавшим из гнезда!
Не ради хлеба поющим не уставай-сияй,
в стае ворон орущих сиротам пропасть не дай.
Где б ни летать им, и где бы
ни встретить печальный конец,
им, обручённым с небом,
не снять обручальных колец.
*
* *
Мне довольно того, что на море рассвет и закат
сменяют друг друга, и небо, как встарь, голубое,
и в тающем лете под золотой звездопад
звучит мерным шелестом белая фуга прибоя.
Я – пришлая, что говорить! Иностранная речь
меня не чарует нисколько, но ласка морская
не раз мне припомнится… скал неприступность, –
их шлемов и плеч готический шрифт,
и порода исконно мужская.
На днях ослепительно белый катамаран
отпустит хозяина думать про дебет и кредит.
Я укутаюсь в здешний пергаментно-сизый туман,
пытаясь не слышать, как ветер тоскует и бредит.
*
* *
Б.
М.
Берег пуст. Холодная река.
В кромку льда уткнулись катера.
Рваным пледом застелил декабрь
русло неподвижного Днепра.
Склон горы крутой полураздет,
солнце уплывает за бугор,
и в домах так рано гасят свет,
и ни с кем не сладить разговор.
Разве что с тобою, старина,
Дуб на круче, друг ветвистый мой.
С глаз моих спадает пелена,
стоит мне увидеться с тобой.
*
* *
Прошла зима, и нехотя вошёл
небритый март в окоченевший город.
То сквер, то двор, то кое-где пригорок
собою занял. Первобытный голод
он утолит сполна, пинком свалив заборы,
с земли заспавшейся, тяжёлой и большой.
В снегах искристых, там, остался дня
волшебного мотив, каким-то высшим чудом
подаренный. И всё звучит оттуда
рефрен знакомый: «не забудь меня».
|