Перевод c английского Марата Баскина
Опубликовано в журнале Крещатик, номер 3, 2017
Перевод Марат Баскин
|
ПРОЗА |
Выпуск 77 |
Я расскажу тебе, как это случилось, но, пожалуйста, не перебивай меня. Я тебя очень прошу. Обещай, что не будешь перебивать! Если будешь перебивать, я потеряю нить повествования! И всё развалится, разобьется, разлетится… Всё. Весь мой рассказ, вся жизнь. И ты ничего не узнаешь. Ничего! Обещаешь? Тогда я начну. Начну с молодой женщины. Она сидит на одном из своих любимых кресел на кухне, а может быть лежит на диване в гостиной, или все еще нежится в постели. Молодая женщина с бледным лицом и влажным полотенцем. Полотенце закрывает ее лоб. Зовут её Юлия. У нее прекрасная квартира, прекрасный муж и непрекращающаяся головная боль. Юлии опять нездоровиться, говорит муж друзьям, с которыми проводит редко выпадающие свободные выходные. И поясняет, извиняясь, отсутствие в их компании жены: «Мигрень замучила!»
В будние дни муж встает, когда Юлия еще спит. Быстро одевается, готовит на скорую руку завтрак, так же быстро поглощает его. И, когда он почти у двери, Юлия открывает глаза. Она тяжело вздыхает. И этот вздох, похожий на стон, напоминает мужу, что он должен подойти к ней и поцеловать. Если ее лоб покрыт полотенцем, он целует ее в нос или в правую щеку. После этого она снова закрывает глаза. А он бежит к двери. Ему надо успеть на семичасовый поезд.
Она открывает глаза, несколько минут задумчиво смотрит в потолок. Потом снимает полотенце со лба. Встает, одевается, моется. Переходит из комнаты в комнату, берет какие-то книги, какие-то вещи, бросив на них мимолетный взгляд, бросает их куда попало, и, сделав такой обход, останавливается, задумывается о чем-то, начинает новый обход в обратном направлении, иногда возвращая, а иногда нет, вещи и книги на свои места. Такой ритуал повторяется несколько раз в течение дня.
Вечером возвращается муж; она лежит на диване. Лоб ее опять покрыт мокрым полотенцем, а руки безжизненно лежат поверх одеяла. Ужин не приготовлен, в квартире все тот же беспорядок. Муж повторяет свои утренние действия, только в обратном порядке: целуют ее в левую щечку, потом облачается в пижаму и халат, опять готовит себе на скорую руку еду и уходит в спальню. Он читает в постели, пока не засыпает. Тогда она с трудом встает с дивана и перемещается на новое ложе, в спальню, и тихо засыпает рядом с мужем. На следующий день все повторяется с начала, в том же порядке.
О чем я говорила? Нет, не перебивай. Я вспомнила. Тот же распорядок дня, та же рутина. Ты же обещал не прерывать меня! Так не прерывай. Даже если я замолчу! Ведь ты обещал. Итак, на чем мы остановились? Тот же порядок, та же рутина! Но бывали дни, когда порядок нарушался, рутина отменялась. Это я говорю. Почему? Потому что знаю, вот почему! Мы подходим к главному событию. Будь внимателен. Итак, новое утро! Юлия открывает глаза. Мужа нет. Он ушел на работу. Юлия выпархивает из одеяла, как бабочка из кокона. Ее глаза блестят, светятся, сияют. Она надевает красивое платье. Настоящее красивое платье! Оно не похоже на тряпки, которые она носит каждый день. Она расчесывает волосы долго и старательно. Они становятся гладкими и мягкими, как мех лисицы. Потом она красит губы, придавая им таинственный блеск, наводит бежевый оттенок на щеки. Внимательно разглядывает себя в зеркале в ванной. Она меняет свою походку, любуясь собой, делает изящные движения перед зеркалом, и выходит из дома. Каблучки стучат по лестнице: цок, цок, цок. На улице, прямо возле ее дома, сидит маленькая горбатая старушка, похожая на собаку, которая примостилась рядом с ней. Она здесь всегда сидит. И всегда с ней собака. То ли мастифф, то ли бульдог. Когда Юлия проходит мимо, собака смотрит на нее настороженно и почему-то угрожающе. Каждого жильца эта собака встречает по-своему. Юлию – всегда настороженно и угрожающе
Юлия подходит к автобусной остановке. Да, да, автобусной остановке. Нет, это не далеко от дома. Ты опять меня перебиваешь?! Менее чем в одном квартале от дома. Там знак остановки. И она там стоит и ждет. И чувствует на себе чей-то взгляд. Испуганно оборачивается. Никого. Только старушка и ее собака. Она успокаивается. Может быть, это мастифф в меня влюбился, говорит она сама себе, вскакивая в подошедший автобус.
Через десять минут она оказывается на узкой улице, с домами, прилипшими друг к другу. Она останавливается перед одним из домов, звонит в колокольчик, бежит вверх по лестнице. Цок-цок, стучат ее высокие каблучки. Она поднимается на второй этаж, стучит в дверь. Кр-р-р, скрипит дверь. Она открывается. За ней мужчина. «Кх-х-х!» – откашливается она, показывая, что ей что-то мешает в горле. «Стакан воды?» – спрашивает он хриплым голосом и, не дожидаясь ответа, наполняет не очень чистый стакан теплой водой из крана. Она пьет воду с жадностью. Он следит за ее глотками, потом наклоняется к ней, так что его губы на уровне ее губ. Он хочет ее поцеловать. Но она отворачивается. Его лицо не меняет выражения. Он не злится, а берет ее руку и начинает целовать ее пальцы один за другим. И тогда она свободной рукой тихонько отводит его губы от своих пальцев и подымает его голову вверх, даёт возможность поцеловать себя в шею и дотронуться губами до открытой части груди. Он берет ее на руки и уносит в спальню. Через час, все еще в постели, прижимаясь, друг к другу, они едят медового цвета конфеты.
– Причёска совсем разлохматилась, – говорит она.
– Да.
Она дотягивается рукой до куртки на полу и достает из нее небольшое зеркальце.
– Ох, вся краска размазалась. И на щеках, и на губах…
– Не беспокойся, – говорит он и дает ей конфету. – Попробуй. У них внутри настоящий мед!
Она заворачивает конфету в салфетку и кладет в карман куртки. В тот самый карман, где у нее лежат салфетки и кое-что еще.
Через десять минут она уже у автобусной остановки. А через двадцать минут она возле своего дома. Возле старушки и собаки. Собака вздрагивает, когда Юлия проходит мимо. Она рычит, вскакивает, но потом опять ложится. Старушка, молча, сонными глазами смотрит на Юлию. Её глаза, как пустой стакан, ничего не отражают.
Вернувшись в свою квартиру, Юлия переодевается в обычное домашнее тряпье: старое и выцветшее. И когда муж приходит домой, он видит обычную картину: Юлия на диване, мокрое полотенце на лбу, гримаса боли на лице, глаза полуоткрыты.
Он сочувственно вздыхает:
– Опять был плохой день? Бедняжка!
На следующее утро, оставшись одна, она достает из верхней полки шкафа большой пакет с конфетами. Она добавляет в пакет конфету от любовника. Потом перекладывает конфеты в маленькую коробку, собирая из них янтарный цветок. Вы знаете, что такое янтарь? Вы видели, как он светится изнутри, как будто внутри у него маленькое солнце? Она закрывает коробку, перевязывает ее лентой. Затем надевает платье. Хорошее платье, но не то, в котором она была вчера. Но тоже красивое. Очень красивое. И выходит на улицу.
Когда она проходит мимо мастиффа, тот вскакивает и замирает, пугая ее. Она быстро пробегает мимо. Собака смотрит ей вслед. И старуха, как и собака, провожает ее взглядом.
К остановке она подбегает одновременно с автобусом. И в спешке роняет коробку с конфетами. Золотистые шарики разлетаются по земле. Она просит водителя подождать, пока она соберет конфеты, но водитель отрицательно машет головой, и Юлия вскакивает в автобус, оставляя на земле желто-золотистое пятно.
Любовник удивлен ее появлению.
– Я была уверена, что ты хочешь меня видеть, – бормочет она.
Он буквально толкает ее в спальню, но она сопротивляется:
– Не сейчас. Ты сердишься. Я должна сначала тебе объяснить. Мы должны поговорить…
– Чепуха! Я хочу сейчас! Мы хотим друг друга! И этого достаточно! – обрывает он ее.
– Ты не понимаешь меня! – кричит она.
– Что ты знаешь о моей жизни? – он неожиданно начинает сжимать ее шею руками. И она вдруг замечает, что руки толстые.
– Я не боюсь!– кричит она.
И он расслабляет руки:
– Ты не знаешь меня!
– Я знаю тебя лучше теперь, чем несколько минут назад, – шепчет она. – Я увидела тебя с другой стороны.
– Ты не оставишь его ради меня?
– Нет.
– Тогда уходи! – он говорит эти слова тихо, но с такой жестокостью, что дрожь пробегает по ее телу.
Опустив голову, она выходит из квартиры. На улице тепло, но летняя жара не согревает ее. Дрожь не проходит. Она не замечает, как она заходит в автобус, как выходит из него. Она бы не заметила и старушки с собакой, но блестящая горка золотых конфет перед старухой и собакой заставляет ее остановиться. Кто-то принес их сюда с автобусной остановки и аккуратно сложил.
– Но кто?.. – вопрос повисает в воздухе.
Лапы собаки упираются ей в грудь.
– Танцуй с ним! – говорит старуха.
Юлия замирает, не зная, что делать.
Но старуха повторяет:
– Танцуй же! – и почему-то плачет.
Собака кладет передние лапы в руки Юлии. Юлия пытается оторвать эти лапы от себя, но не может: между её руками и лапами собаки клейкая масса. И не остается никакого выбора, кроме как следовать ее движениям. Они кружатся вместе: большая черная собака и девушка, в странном объятии.
– Достаточно, – говорит старуха устало.
Собака пытается оторваться от Юлии, но не может. Ее передние лапы приклеены к ее ладоням. В конце концов ей это удается, она отрывается и кряхтит, как старик. А Юлия падает на спину. Свободна.
Она подносит руки к лицу. Ладони покрыты медом. Ей хочется посмотреть, лежат ли конфеты по-прежнему перед старухой и собакой. Но она не решается повернуть голову. Встает, и, не поворачиваясь, идет к дому. Медленно поднимается по лестнице. С трудом открывает дверь.
Войдя, не переодевается, как обычно, а садится на стул. И смотрит в никуда. Так сидит она час. Потом встает и идет вниз. Идти вниз ей тяжело. Она едва переступает ногами. Она слышит медленные тяжелые шаги соседа. Она знает, что это сосед, она знает, что он живет ниже этажом. Но сегодня он почему-то поднимается вверх. Они не смогут разминуться. И она опускается на ступеньку. Ноги подкашиваются. Ей кажется, что она слышит голос. Кто-то спрашивает о ее здоровье.
– Барышня, вам плохо?
Сосед наклоняется над ней. Она видит его розовый нос, синие джинсы, совсем не подходящие его возрасту.
– Оставьте меня в покое! – плача, выкрикивает она. – Все!
Он стоит над ней несколько минут, а ей кажется, что проходит вечность. Сосед медленно спускается к себе. Она ждет, пока за ним закроется дверь. Потом делает попытку встать. Не получается. И она, как раненный зверь, ползет обратно в свою квартиру. Дома она языком слизывает слезы. Их соленый вкус напоминает ей о детстве.
Муж приходит домой значительно позже обычного времени. Он на нее странно смотрит.
– Нас выселяют, – говорит он.
Юлия смотрит на него, ничего не понимая. Его слова не доходят до нее.
– Ассоциация арендаторов сегодня объявила, что мы должны выселиться, – объясняет он. – Если сами не съедем, нас выселят. Силой!
– Почему? – она не спрашивает, она знает, почему ее хотят выселить.
– Они говорят, что…
– Это все из-за конфет, – она прячет голову между подушкой и диваном.
– Каких конфет? Причем здесь конфеты?
– Проверь лапы собаки. Они смазаны медом!
– Дорогая, о чем ты?!
– Старуха и собака, я говорю про них. Они хотят меня убить! Они хотят, чтобы я умерла! Им нужны мои конфеты с медом!
– О чем ты говоришь? Что за бессмыслица?!
– Оставь меня в покое! Оставьте меня все!
– Это бессмыслица, бессмыслица… – бормочет он и неожиданно замечает: – Знаешь, они сказали, что я могу остаться, а ты должна уйти! Я сказал им, что это незаконно! Мы будем бороться!
– Я не буду здесь долго жить. Я перееду.
– Ты имеешь в виду, нам надо переехать? Мы переедем вместе.
Она безразлично махнула рукой.
– Куда ты пойдешь? – спросил он. – Одна?
Она снова безразлично машет рукой. Он приносит мокрое полотенце. Нагибается над ней, пытается отодвинуть подушку, чтобы поцеловать ее. Внезапно он резко выпрямляется.
– Что это? – кричит он, отпрыгивая от дивана и начиная скакать по комнате. Потом замирает.
– Мм-мм?
– Я думал, что я что-то видел, – объясняет он свои прыжки.
– Тень на стене?
– Точно не знаю. Как будто увидел свой детский сон.
– Мне трудно в это поверить. У тебя был сон?
– Странный сон. В котором живут горбатая старуха, ее собака, молодая женщина и ее любовник.
– A я в нем была?
– Угадай.
– Я была молодой женщиной? Да? – она приподнимается, опираясь на локти. Кожа ее, то белеет, то розовеет. – Когда же это кончится?
– Это так просто не кончится…
– Почему ты идешь к двери?
– Для того чтобы показать, как это закончилось.
– Для того, что бы показать мне на дверь?
– Возможно.
– Ты хочешь проучить меня?
– Возможно.
– А что делать, если невозможно, если мне это не нравится.
– Твоё дело.
У него в руках вдруг появляется чемодан. Он чуть наклоняется и ставит его у дверей.
– Здесь твои вещи.
– Нет, не может быть! Упаковка всегда была моим делом.
– Три платья, две пары брюк, две пары обуви, зубная щетка. Все, что тебе нужно, – говорит он безразличным голосом, как офисный клерк. – И три комплекта нижнего белья.
– Да, – говорит она, заглядывая в открытую пасть чемодана. – Но я кроме желтизны ничего не вижу. Желто-оранжевый цвет. Мёд.
– Я пытался найти соответствующие цвета.
– Это ты! – кричит она и пытается бросить в него чемодан. Бросает, но не попадает. – Это ты все это подстроил! Чтобы избавиться от меня! Этот мёд, всё это сумасшествие! Ты хочешь избавиться от меня?
– О, нет, дорогая, нет! – он обнимает Юлию, поднимает ее и покрывает ее лицо поцелуями. – Ты знаешь, что это не так. Ты знаешь, как я люблю тебя. Я без тебя жить не могу!
Он толкает ногой чемодан в дальний угол комнаты. Потом нежно опускает жену на диван и кладет мокрое полотенце ей на лоб…
– Мы будем продолжать жить, как всегда, дорогая, – шепчет он. Он счастлив.
Потом, как всегда, он уходит в спальню.
Через несколько минут он засыпает, и его левая щека уютно прилипает к вязкому, медового цвета веществу, которое тонким слоем покрывает его сторону подушки.
Но что насчет собаки, старухи и любовника? Что это было? Сон, кошмар, видение? Уловка со стороны мужа? Не знаю! Я знаю только, что Юлия и ее муж остались вместе. В той же самой квартире на верхнем этаже, в течение многих лет. И это намного больше, чем я могу сказать о нас с тобой.
Перевод c английского Марата Баскина
/ Нью-Йорк /