|
МОЙ ШЕСТОЙ
ПОДВИГ
I
изящней мне хотелось тоньше
иной судьба дала маршрут
по смрадным свалкам суматошно
меня пути мои ведут
другим давно бы стало тошно
никак я не управлюсь тут
лишь выгребу одну я точно
грибы
другие вновь растут
все тоньше гнили смрад все тоньше
II
хлев чистить: только и осталось
на что еще я годен тут
тружусь не глядя на усталость
ответственный и тяжкий труд
но и полезный
как пред Богом
клянусь
и веря в то что прав
вступаю в райские чертоги
в руках надежно вилы сжав
*
* *
в ночи звучит призыв как плетка хлесткий
он гонит нас разбитою тропой
в неведомое и на перекрестке
в лицо нам лает ветер
в миг тупой
сдадимся мы судьбе что в каждом шаге
нас караулит зная наперед
что в царстве том куда идем с отвагой
иного больше не произойдет
чего уже однажды в жизни плоской
не послучалось с нами в миг тупой
когда звучал призыв как плетка хлесткий
и гнал вперед разбитою тропой
ВЫСтывШАЯ
МАТЕМАТИКА
гаснет очаг
ветер осенний на счетах дождя
палые листья считает
вечно один сберегая в уме
трижды по семь растрепанных облаков
и результат – убывающий месяц
если же корень квадратный извлечь из слякоти:
выйдет прохожий что плутает по грязной дороге
нам, уравненью с двумя неизвестными,
остается возведение в куб
взятого в скобки квадратные
сердца
что вопреки ожиданию
так и закончится падающею звездой
минус жестокий моей продрогшей души
что отменен на глазах бесконечности
сочувственным плюсом твоей души
все ж обещает
раннюю
ранящую
и бескрайнюю зиму
*
* *
на этих берегах штормящих
куда пути нас привели
мы клочья парусов на мачтах
что гибнут от земли вдали
но крепок нерв судьбы он долго
спасать нас будет в дни тревог
под кровом позабытым Богом
где с нами обитает Бог
ВАРВАРЫ
все люди в этом мире братья
и только варвары в нем чужаки
они таранят наши римы они стирают наши рифмы
они тиранят наши чувства
они едят наш хлеб
и наше пьют вино
усвоив нашей жизни соль
мы не заметили
как стало их бессчетно много
что именно они отныне братья в мире
где мы,
люди,
будучи не в силах есть их хлеб
их вина пить
и постигать их жизни соль
лишь чужаки
и оттого мы стали нетерпимо
таранить их римы стирать их рифмы
и ранить их чувства
ВОЛНЫ
ПУСТЫНИ
мы – волны
пустыни
память умершего моря
неустанно плывем
не умея достичь берегов
не чуя
что умерли
задолго до моря
той смертью
что была до рождения нашего
*
* *
куда несут нас эти дни?
но небо не осветят
знаменья легкие огни
никто нам не ответит
что впереди нам суждено
и кто о том хлопочет
нам нами Бог немой давно
от ужаса
хохочет
ЧЕРЕЗ
ЛИВОНСКИЕ ПОЛЯ
«Через
ливонские я проезжал поля…»
Ф.
Тютчев
Как щедро горизонт лесами вышит!
Как много здесь лугов, хранящих зелень!
И почему люблю родную землю
тогда, когда ее же ненавижу?
Бреду я по стерне сырой и дикой
под небом, тяжело разбитым снова.
Как много дорогого здесь, родного…
Чужого,
что я тщусь узнать сквозь дымку.
Сто глаз в меня вперяют рек изгибы,
с вершин за мной подглядывают горы
за каждым шагом с отчужденьем горьким.
Как будто в топях, я в оковах гибну,
обвившихся змеей вокруг лодыжек,
что среди вод муку печали мелет.
И огоньки, блуждая, светят еле
там, где ветра неприбранные дышат.
В час одинокий, если сумрак ляжет
на сердце, я хочу хотя бы стоном
иль шепотом, который в горле тонет,
ввысь прокричать: «Кто встал над нами стражей?
И кто всех нас, живых и мертвых, прочно
свивает воедино в узел плотный?»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я – кровь от этой крови, плоть от плоти
земли моей,
и в неотбитых почках
давно скопилась ненависть слепая
и вечная глухой любви покорность.
И одиночество свое, как корку,
я прикушу, бессильно улыбаясь.
DE
TRISTIA
Бывает
что печаль охвачена печалью
Она забьется в уголок души
как без вины виновная и долго
не может отвести глаза от рук своих
внезапно обессилевших которыми
она явила миру столько радости
Все самое красивое и истинное
всегда рождается печалью
И оттого саму печаль порой охватывает
невыносимая печаль
*
* *
Пред тем, как небосвод звезду зажжет
во лбу прохладном чащи, где олени
проходят чутко, – всем, кто здесь живет,
нам нужно выстрадать в себе ее явленье.
Пусть прежде хлеб созреет…
И
вино
забродит… Пусть шагает сын смелее,
и молодой луны улыбка мне в окно
пусть будет с каждым вечером нежнее.
Взойдет звезда…
Пока
ж еще в селе
день обмолота – урожая праздник,
еще сосед, слегка навеселе,
тесак готовит для кабаньей казни.
Взойдет звезда…
Нигде
не пропадет.
И свет свой вознесет над миром выше,
когда безумный снегопад пройдет
и занесет наш дом до самой крыши.
*
* *
Что в срок и свято начиналось,
сквозь мглу придет,
отыщет
нас…
И, словно сонный плач ребенка,
мы слышим в полуночный час
стон ветра,
вьюг…
Не
понимая,
с какою целью
и когда
на все даровано нам право,
что стало долгом навсегда?
|