|
* * *
Когда полноводье слов
сменяет долгая засуха
И горло щекочет застывший
непрорастающий звук,
Иду по следу дождя,
словно волчица по запаху.
Быть может, раскосые струи
излечат странный недуг.
От ожиданья дрожат
аллей
зелёные клавиши,
Знают – вкрадчивый, блюзовый ритм
вот-вот сорвётся на бег.
Мы тоже на ветке судеб
трепещем под ветром завтрашним,
Но, слава богу, когда в полёт,
не ведает человек.
Как хочется верить мне –
несчётно стихов до осени,
А осень – красный кленовый мост
в страну золотых дождей…
Но если июльским днём
зачем-то о будущем спросишь ты,
Ответит только крылатый шум,
промчавшийся стаей стрижей.
*
* *
Он не считал отшельником себя,
Не принимал молчания обета.
Но лишь во сне объёмами дразня,
Мир сжался, в перекрестье рам одетый.
Укрылся в ракушку шум быстрых волн,
Весна – в сквозной черемуховый ветер,
И что молчит неделю телефон,
Он по привычке даже не заметил.
Вновь наблюдал спокойно, как сквозь ноль
Струится время, утекая в завтра.
Сложна хранителя немая роль:
В путь провожать и не считать утраты.
Секунды проносились вдоль стены
С упрямостью стрелы, спешащей к цели.
Потом, наткнувшись на чужие сны,
Задумчивей, беспомощней летели.
Светлел квадрат знакомого двора –
Он сверху озирал свои владенья.
Шагающим в широкий мир с утра
Желал удачи, веры и терпенья.
Не те уже глаза последний год,
И всё-таки душа осталась зрячей…
Cменить хранителей придёт
черёд…
Где взять любви, чтоб выполнить задачу?
*
* *
Уходят люди, вещи остаются
Хозяев ждать, как преданные псы.
Скучают, дышат пылью гардеробной,
Мечтают снова выйти на прогулку,
Чтоб разогреть медлительную кровь
Седых владельцев; голубей кормить
И задремать спокойно на скамейке.
Святые сны… Как жаль, что впереди
Прогулка лишь до мусорного бака…
Уйдут в ничто прикосновенья рук,
Искристость взглядов на осколках жизни.
Могли бы вещи много рассказать
О мелких радостях среди печалей века…
Но время смотрит в зеркало своё
И за спиною шёпота не слышит.
*
* *
Прозрачно-фиолетовый февраль
Разбрасывал эмалевые звёзды.
И падала небесная печаль,
И от неё не только руки мёрзли.
Снежинку растопить в руке легко –
Печаль прикосновений не боится.
И, может быть, опаснее всего
Надолго подо льдом тоски укрыться.
Но жизнь-река течёт и подо льдом,
До дна не промерзая даже в стужу,
Шлифует боль, чтоб выбросить потом
На дальний берег несколько жемчужин.
*
* *
Из общей паутины мыслей, из заточения квартир
По миллиметру прорастает какой-то неизвестный мир.
Раздроблен цвет, аморфна форма, неясно – светел или нет,
Но чувствую в его спиралях дыханье дней, одышку лет.
Как он в пространстве развернётся? Что мне увидеть суждено,
И цифрою какой замкнётся многосерийное кино?..
В начале, впрочем, было слово. Потоки слов в эфир летят.
Но не найти тебе такого, чтоб воды обратились вспять.
Хоть говорим мы «Обречённый» – речам не справиться с судьбой.
Мир, временем приговорённый, без слов прощается с тобой.
Нет скорости внутри движенья, и, значит, страха тоже нет.
Быть может, только сожаленье – привычного саднящий
след…
Твоё согласие не важно, раз наконец понять сумел:
Да, постоянство лишь притворство сплошной эпохи перемен!
*
* *
Воздух нежен наощупь, как кожа младенца.
Вдаль, кругами по небу, уходит гроза.
Над домами забрезжила, радуя сердце,
Нет, не радуга, светлая лишь полоса.
Божий дар улыбнуться без всякой причины
Поистёрся о свежие швы перемен.
Но небесный лоскут, неизношенно-синий,
Распустился… Восторженно пахнет сирень…
Мне бы мудрость цветка: майским солнечным утром
Не пророчить, забыть про ветра ноября.
Только ночью вернуть их стремлюсь почему-то –
Потому что хочу, потому что нельзя.
От весны до зимы – расстояние взгляда,
От зимы до весны – тьма бессонных ночей.
Мир пронзительно разный, то щедрый, то жадный –
Потому что для всех, потому что ничей.
ЛЕТНЕЕ
Лечь в
дюнах на песок
и
телом слушать
Неровное дыхание Земли,
Коричневеть
живой
полоской суши,
Которой бредят в море корабли.
C вихрастым ветром
обниматься
тайно
Под недовольный гул ревнивых волн
И наполняться радостью случайной
В плену свободы
четырёх
сторон.
ПЕСНЯ
РОДНОМУ ГОРОДУ
С этим городом друг друга мы любили,
А теперь – как постаревшие супруги,
Для которых нежность – ждать и помнить, или
Наблюдать полдня в окно, зайдут ли внуки.
И, как водится, нет в этом виноватых,
Что из общей точки в разных направленьях
Мы глядим. Попались в дождь, как в cеть, фасады –
Город ветхое латает настроенье.
Слишком много в нём не мест – местоимений,
Свежих памяток друзей, ушедших в лету.
Не войти в кафе сквозь фото на мгновенье,
Хоть по всем фонтанам разбросай монеты.
Иглы кирх не спорят в небе с куполами.
По-балтийски переменчивое сердце
Верит: схлынет отчужденье между нами.
Ну куда мне от тебя, родимый, деться!
|