|
* * *
Мне дела нет, что тяжкий это труд –
Писать стихи и быть с душой в согласье,
Мне дела нет, чем это назовут
Когда-нибудь – удачей иль несчастьем.
И что строка рождается в поту –
Мне дела нет. Я этого не знаю.
Как яблоки срываются в саду
Осенним днём, – так я стихи слагаю.
Как яблоки срываются в саду,
Верша обряд печально и любовно,
Мне дела нет – в раю или аду.
Додумывайте, если вам угодно.
Покуда этот сад и чист, и мил,
Мне любо жить, не мудрствуя лукаво.
Мне дела нет, что недостанет сил.
Спасибо, что дыхания хватало.
*
* *
Виноградные гроздья, в застолье вино молодое,
И лозы виноватый и очень знакомый изгиб,
Лёгкий этот туман, что плывёт и плывёт надо мною,
Незакрытой калитки протяжный и жалобный всхлип.
Я не знаю ещё, что мне вспомнится, что отзовётся,
Что очнётся во мне набело и без лишних прикрас.
Почему-то твержу я одно: «Если только придётся,
Если только придётся вернуться сюда мне хоть раз».
*
* *
Я, видимо, живу счастливой –
Ко мне благоволит Всевышний:
В Кахетии цветенье сливы,
В Кахетии цветенье вишни.
А я забыла знать об этом
Во влажной мгле земли нездешней,
Что алыча покрылась цветом
И стала розоветь черешня.
О, всё люблю и всё приемлю
В краю, до камня мне знакомом,
Но кахетинское селенье
Я покидаю ради дома…
И будет шум реки бурливой
Всё отдалённей, всё неслышней.
В Кахетии цветенье сливы,
В Кахетии цветенье вишни.
*
* *
Я по-грузински плохо понимаю
И спрашиваю у своей родни:
– О чём поёт грузинка молодая?
И горцы отвечают: «О любви».
Всё о любви, хотя о ней – ни слова,
А лишь о красоте родной земли.
О чём теперь вторая песня? Снова
Мне горцы отвечают: «О любви».
О эти песни Грузии печальной,
Пускай мне и неведомы они,
Но для меня уже не будет тайной,
Что в них всегда поётся о любви.
*
* *
Очиоури
«Пури, кмели да хвино»
(хлеба, сыра и вина)
Очиоури.
С детства мне мечталось,
Что в этом звуке тайна заключалась.
О, как чарует чудный запах пури.
Очиоури.
Очиоури.
Как напев горянки.
Тамары чёткий профиль на чеканке.
Надолго нас дороги разминули.
Очиоури.
Очиоури,
Словно голос флейты:
«О, генацвале, о любимый,
где ты?»
Как серна, что покуда не спугнули.
Очиоури…
Очиоури.
Вот и повстречалась.
О, здесь всё так, как с детства мне мечталось:
Вино, и хлеб, и сыр, и звук пандури.
Очиоури.
*
* *
– Олико, – говорил ты. И вторила я: «Олико…»
Говорил ты: «Движенья такие я видел у лани».
Я смеялась тогда, и летел быстрокрылый Мерани,
Нас крылом задевая, и так нам дышалось легко.
И движенья мои ты забыл, и лицо. Бог с тобой!
Наша встреча давно заросла, затянулась корою.
Олико… Только имя клубится
ещё надо мной,
Словно ранний туман над ещё полусонной Курою.
ПОЗДНИЕ
СТИХИ
Запах магнолий и роз
Всё приглушённей к рассвету.
Так это поздно сбылось,
Даже и радости нету.
Дом твой, где жить мне пришлось,
Строгая важность паркета.
Так это поздно сбылось,
Даже и гордости нету.
Не, ничего, обошлось,
Только оставило мету.
Так это поздно сбылось,
Даже и жалости нету.
Дома, очнувшись от слёз,
Осознаю запоздалость…
Так это поздно сбылось –
Радость, и гордость, и жалость.
ПРОЩАНИЕ
С ГРУЗИЕЙ
Уже
улетаю. Селенья грузинские вижу.
Всё дальше Тбилиси, а сердцу – всё ближе и ближе.
В окно погляжу – облака, словно овцы в тумане.
А Грузия вся, как цветок на холсте Пиросмани.
И сыр, и вино есть – забота друзей на дорогу,
Так что ж мне так грустно и так одиноко, ей-богу?
Пила «Цинандали», лавашем с кинзой заедала,
В застольях, бывало, грузинам седым подпевала.
Весёлые песни слагала в стране винограда.
Была я счастливой, а большего мне и не надо.
Но как тяжело мне, как будто прощаться впервые!
Так что ж я не плачу и что мои щёки сухие?
И разве кого-то своей слезой я обижу?..
Всё дальше Тбилиси, а сердцу – всё ближе, всё ближе.
|