|
* * *
Жизнь как линейка от нуля до ста:
Считает дни и меряет минуты,
Расчерчен план, но линия не та
И циркуль счастья достается гнутый;
Смерть ластиком стирает чертежи,
А жизнь марает и чернит бумагу,
Плетет макет, возводит этажи
И создает строительную сагу.
ПЕРО
Вырываю
ещё одно перо из крыла,
Буквы горячи и рана в хребет вросла,
Шрамы строчек с утром одной длины,
На иссохшей коже почти что и не видны;
И зачем мне мысли, зачем меня жгут они,
Там, где время в вечность сливает слепые дни,
Где никто не придёт, никто и не мог прийти,
Где не тает лёд в обожжённой моей горсти;
Приручить сознанье, свернуть в шерстяной клубок,
Взять его и катить по тропинке вспять,
Добежать до распутья проросших листвой дорог,
Выбирай – не хочу, да не стоит и выбирать;
Сон сгустился и медленно стёк в рассвет,
Застывает завтра, зароют его в золе,
Замереть на час, переждать миллиарды лет,
Чтоб оставить след в поглощённой землёй смоле.
13.11
На
маленькой сквозной парижской улочке
Раздался крик: «Скорее, помогите!»
A он сидел и ждал, смотрел и слушал
И думал: «Hу бегите
же, бегите»;
Они метались в черно-желтом мареве,
«Пардон, мадам, мне только нужно знать,
Что происходит?» Это было правильно:
Спросить и побыстрей начать писать;
И чай остыл, и крики лишь усилились,
И ворд завис, и люди расползаются,
Рисуют кровью направленье вектора,
Координаты смерти смыть пытаются;
Как интересно! Ползают как ящеры!
Он камеру включил и стал снимать,
Ведь жизнь и смерть – явленья преходящие…
Эх, будет что коллегам рассказать!
*
* *
Стежки дорог сшивают города,
Пух облаков взбивают самолёты
И блёстки звёзд спадают иногда
На горизонт, на линию отсчёта;
Мне дали нить, и я её держу,
Себя продеть в ушко – чего же проще,
Я справлюсь, я судьбу опережу,
Вплетусь в узор, на страх, на риск, на ощупь;
Я вытку смысл, создам новейший крой
Из вытертых обрезков мёртвой ткани,
Игла кровит простроченной судьбой,
Я вмётана, я вшита, я не с вами.
*
* *
К Вавилонской башне мерно идут волхвы,
Принесли известье – все говорят как мы,
Все слова ясны, только отзвуки их немы,
Ведь звезда давно растворилась в котле зимы;
Короли устали, дремлют на кирпичах,
Не умеют строить, не будут и разрушать,
Овцы льнут к теплу, ослы как всегда кричат,
Пожилой погонщик пытается их унять;
У подножья ясли и сено кого-то ждут,
Кто потом уйдёт, оставив крестовый след,
Догорают царства, и вспять города текут,
Разрезает время след от слепых комет;
Вырастает башня и щерится на огонь,
Вверх ползёт терновник, врастая в калёный лёд,
Гвозди крепко вбиты в протянутую ладонь,
Всё проходит, и это опять пройдёт.
*
* *
Кий кометы бьет шары планет,
Черный стол космического пула,
Шар забит – планеты больше нет,
В лунной лунке скрылась и уснула;
Я играю тысячу веков,
Но на небе есть еще планеты,
Разрезая ночь серпом рогов,
Я кручу хвостом своей кометы.
СТАРАЯ
РОЗА
У зеркала, в ночном пространстве спаянном
Стояла роза и шипами дрыгала,
Ее наряд, стеклянный и приталенный,
Не шел ей, как она ни прыгала;
Она смотрелась в зеркало затертое
И видела судьбу свою нескладную.
Дни опадали лепестками мертвыми
И падали в коробку шоколадную;
Скривились потолок и стены сонные,
Старею – прошептала роза пьяная
И грохнулась на пол, ошеломленная,
Что красота ее непостоянная;
А зеркало язвило и надеялось,
Что роза отражением отравится.
Вода графина в лепестках рассеялась
И скрыла лик потрёпанной красавицы.
БРЮССЕЛЬ
Почему
на земле идёт дождь
Потому что когда никто не видит
Брюссель
Поднимается в небо
Взрывается облаками
Церкви стреляют грозою
А потом мостовая
Начинает стекать
По воздуху вниз
Играя градом камней
Из пленных подвалов
Зерно вылетает
И птицы купаются в пиве
И тогда
Спасаясь от скользких осколков
Наточенных каплями окон
Я понимаю
Почему я
Люблю
Вечную бельгийскую осень.
Д.Б.
Истеричные искры шагов,
Звук металла вливался в металл,
Сапоги простучали сто слов,
И кларнет свой сонет прошептал;
Всхлипы рук в заводной тишине,
Кисти ранены бритвой игры,
И пиликают пальцы по мне,
Как смычки, распалясь от жары;
Я бесшумно свернулась клубком,
Целовала подошвы твои,
Ты плясал и пинал каблуком
Декорации нашей любви.
|