|
* * *
Пятидесятый год. Я – у окошка.
Я напряжённо вслушиваюсь в мир.
Я вглядываюсь в сумрак заоконный –
Туда, где тополь выпрямился дальний,
Встречая ночь, как прежде, – в полный рост,
Вдыхая ветер, с запада, идущий.
Я вижу крыш соседних черепицу –
Просветы меж подвижными ветвями,
Разбухшими от долгого дождя.
Я слышу гул – подспудный, монотонный,
Земля вздыхает, набок накренившись,
Уходит влево, вправо подаётся,
Назад качнётся – и опять вперёд:
Ей нет покоя. Что её томит?
Что не даёт ей нынче ненадолго
Угомониться, дух перевести?
___
В израненной, усталой, скорбной почве –
Бесчисленные рваные обломки
Чудовищного туловища страшной,
Народом уничтоженной войны:
Изломанные тусклые обоймы;
Утратившие вес пропавшей пули,
Но свист её таящие в себе
Пустые гильзы прямо под ногами,
Звенящие, когда отбросишь их,
О сизый выступ рудного пласта;
Снаряды, ожидающие взрыва;
Затянутые вязким чернозёмом,
До времени умолкнувшие мины;
Немецких ржавых касок погремушки,
Зазубренные плоские штыки –
И что ещё? Там – склад боеприпасов,
От грохота которых содрогнётся
Окраина, заросшая полынью:
Да, это подорвались пацаны…
Там – бомба тупорылая, там – финка,
Там – всё ещё исправный пистолет,
Там – остовы корявые машин,
Там – гусениц безжизненные ленты,
Подобные раздавленным гадюкам,
В конвульсиях распластанным в пыли
С навеки переломанным хребтом…
А между тем журчащая вода
Уже к реке стремится вдоль дороги –
И путь её сквозь отзвуки беды,
Как бы прочерченный невидимой рукою,
На редкость прям. И юная весна
Действительно приносит избавленье
От долгого, жестокого кошмара
И новизной пронизывает мир,
Который всем принадлежит отныне.
И мы, в одежде, бабушками сшитой,
С сияющими лицами, – мы, дети
Сороковых, – на улицу выходим,
Идём к ручьям с бурлящею водою,
Кораблики весёлые пускаем,
Поскольку знаем – к морю уплывают
Решительные наши корабли
Под ветром, прилетающим с востока,
Сквозь щебет птичий, сквозь весенний день.
И я стою с тетрадкой драгоценной,
И радостное солнце я рисую,
Затронутые зеленью деревья,
Голубизну бездонную небес, –
И слово я пытаюсь написать,
Единственное, искреннее слово,
Вмещающее всё, что вижу я,
Что слышу я, что сердцем понимаю…
А жизнь – она ведь только началась.
*
* *
Как давно это было!
Как недавно! Сейчас.
Под сурдинку, вполсилы, –
На потом, прозапас?
Не угасло, не сплыло,
Потому что всегда –
Только в полную силу,
Чтобы встать, как звезда.
*
* *
Как в окно поутру – луч,
За окно ввечеру – взгляд.
Если луч – то уже жгуч,
Если взгляд – то всему рад.
Если рад, значит – впрямь вперёд.
Что же за душу вдруг берёт?
Не томит, но из тени в свет
Переходит. Легко? Нет.
Вслед за звуком – ну как всегда.
По чутью, по наитью? Да.
Вслед за веком. Привык – так.
Человеком – приник. Знак?
*
* *
Расплачутся ли дожди
Над тем, что бывало прежде?
Чего-нибудь всё же жди.
Приверженности надежде?
Когда-нибудь – не сейчас –
Припомнится всё, что было.
Сбывалось ли? Да не раз!
Но узел – не разрубило.
*
* *
Утешит кто-нибудь, но что-то – утаит.
Зачем? Да так. В который раз. На всякий случай.
И недосказанность с годами станет – жгучей.
Догадка – вспыхнет вдруг. Но сердце – устоит.
Не то чтоб выстоять сумел незнамо где.
Сумел возвыситься – над всем, что затевалось.
Такое выдержать – неужто удавалось?
Круги широкие – да тени – по воде.
*
* *
У тебя ли – единственный ключ?
От речей ли? Считай – от имён.
Мне бы – клич, словно встарь. Мне бы – луч.
Боль бы – с плеч! Да нельзя – вне времён.
*
* *
Никто не скажет мне, куда теперь – в ночи.
О чём же – сызнова? О месяце двурогом?
Ничем не связан я – и слёзы горячи.
Свеча в окне моём – да тропка за порогом.
*
* *
Движенье – к речи ли? – конечно же! – рискнуть –
И окунуться в эту зелень Подмосковья,
В сплошную невидаль, где сосны в изголовье
Шумели нехотя, чтоб небо распахнуть,
А с ним и всё, к чему рвануться довелось
Когда-то в молодости, – с празднеством вселенной
Открылся сразу мне огонь её нетленный,
А с ним и дух её, – и пенье началось.
*
* *
И всё преображалось вдруг –
Так, словно подан знак, – и звук
Сулил мелодии начало.
И, за мелодией вослед,
Блаженный разливался свет,
Чтоб дольше музыка звучала.
*
* *
Ты всегда устремлён в грядущее,
Новизны и отваги ждущее
От людей, далеко ведущее,
Чтоб воочию видеть сущее
Там, где примут и где согреют,
И в пути своём ты намаешься,
Но идёшь и ввысь поднимаешься,
Чтоб в годах, где казнят, не жалуя,
Слышать музыку небывалую –
В ней, и только, речь твоя зреет.
|