Опубликовано в журнале Крещатик, номер 2, 2017
|
IN
MEMORIAM |
Выпуск 76 |
Думаю, что с 1934 года, когда придуманный т. Гронским термин «социалистический реализм» был как бы под расписку выдан каждому «инженеру человеческих душ», и вплоть до «перестройки», в России было составлено не так уж много литературных манифестов, посягавших на незыблемость «основного творческого метода». Так что вполне резонно предать тиснению «Манифест иморжевизма», ссылки на который время от времени появляются в печати, но сам документ до сих пор не опубликован. Резонно это и по той причине, что поэт и переводчик Владимир Михайлович Матиевский (21.01.1952–25.01.1985) имел к этому «Манифесту» самое прямое отношение.
Удивительно, но В. Матиевский, один из соавторов этой предпостмодернистской программы, родился едва ли не в идеальной по советским меркам семье: отец – кадровый пролетарий, мать – работник «сферы обслуживания». В случае Матиевского поражает не само наличие поэтического таланта, который «выдается», смею думать, без учета социального происхождения, партийности, национальности, имущественного и образовательного ценза, – поражает таланта этого направленность и характер эволюции. Трудно себе представить, чтобы «рабочий парень с проспекта Металлистов», закончив вечернюю школу (из дневной его выгнали за хулиганство) и отслужив два года срочной службы на Сахалине, поступил на работу в… Библиотеку АН СССР, где руками молотобойца (Матиевский был прекрасным спортсменом и вообще физически очень сильным человеком) с трепетом перелистывал «Садок судей» или «Котика Летаева». Но все именно так и было.
Там, в стенах БАНа, и были им написаны первые (во всяком случае, на моей памяти), стихи, там и сложилась группа «иморжевистов», и на казенной машинке (своей еще никто не разжился), с великим множеством опечаток (освоить машинопись тоже еще только предстояло) был напечатан «Манифест».
Довольно скоро Матиевский ушел из БАНа, ибо жалованье библиотекаря позволяло разве что не помереть с голоду. Мне в этом смысле повезло, я «сидел на рабочей сетке», получал целых 110 рублей в месяц, и проработал там еще несколько лет. А Матиевский вскоре поступил на службу в котельную Зоологического института АН «кочегаром на твердом топливе».
Осенью 1975-го «ставка иморжевизма» была перенесена в ЛИТО при ДК им. Ленсовета. Руководитель объединения, поэт-фронтовик Сергей Давыдов, моментально выделил Матиевского, и если с прочими вел себя грубовато-панибратски, то с ним всегда общался как с равным.
Довольно поздний поэтический старт и предчувствие, что времени судьбой будет отпущено слишком мало, провоцируют феноменально быстрый творческий рост. Уже к 1977 году В.М. – абсолютно сложившийся поэт. Стих его прекрасно технически оснащен и результирует достижения различных поэтических школ первой трети XX века. Замечательно, что наследство это получено поэтом «из первых рук», минуя обычных для того времени посредников-«шестидесятников». Наряду с как бы барочной изощренностью (это касается как звукового и образного ряда, так и принципов композиции), поэзии Матиевского присуще повышенное эмоциональное напряжение, доходящее порой до калейдоскопичности «потока сознания». Ассоциативное, «металогическое» соединение строк и строф приводит иногда к ломке синтаксиса, кажущейся «невнятности» и вполне умышленному, как, например, у Бориса Поплавского, «косноязычию». Все это затрудняет восприятие стихов и требует от читателя ответного эмоционально-интеллектуального напряжения.
Своеобразной «наградой» за все это стало то, что при жизни Матиевского ни одна строка его не была напечатана – ни в «официозе», ни в «самиздате», ни в «тамиздате». Места для его стихов не нашлось даже в альманахе «Круг», изданном стараниями «Клуба-81», членом которого состоял и сам поэт.
С начала 80-х Матиевский, закончив Государственные курсы иностранных языков, почти перестал писать оригинальные стихи, переключившись на переводы, – опять-таки «для себя», «в стол». И должен сказать, сколько я ни читал переводов Эзры Паунда, только у Матиевского этот «имажист» начинает вызывать интерес.
Каждое лето он отправлялся путешествовать. Памир, Средняя Азия, Закавказье, Волга, Русский Север – далеко не полный список мест, где он побывал. Во время одного из своих «Путешествий на Восток» он заболел желтухой. Теперь я понимаю, что это была не «простая» желтуха, а зловещий гепатит С – тогда, в начале 80-х, он еще не диагностировался.
В январе 1986 года на вечере, посвященном годовщине со дня смерти Матиевского, Виктор Кривулин, говоря о его стихах, сказал, что «примерно так будут писать через двадцать лет».
В 1995-м году тиражом 999 экземпляров наконец-то вышла первая (и пока единственная) книга Матиевского «Стихотворения». В том же году в антологии «Поздние петербуржцы» были напечатаны два десятка его стихотворений. Прибавим к этому еще две-три газетные публикации. Вот и все.
Меж тем назначенные Кривулиным двадцать лет миновали. Так пишут ли сейчас «примерно так, как Матиевский»? Боюсь, что нет. Сейчас, пожалуй, «дописывают» «примерно так, как Бродский» в одном литературном лагере, и «примерно так, как Юрий Кузнецов» – в другом. К слову сказать, из старших современников Матиевский более всего ценил именно этих двух поэтов.
С другой стороны, за эти годы я познакомился с несколькими людьми (вполне адекватными, а друг друга не знающими – это существенно). Так вот, каждый из них считает, что Матиевский – едва ли не лучший русский поэт второй половины XX века.
МАНИФЕСТ ИМОРЖЕВИЗМА
(проект)
1. Настоящий документ есть заявление о себе нового философско-литературного направления ИМОРЖЕВИЗМА, пришедшего на смену мёртвому, но подвергаемому пытке гальванизацией РЕАЛИЗМУ.
2. Что есть ИМОРЖЕВИЗМ? ИМОРЖЕВИЗМ есть вневременное сущее, абстрактная субстанция, впервые дающая возможность объяснить основополагающие категории бытия, пространства, идеи, материи и их связь.
3. Задачи ИМОРЖЕВИЗМА. Основная задача движения – достичь полной гармонии субъекта, познающего объективную реальность не эмпирическим, а абстрактно-обобщающим способом, другая задача ИМОРЖЕВИЗМА – отторжение искусства от сфер рационалистически-утилитарных и возведение его в ранг понятий и категорий основополагающих, а не второстепенных, зависимых от социальной сферы и пр.
4. Основной метод ИМОРЖЕВИЗМА – воздействие на воспринимающего субъекта посредством образа («Бей образом!» – так сказал предтеча движения, а ныне его идеолог – В.Моржевиков). Образ, оторванный от узкой утилитарной логики и вознесённый на высоту категории познания, ВЫСШЕЙ ЛОГИКИ, – вот наше оружие.
5. Кто есть союзники ИМОРЖЕВИЗМА? Своими союзниками движение провозглашает следующие прогрессивные, но не имеющие под собой твёрдой почвы ИМОРЖЕВИЗМА, школы – символизм, имажинизм, конструктивизм, импрессионизм, экспрессионизм, дадаизм, сюрреализм, поп-арт, натурализм.
Эклектика, провозглашает ИМОРЖЕВИЗМ, есть достоинство, свидетельство широких взглядов, а не недостаток.
6. История ИМОРЖЕВИЗМА. Движение началось стихийно в 1974 году, но в феврале 1975 приняло тотальный характер, что послужило причиной манифестационного закрепления общества.
7. Структура движения. Основоположник движения и философ его – В.Моржевиков, также гениальный секретарь политической организации движения – партии моржевиков.
Ц.К. РПМ (радикальной партии моржевиков) расположен по адресу: Моржевая (бывшая Биржевая) линия 1.
В политической сфере партия придерживается линии Моржино (бывш. Мажино).
8. Герб движения – папье-морже, украшенное ветвью моржевельника, что символизирует единство творческих начал и субъекта природы. Не надо думать, что члены партии моржевиков – какие-то особенные люди. Нет, это обычные HOMO SAPIENS, но осознавшие своё дело – движение за ИМОРЖЕВИЗМ.
Они так же, как и все, имеют моржечок (бывш. мозжечок), пьют воду моржоми (бывш. Боржоми), читают стихи Моржака (бывш. Маршака), наконец, даже пилят иногда дрова обычнейшей моржовкой (бывш. ножовка), но каждое мгновение их жизни тесно связано с Великими идеями ИМОРЖЕВИЗМА, озаряющими будущее.
ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИМОРЖЕВИЗМ
18 февраля 1975 г.
Члены ЦК РПМ (подписи):
Н.Козлова
В. Бобрецов
В. Матиевский
В. Моржевиков (председатель)
/ Санкт-Петербург
/