|
* * *
Не прибавишь, не убавишь,
Жизнь из чёрно-белых клавиш
Так звучит невыносимо,
Что ору: за всё спасибо.
Я давно заткнул бы уши,
Да боюсь закон нарушить,
Даже в чёрной полосе
Звёзды светятся в росе.
В переливах тьмы и света
Дерзко кружится планета.
Жизнь из чёрно-белых клавиш.
Ту нажмёшь, на ту надавишь.
Ну, а если не нажмёшь,
То беззвучно проживёшь.
* * *
Почти античные скульптуры,
Полураздетые фигуры
Рубились дерзко в домино,
А рядом водка и вино.
Какие лица, жесты, фразы…
Одень их в смокинги иль рясы,
Они сквозной житейской расы.
Они в парламенты не вхожи,
Они на жизнь свою похожи,
Зеркально в них отражены
Их тёщи – в образе жены.
Содрав чеку с бутылки новой,
Распить её за миг готовы.
В миниатюре домино –
Сраженье под Бородино.
Все дуэлянты, полководцы,
Над ними дым столетий вьётся,
Того гляди, земля прогнётся.
Один упал, но сердце бьётся,
Вопит, что с ложью разберётся,
Что вся политика страны –
Луна с обратной стороны.
* * *
Мелькнут то Чуди, то Довлатов,
То Анцелович – всех не счесть.
Газетный сектор Лениздата
Почти палата номер шесть.
Туда, сюда по коридору
Снуют создатели газет,
Пытаясь втиснуть в хаос вздора
Холодной правды горький свет.
Цензуре жить неинтересно
Без мелких каверз, крупных драм…
В буфете Капа, если трезвый
В кофейной чашке даст сто грамм.
Покинув стены Лениздата,
Войду в округлый блёклый сквер,
В нём Ломоносов, чудо-чадо
Вникает в тайну звёздных сфер.
Пройду замедленно по Росси,
В балетных классах мезозой.
Вращаются дожди, как оси
Меж Петропавловкой и мной,
Меж телевышкой и Обводным
Бесцветной жизнью воробья,
И невозможно быть свободным
Ни от людей, ни от себя.
* * *
Та детская игра
«Замри, умри, воскресни» –
по-своему мудра
её забыть пора,
но вспомнить интересно.
Вот замер и стою –
Двуногий одуванчик.
Смеются надо мной,
А я упрямый мальчик.
Я замер и меня
Насмешки не волнуют.
Мне сажей мажут лоб
И щёки – всё впустую.
Я замер, умер я.
Смерть холодна на привкус.
Измазан сажей я,
Поскольку рядом примус.
Послевоенный год.
Играем. Все хохочут.
Вот-вот воскресну я –
Хочу воскреснуть очень…
* * *
Сквозь витражи осенних облаков
Сочатся краски лип, осин и клёнов,
Цветные облака вдоль небосклона
Легко скользят. А раз сюжет таков,
То повторю, сияют витражи
Осин, и лип, и клёнов. Мне приятно
Смотреть и видеть, как цветные пятна
Скользят и тают, и не терпят лжи.
А наши мысли, словно облака,
Скользят в мозгу, приплыв издалека.
А если этот факт не доказуем,
То и пейзаж вокруг непредсказуем.
Так думал я. Дорожное мышленье
Даруют зренье, скука и безделье.
Вдали возникли церковь и погост.
Над каждою могилой листьев горсть.
А те, кто растворились, став землёй,
Должно быть, усмехнулись надо мной.
Закат угас. В прозрачное стекло
Пространство звёзд замедленно втекло –
Недаром ощущенье посещает,
Что звёзды град небесный освещают.
Автобус мчит, летит остервенело,
И я лечу, хоть неподвижно тело.
Но повторю, поверить я готов
В небесный свет небесных городов.
А те, кто растворились, став землёй,
Должно быть, усмехнулись надо мной.
Я над собою тоже усмехнулся,
Но собственной гордыней поперхнулся.
Да, мир устроен так, как он устроен,
А каждый лидер по неволе воин,
А если лидер женщина – тем паче
Семью взорвёт, а мужа одурачит.
А наши мысли, словно облака,
Скользят в мозгу, приплыв издалека.
А если этот факт недоказуем,
То и сюжет любви непредсказуем,
А общий путь сквозь радость и нытьё
Из бытия скользит в небытиё.
А коль душа бессмертна – всё чудесно.
Есть шанс переселиться в град небесный.
* * *
Кошмарит лето, кошмарит
осень,
Зима кошмарит, а снег заносит
Поля, дороги, леса и крыши,
А человеки живут и дышат.
И, приглашая на рюмку чая,
Кошмаров жизни не замечая,
Болтают здраво, болтают бодро,
Что свет сочится сквозь грудь и бёдра
Прекрасных женщин. И я согласен,
Что свет лучится и не погаснет,
Поскольку муки и боль рожденья
Дарует радость светоявленья.
* * *
Пространство времени и жизни
Идёт успешно на ущерб,
Всё тише говорят в отчизне,
Не разучились бы вообще
Произносить слова и звуки,
А что как влипнешь в неформат.
Есть нечто вечное в науке –
Без слов друг друга понимать.
|