|
ДОРОГА
Дороге всё равно,
кто по ней идёт,
в какой обуви,
как быстро,
и много ли денег у идущего.
Что с того,
бежит он или ползёт, как черепаха,
и какой марки его часы.
Дорога не останавливает бегущего
и не
торопит того, кто устал.
Дорогу интересует лишь одно –
движение.
Иначе, зачем она?..
*
* *
Мама,
С каждым годом ты дальше и дальше…
Время стирает черты лица,
А лодка давно скрылась за горизонтом.
Обернувшись, вглядываешься ли в даль?
Машешь ли рукой?
Виден ли оставленный берег, где у воды
Дрожание жизни?
Что это, звёзды в реке
или искры твоей свечи?
Мама,
С каждым годом ты ближе и ближе.
Дорога с горы, где прячется в зарослях эхо,
Осенняя терпкость потерянных в сумерках лет…
Усталость смягчает шаги и не надо спешить.
Всё медленней. Тише. Спокойней.
Всё ближе к воде, где у берега плещется лодка.
К реке –
что свеча, что звезда, что родство,
Что из глаз пьют глаза…
* * *
И мир один, и мы одни,
и как в печи горят поленья,
в нас трансформируются дни
в паранормальные явленья.
Видать, использован лимит
логичных выводов и акций,
и вхолостую дребезжит
земная цепь реинкарнаций.
Гримасы жизни, диво-смерть,
ужасный лад, удобный хаос,
стреноженная круговерть
и ковыляющая жалость.
И царь – не царь. И вождь – не вождь.
И самозванец – вор в законе.
И льёт с небес кислотный дождь,
мы не в стране живём, а в зоне
чванливой жадности людской
да олигархости тюремной
с надёжно запертой душой
коленопреклоненной.
Пред тем, кто смотрит с вышины
на эти смены декораций,
и пляшут ангелы войны
на сцене сплошь из ассигнаций.
*
* *
Оркестр осенний. Это очень лично.
Скрипят не в такт усталые качели,
Дубовая листва – концерт скрипичный,
Коричневый квартет виолончельный.
Палитра рыжего у парковой ограды.
Читаю: Бродский, переводы, Оден…
Вручает клён мне высшую награду,
Швырнув под ноги золоченый орден.
Я принимаю. Сколько ещё этих
Осталось дней и взмахов солнценосных,
Деревьев, без надрыва и патетик
Расставшихся с листвой одноголосно.
Дрожащая печаль озёрных всплесков,
Аллеи в никуда всё те же, те же,
Аплодисменты дальних перелесков,
Шумящие с иного побережья…
Воронье соло – ветрено в ремейке.
Похолодало. Тучи. Вечер. Иго.
И поцелуи на пустой скамейке
Как кем-то недочитанная книга.
*
* *
Королева комнаты,
Пленница окна,
Нынче и не вспомнится,
Где теперь она.
В никаком-то городе,
В миллионе сот,
Королева вроде бы,
Коль никто не в счёт.
А по сути нищенка,
Капля в океан.
Подоконник, вишенка,
Разве не обман?
Окна живы тайнами,
Я грущу по ней,
Пленнице случайного
Лучшего из дней…
БЕЗЫМЯННЫЕ…
Безымянных поэтов не меньше, чем могил безымянных героев.
В каждой ереси вдохновенья их неслышимые голоса.
Они тоже любили женщин, принцы, пьяницы и изгои,
Дирижёры немого пенья в опрокинутые небеса.
Безымянных поэтов не помнят, ведь не зрелище и не пряник.
Безымянные – просто чудо, когда стала вином вода,
Когда время вдруг сносит кровли, и всплывает из вод «Титаник»,
Пирамиды из ниоткуда, Атлантиды из никогда.
Для счастливцев конец – начало. Разве слава была безгрешной?
Игры в классиков, сколь ни лестно, прозаичнее, чем газпром.
И всего-то: Ковчег причалить да пройтись по волнам неспешно.
Все, от Данте до сих, безвестных, все сидим за одним столом…
*
* *
а не выдался б поэтом
стал бы дворником осенним
всё равно он подметает
звёзды рифмы и листву
всё равно он пишет книги
на листках или на листьях
всё равно метёт по небу
кистью
облаком
метлой…
ДАР
Великий Божий дар –
Не знать, что будет завтра.
Господня благодать – забывчивость времён,
Послушать старый джаз, прочесть еще раз Сартра
И знать, что в эту осень
Когда-то был влюблён.
Что синева небес
Обречена на вечность,
И тянутся поля, врастая в окоём,
Что можем жить младенчески беспечно,
А после обязательно умрём.
Великая хвала заброшенности сада,
Ступеням в облака и окнам цвета рек,
Потерянным деньгам,
Не выловленным кладам
И – снова! – воскрешенью на заре.
Великий Божий дар –
Не сеять смуту,
Не брать в осаду судьбы и года,
И выйдя, как казалось, на минуту,
Обратно не вернуться никогда.
ПОКОЛЕНИЕ
БЕЗ ГЕРОЕВ
Жили,
как умели.
Умерли, как смогли.
|