|
* * *
В полночь луна, полная, как стакан,
освещает жизнь домоседам и ездокам,
истекает жидкостью масляной, золотой,
стараясь отмыть от сажи
застроенные ворами и сволотой
буколические пейзажи.
И когда она не половинчата, как решенья,
а круглая, как мишень –
перестают жена, аспирин, женьшень
лечить головокруженья,
меланхолию, ужас, и от ее красот
до утра трясет.
И какая-то женщина, меня называя мужем,
плачет и умоляет,
уверяет, что вместе сдюжим,
выберемся и сдержим,
а луна все светит, светит, светит, не умирает,
помрачает разум и разом ломает стержень.
*
* *
Поднимается тьма и до мая не схлынет,
никому не подходит умеренный климат,
не подходят зарплата, работа, квартира –
укротило, запутало и превратило
в индивида, кто помнит, не помнит, жиреет,
кто худеет, кому ничего не позволят…
Целый день по квартире гуляет и воет,
что она не целует его, не жалеет.
А во всем виноваты экран, целлулоид,
вера в то, что его не любая устроит.
*
* *
Глобус. Город. Вечер. Вино. Постель.
И чтобы зазноба была стерильною, как Пастер,
чтобы ни с чем не связанный эпизод…
Есть такие, кому везет.
Чтобы молчала и в трубку не надоедала хрипло.
Чтоб не липла.
Чтобы юбка, глаза, красный рот, порода,
но чтобы нейтральная, как азот.
И без кислорода.
Потому что любого страшит излом,
и когда завязывается узлом
в середине,
и без того неудавшейся и корявой…
страшно решить, решиться.
Потому что пока еще не в пустыне и не на льдине,
бритый, веселый, бравый, со всей оравой,
и одиночества не страшится.
*
* *
Какой-то тип. Живет, сопит, косит,
вдыхает, выдыхает диоксид,
идет к врачу, пьет водку «Относит»,
опять идет к врачу, поскольку глаз…
Кишечник… Уши (слышит крики «Слазь!»,
«Довольно!» «Пожил!»)… Ощущает кожей,
как этот мир, который добрый, Божий,
стал злым, холодным. Пьет. Но не сопьется.
Изгнанник, отщепенец… Скалолаз –
наверх забрался и вот-вот сорвется.
*
* *
У женщины отвага, тело, опыт,
она прекрасно знает, что ей делать,
чтоб заиграл на безымянном обод,
чтоб дети, дом и ужинали в девять.
Другой игрок – назойливый, как овод,
и знает все, и тоже на охоте,
он молодой, и доводы находит.
Еще неясно, кто кого изловит,
и кто кого обует и разденет,
и кто из них в ладоши будет хлопать,
и с кем они грядущее разделят.
*
* *
Владелица прекрасного лица,
грудей, дрожащих, вроде холодца,
поселится напротив, и кретина
устроят грязь в подъезде и рутина,
и даже жизнь. На пальце нет кольца,
вообразит, что может обломиться…
Хвала Творцу! (Благодарит Творца.)
Наденет кепку, будет чаще мыться,
подумает, что стал похож на финна,
он купит две свечи из парафина.
И как тут не влюбиться в молодца!
*
* *
Май. Долгожданный день. Аэропорт.
Успела и ее берут на борт!
По Би-би-си такие репортажи,
что страшно даже.
Багаж и паспорт. Двое сыновей.
Когда-то ей хотелось поновей,
теперь она и носит поновее.
Была живей. Но и теперь живее.
В России снег. В Израиле война.
В Голландии косеют от вина.
Квартира, деньги, ипотека, стрижка,
хороший муж. А все равно отрыжка.
|