|
* * *
Который час? – ну да, уже светает…
могучий тополь примет весь огонь,
всю тяжесть солнца, листья засверкают,
кидая свет с ладони на ладонь.
Огромный мир и в эту ночь не спал,
он, каторжный, вращал земное тело,
превозмогал, ворочал, закипал
в мирах непостижимости пределов.
…Прокаркала ворона. Городской
проснулся житель, и куда как просто, –
умыв лицо, вдохнув рассветный воздух,
он в океан вливается людской.
*
* *
Отправиться бы, как во время оно,
в деревню к старикам, к блинам, к природе,
к фасолевым лиловым граммофонам,
к сараям под высоким небосводом,
к забору, почерневшему от ливней,
к досужим деревенским разговорам,
к заре вечерней, к звукам негасимым
могучего лягушечьего хора.
*
* *
Как часто печаль выбирает вечернее время,
над человеком искусно плетёт тишину,
и без усилий находит своих между теми,
кто в спутники жизни не солнце берёт, а луну.
Ну что ж, погрустим! Окунёмся в прошедшие годы,
покинувших нас церковным помянем вином,
и молча полюбим и сумерки, и непогоду,
и листопад за ещё не закрытым окном.
*
* *
Куда вы меня не пустили? –
туда, где солнце сквозь крону кипящего дуба
удар за ударом упрямо творит безысходную правду?
где под ногами тугой подорожник
мимо ушей пропускает клёкоты тёмного мира?
где звёздная, звёздная, звёздная ночь,
не спящим безумцам во всём потакая,
строит хрустальную вертикаль
к
творцу всех творений?
где мощные ливни, клянясь и клянясь
последнею, самой последнею клятвой,
любят и любят родящую землю, нас обнимая?..
*
* *
Я вас люблю, и потому
брожу по городу бесцельно.
Исход зимы застыл в безделье –
всё надоело февралю.
Весна внезапная взорвёт
пространство галочьими криками,
мы примем шествие великое
деревьев, облаков и вод.
И наконец добро и зло
сойдутся в равном поединке.
Вдруг смотришь, на реке ни льдинки…
Как всё легко произошло!
*
* *
Как потёрлась одежда моя, а душа неприкрытая верит
птичьим выкрикам, рвущим пространство над мартовским сквером.
Сколько б раз ни крушились мои золотые надежды,
он ко мне пробивался, росток моей радости грешной.
Всё сильней и сильней сквозняки из чужих подворотен,
но цветёт мой каштан на углу Фундуклеевской – вот
он!
Говорят, под счастливым созвездием надо родиться,
чтоб туда не ступить, где кишит, и гниёт, и толпится.
Если верить в судьбу, то пускай же она повторится
у того, кто её, той счастливой судьбы, не боится.
*
* *
Мы займём у кого-нибудь денег,
не задорого купим вина,
и в вечерней, божественной лени
при свечах посидим у окна.
За деревней покоится вечность,
бессловесная, тайная жизнь.
Освещённые пламенем свечки,
мы с природой волшебно слились.
|