|
К МАВ
Не
заметить тебе
Легконогой газели,
И походку и стать
Без труда перенявшей
У тебя.
Не расслышать тебе
Эхо дальних копытец,
В каждом пульсе тугом
Белоснежного тела,
Твоего.
Ты замрёшь на ходу,
Постоишь, обернёшься,
И увижу газель
Я в серебряной роще
Твоей.
1937
СО
МНОЙ ПОВСЮДУ ПРИЗРАКИ-ВОЯКИ
Со мной повсюду призраки-вояки.
Веду их под конвоем по садам,
Чуланам и пакгаузам. Веду
Холмами лихоманки.
Дрожит асфальт вечерних площадей,
Дрожит прослойка чувственного праха,
Крысиный ход и ласковый ковёр,
Когда на марш
Выходим мы в победную погоду.
Жилище их – куда как небольшое:
Кентавр и ангел, лютостью равны,
На лестнице приветствуют друг друга.
А руки манит кровь.
Я – мыслящее древо,
Лелеющее трещину в стволе,
Покуда слабоумная луна
Преследует
Безмозглого барана.
Какой алхимик трещину заклеит
И две несовместимости сплотит?
Апрельский ангел, стражник непреклонный,
В одной из половин моих живёт.
В другой – язычник, яростный насмешник,
Неукротимый в топоте копыт.
Что вместе их удерживает? – Кожа
Хозяина и мускулов набор.
Не взять мне эти силы под контроль.
Мой мозг – непроходимое болото.
Во мне кипит гражданская война.
И обезумел в черепной коробке
Верховный судия.
И в пытку превратилась ностальгия
По летним дням.
Иду на схематических ногах,
Свисают руки до средины бёдер.
До самой ватерлинии осел
Корабль, перевозя двойное карго.
В одной из половин его – любовь,
Другая половина –
Сама гуляет по морю и топчет
Кишащий паразитами прибой.
1941
РАЗРУШЕНЬЕ
Над
городом глумится разрушенье:
Вовеки не затянутся землёй
Осклабленные трещины асфальта
В груди дорог, дворов и площадей.
Их город прикрывает одеялом
Всю ночь, в теченье тягостного сна,
Но утро настаёт и – прочь покровы.
В телах домов – немыслимые раны,
Наполненные жуткой пустотой:
Сквозь рёбра арматуры видно небо,
Где – ни планеты, только банды звёзд
Мёртворождённых рыщут и рыдают:
Слетают с теневого языка
Названья ледяные их и всё, что
В полёте жутком слышали они.
Опустошенья видимое эхо –
Воронки, – вновь заполниться должны.
Но их одолевает меньший голод,
Чем тот, что в крепостной стене любви
Терзает ужасающие бреши.
Осень
1941
«ИЗМЕНА!»
– КРИКНУЛ ПАЛЬЦЕВ ХОР
Художник пальцы приучил
По воле тайных сил
К бумаге прикреплять
Тень разума графитом карандашным.
О дереве теперь вся их печаль –
Они сжимают сталь
И чувствуют свинец,
В стволе застывший в ожиданье страшном.
Без глотки пальцам не взроптать.
Где звук запястью взять?
Безвольным червяком
Несчастный указательный поник.
Но тишине наперекор:
«Измена!» – крикнул пальцев хор
И отозвался в плоть:
В державный мозг вонзился смелый крик.
1941
БРАТСТВО
НЕМОТЫ
Мы застываем в вековом досуге
И оплетаем звеньями кольчуги
Весь шар земной, и в братство немоты
Вступаем я и ты.
В безмолвии Смерть восклицает: Чу!
Лежим плечом к холодному плечу,
Осознавая зыбкость бытия
И что навеки здесь и ты и я.
1940
Из
книги «СТЕКЛОДУВЫ»
КАЛИБАН
Насколько Калибан – суть Калибан,
Настолько он – суть он. А я сполна
Изведал зависть в день, когда он сам
Явился на свои похорона.
То «верь» глаза твердили, то «не верь».
Но я его обличье разгадал:
Во тьме кромешной крался златозверь
И зёрнышки горящие плевал.
1948
ТЕЧЕНЬЕ,
НАПОЛНЯЯ РУКИ-РЕКИ
Теченье, наполняя руки-реки,
На перекатах будит плоть немую.
А я – недугом нежности сражён,
Пожизненно в отцовство заточён.
Малыш не избежит моей опеки,
Любовью болен тяжкою к нему я,
Спустился на мои прибрежья он.
Укромный закуток себе найди
Под боком у меня иль под стрехою
Затылка, и внимай, как терпеливо
Гремят во мне приливы и отливы
И валуны катаются в груди.
Тебе защитой будут ли плохою
Отцовских рук тенистые извивы?
Его черты нездешнее сиянье
Хранят, как будто звёздный бриз подул
Ему в лицо. Я понимаю сам,
Что не моим, таким земным, рукам
Столь неземное пестовать созданье.
В замерзших реках смолк теченья гул,
Они повисли горестно по швам.
1944
СИДИТ
НА СЕРДЦЕ ДЖЕКСОНА ВОРОНА
Сидит
на сердце Джексона ворона,
Едва откроет крыльев веера –
Падёт его угрюмости препона,
Наружу тотчас хлынет детвора,
Златые грады, пажитей насечки
И клоунов смешные колера.
Но Джексон по-вороньи – ни словечка.
Вовек он предъявить не сможет прав
На то, что унесла златая речка:
На собственное детство. Адский нрав
Не усмирит нахохленная птица,
Больное сердце лапами поправ.
Осталось наблюдать, как в отдаленье
Редеет за видением виденье.
1948
Другие
стихотворения
ГЛАЗА
МОИ, ОТКУДА ВЫ ВЗЯЛИСЬ?
Глаза мои, откуда вы взялись?
Вы мне крадёте бури и шторма.
А вами, губы, я целую высь,
Где солнца смех и ветра кутерьма.
Неужто вы перегниёте в слизь
И в прах, когда вольётся в жилы тьма?
Мы – часть тебя, иль – сами по себе?
Отец, зачем ты спрятался от нас?
Голос:
Течёт река, ручей с ней заодно,
И облака по небу косяком.
В руде, в цветке, в растении морском
За жизнь сражается зерно.
Но чу! Ты слышишь – раскричались чайки?
1939
НАТУРЩИК
Один
среди уродливых богов
Мерцает ангел хрупкого сложенья,
Чрез таинство пластичного рожденья
Выходит он из узких берегов
Действительности. Тусклым серебром
Мерцает плоть – в него влюблённый дьявол.
Он – тих, когда бы в небе вой не плавал
Железных птиц, летящих косяком.
1939
ТВОЕЙ
ЛЮБОВЬЮ ВЗЯТЫЙ В ПЛЕН
Твоей
любовью взятый в плен,
Я выткал пёстрый гобелен.
На нём живут орёл и лев,
Ягнёнок блеет, оробев.
Здесь Англия в слезах скорбит,
Здесь Вечное огнём горит,
Но, лишь тебе благодаря,
Не видно рыла упыря.
Май
1940
КРЫЛЬЯ
Пути меж туч сражениям подобны.
Грустны разбитых крыльев голоса.
И только гордецы летать способны,
В полёте посрамляя небеса.
Лишь тот, кто, опалённый звёздным светом,
В пространстве безвоздушном бьёт крылом,
Сумеет всё в огромном мире этом
Почуять сердцем и постичь умом.
1946
СТАРЫЙ
СЕДОЙ ОСЁЛ
Старый седой осёл щиплет траву и клевер.
С солнцепёка уходит прочь – к лаврам под бок – и обратно.
Только три звука слышны вперемешку с песнями птиц.
Первый, короткий и резкий, от удара копытом о землю.
Второй – это треск стеблей под белёсой ослиной губою.
А третий как марш наступающих войск,
Неотвратимый, медлительный, жуткий
Чавканья звук, задающего ритм полудню.
1949
КРУГОВОРОТ
ГОЛОВ
Круговорот голов вокруг меня
Морочит и пугает, отрицая
Свою причастность к призракам. Томит,
Всем тайнам вопреки,
Всамдельнешностью жуткой.
И эта жуть плывёт
По закоулкам мира
Под скрежет шестерён…
Круговорот голов,
Рождённый горем.
Март-август
1958
Из поэзии
нонсенса
КОГДА
БЫ ВЕТЕР ВЫДЕРЖАЛ ТВОЙ ВЕС
Когда бы ветер выдержал твой вес,
Ты назвалась бы дочерью зари.
Ну, а пока, вставай-ка с полу без
Перереканий и глаза утри.
В который раз негармоничный свист
Ты принимаешь за эльфийский рог:
В который раз твой дядюшка-флейтист
Залез ко мне в подполье. Как он мог
Моё жилище превратить в дыру?
Поверь мне, дорогая, я не вру!
после
1957
ОТКУДА
В АСТРАХ СТОЛЬКО
Откуда
в астрах столько
Карминного огня?
Откуда столько хлеба
В батоне у меня?
Откуда блеск в брильянте –
Нащуришься до слёз?
Задам звезде и лампе
Я этот же вопрос.
Откуда происходит
Хвостатость у комет?
Откуда к размышленьям
Является предмет?
Откуда в зеркалах я
Берусь, когда ни глянь?
У всякого «откуда»
Своя тьмутаракань.
после
1957
|