|
*
* *
не ходи на кладбище, там нет никого живого,
только тот, кого схоронили, очень любили,
морок, морг, колото-резаные, ножевые,
в рамочке черной сидит, на тебя глядит
глазами большими серыми, твоими
на кладбище нет никого, кроме сорок,
но о том ни гу-гу, о том никому, тсс.., молчок,
люди приходят, красят ограды,
кому оно надо, доподлинно неизвестно,
но время и место красить ограды,
и мы никого в живых не оставим
за ними приходят безбожные и травяные,
пьют, песни поют, ничего святого,
жалко их очень, зачем они все такие
работящие, мужики настоящие, а вот тоже плачут,
буду любить тебя всегда, я не могу иначе,
дайте, пожалуйста, смерть, без сдачи
третьи приходят, не издают ни звука,
смотрят перед собой, шевелят губами,
прозвища и имена перебирают,
трутся телами о потускневший мрамор,
смерть – это то, что опять случилось не с нами
месяц проходит, больно, как всему живому,
год проходит, больно, как всему живому,
пять лет проходят, больно, как всему неживому
ИЮНЬ
когда закончится этот месяц, полный неизъяснимой боли,
в котором все дорогое и самые близкие от меня уходят,
не оборачиваясь на прощанье и не обнимая,
а я их не отпускаю, целую в глаза и не отпускаю,
выдыхаю медленно имена, как мыльные пузыри,
трогаю руками воздух, в котором они стояли,
улыбаюсь в сумерках вечеру, в который они ушли,
я вдруг вспомню, что на улице лето, сяду в обычный поезд,
заплету в волосы ленты тихой нежности и любви
и уеду в Одессу глядеть на длинное пенное море,
где меня никто не узнает, потому что там все чужое,
потому что о шум прибоя разбивается шум тоски,
и песок мое тело укроет от прошлого и успокоит,
и я буду, наконец, счастлива, стлива, сча, ли…
*
* *
странная вещь фейсбук спрашивает о чем ты думаешь
так это теперь редко спрашивают о чем ты думаешь
в кого вы сейчас влюблены что сейчас читаете
нравится ли вам музыка Иоганна Баха
любите ли вы Брамса слушаете ли Губайдулину
какой из автопортретов Ван Гога цените более
остальных
спрашивают как ты вообще все нормально да
отвечаешь как будто бы соглашаясь ок все нормально да
в кране вода повторяет ок все нормально да
все вокруг понимают что ненормально да
ты и сам себе не можешь ответить о чем ты думаешь
музыкальная школа пять лет филфака культурология
человек как бесплатное приложение к постмодернизму
никому не нужное и необязательное к изучению
если напишешь о чем ты думаешь станешь текстом
может быть его прочитают может быть даже расшерят
поставят лайк или смайлик прокомментируют
пока ты сидишь в черном квадрате маленькой комнаты
с низким потолком неудобной кроватью советской мебелью
сам себе мозг выносишь вопросом о чем ты думаешь
думая что ты думаешь что ни о чем не думаешь
*
* *
давай договоримся приблизительно вот о чем
что эти полгода я все еще буду жить
не потому что люблю тебя
не потому что ты меня любишь
вовсе не потому что никто никого не любит
просто в эти полгода я выбираю жить
без планов на послезавтра
без контурной карты
без какой-либо уверенности
в том что жить эти полгода все-таки стоит
я плохо считаю забываю сдачу в ларьках
в магазинах может быть все давно обесценилось
в том числе жизнь в том числе эти полгода
они ведь ничем не лучше предшествующих тридцати
просто весомее слово полгода чем шесть месяцев
как будто бы полкилограмма сухой дорогой колбасы
которая как и дешевая почти несъедобна
неотличима по цвету и запаху даже кошками
не то что нами удивительно неразборчивыми
не умеющими в темноте различать друг друга
не знающими что есть тело другого на ощупь
не понимающими что полгода это смертельно много
практически как пол-отца или полматери
поэтому что бы врачи тебе ни сказали
если они вообще что-нибудь скажут
не верь им не слушай выталкивай в воздух время
сквозь каждого Шуберта
любого Бетховена
всякого Баха
крики троллейбусов
визг перекрестков
эти полгода я буду слышать только тебя
*
* *
а вот представь что будет все вот так
сегодня впредь отныне и до завтра
как будто у подножия времен
глаголов видов недосовершенных
покуда кровь вдруг не устанет гнать
куда-то запыхавшееся сердце
и всадник скажет все я не могу
и конь его падет в сырую землю
а там гляди ж и братья-червяки
хорал ему поют григорианский
и смерть им вторит кирие элейсон
и только жизни не было нигде
*
* *
кажется мы счастливы всегда
кажется мы кажется всегда
были будем будем были есть
мы то тут то там произойдем
а вот тот опять надел халат
а вот тот опять сел покурить
выключайте суки дети свет
холодно пусть будет и темно
а мы спать ни разу не хотим
че он там орет как не в себе
где мои футболка и трусы
где мои печенье и кефир
тра-та-та Гаврюша протрубит
тра-та-та Мишаня подпоет
стройся в хоровод по одному
на последний первый рассчитайсь
|