|
I РУССКИЙ
ПСАЛОМ
В небо путь безжалостен и тесен,
хоть и нету благодатней доли.
На крылах сквозь тьму прозябших песен
проплывём бездушные юдоли.
Зреют в душах день уже не первый,
хоть и нрав без устали уросит,
адаманты, яхонты и перлы.
Только бисер свиньям бы не бросить.
Тьме простим, учуяв скорый полдень –
нам ли ввысь с обидами ломиться,
коли зрети очно лик
Господень!
Только бесам бы не поклониться.
Убежим урчащих чревом буден.
Но, когда восстанем из геенны,
и в превыспренних не позабудем
муки всех безвинно убиенных.
Восприяв, как милость, униженье,
слезно вымолим, не взвидя света,
не ярлык от хана на княженье –
долю Сергия и Пересвета…
…Божьей лествицею заплетаем
вурдалачьи похоти и ковы.
Помолясь, небось не
заплутаем
по дороге к полю Куликову.
II
РУССКИЙ ПСАЛОМ
Где мудрец? где книжник?
где
совопросник века сего?
Не
обратил ли Бог мудрость
мира
сего в безумие?
1-е
послание к коринфянам ап. Павла 1:20
Мы каиновы сбросили кафтаны,
на чёртов клин сколоченные нам.
Ненажитых фрегатов капитаны,
как посуху шагаем по волнам.
По водам оседающего мира,
порвавши злую атомную цепь,
торопимся мы ввысь и вглубь, и мимо
евонных тронных и кабацких цен.
Возжаждал мир – и пил нас до кровинки,
ни капли не оставил на потом.
Мы – Богу обречённые травинки,
проросшие мольбою сквозь бетон.
С чужих отёков и своих окалин
сломавши зубы о мирской орех,
сей плод от древа знания о камень
расшибли мы как первородный грех.
Мы совопросных века сбили зуммер,
хотя и дул в нас аэры Борей.
Всю мудрость века сдюжило безумье
юродов мытарей и рыбарей.
Залечены, хоть и без полаганья,
живящим ядом смертоносных ран,
раздали пропуска на балаганье,
узревши душ нерукотворный храм.
У князя мира доли не спросили,
целя сердца надзвездной высотой:
сияющей нам во Христе Россией –
вселенской Незакатной Красотой!
III
РУССКИЙ ПСАЛОМ
И
вложи во уста Моя песнь нову,
пение
Богу нашему.
XXXIX
псалом, 4
Словно сыч одинокий в ночи, Я
всё башкой бесталанной седел.
Всё сидел и сидел на печи Я,
даже Муромца пересидел.
От ухабов, ушибов, уронов
Мне и разум, и сердце свело.
Но перо, аки жезл Ааронов,
выводя письмена, расцвело.
Вышней силой и радостью пышет
и, десницу ведя за собой,
Голубиную книгу Мне пишет,
что повыслал Небесный Собор.
И крылами сгребает все сразу –
да за пазуху все за Мою –
сладко-горькие вещие сказы
птица знающая Гамаюн,
девы ликом смеётся Мне яро:
«Знай и верь, грешная борода:
Китеж-град не пропал Светлояром,
за Непрядвою пала Орда.
О псалмы иступились дурманы,
коль молитва к мечам задана,
отступились пока басурманы,
обессилел пока сатана.
Расточились лукавые чары,
не зарезана Песня, не трусь,
воздыми Её, Божию чару,
за Святую и клятую Русь,
чтобы девою с красною вестью
по заречным лугам босиком
побежала по жилушкам Песня
далеко-глубоко-высоко.
Адов огнь и небесные беги
воздымают до века права.
Радости человеков и беды –
всё лишь в Божию печку дрова!»
Так крылами сгребает все сразу –
да за пазуху все за Мою –
сладко-горькие вещие сказы
птица знающая Гамаюн.
IV
РУССКИЙ ПСАЛОМ
Начати же ся тъй пѣсни
по
былинам сего времени…
Мы средь княжеского пира
веселились, как тужили:
бешенство земного мира
сердца мукою тушили.
И – на глад неугомонный
был ли грошик медный, нет ли –
с душ, осиленных мамоной
рвали мы Иуды петли.
Сердца пламенные струи
в песнь живую стоны вили –
и волхвующие струны
сатану остановили.
С боли певческой не спросят
бесы каиновой пробы!
В темь кромешную не сбросят
нас повапленные гробы!
Пусть же вольно днесь и присно
Песня двигает горами!
Новой Песнью, старой – тризной,
будто пашенку взорали!
Абы ведьма, бес и леший
Бога и себя бояли,
рцы, ни комонный, ни
пеший, –
токмо песенный – Бояне:
«Беса с ангелом сведу Ей
волю Божью в голос нежить.
И возлюбят Русь святую
половчин и печенежин.
Ею тридевятым странам
нас о дружестве просить и
всем, не помнящим родства, нам
Имя Божие кресити.
Смерти песенной заплатой
соскребя муторны ласки,
о Христе уже заплакал
и болван тьмутороканский.
В громогласии подложья
несмолкаем, как учили,
щекот славий – свечка Божья
воску ярого в пучине!»
V РУССКИЙ ПСАЛОМ. БЕЛОВОДЬЕ
Что ль, с кручины мы видали:
чист от торжищ и от мыт,
остров белыми водами,
как душа слезьми, обмыт.
Сыплют выси звездным звоном
предо Мною и за Мной,
а на Беловодье оном
Ирий, сиречь рай земной.
Кус земли – Вселенной остов,
прибыль праведным с утрат –
распахал Ярило остров
светом Хорсовым с утра.
Долей – в радости как в муке –
во плоти душа видна! –
возросли Дажбожьи внуки
взорами от звезд до дна.
Здесь, с безгрешною опаской,
отворил небесный кран
не татарский, не лопарский –
святорусский светлый край.
С песенным огнём по жилам
ратай здесь и ратный муж.
Нету бесам на поживу
отродясь червивых душ!
Божий враг своё отблеял
и не застит белый свет.
Отличить зерно от плевел
просто, ибо плевел нет!
Ни Кащеи, ни Полканы –
не надёжа, не оплот
тем, кто песнею взалканной
сытят душеньку и плоть.
Вражьи искусы избыли,
что шипами отросли –
все, что будут и что были,
прахом с пяток отрясли!
Адский огнь в крови потушен
на сиротские гроши.
И не рыщут здесь по души
государевы шиши.
Каина тавро по-новой –
ни к груди и ни к челу.
И конвойный песий норов
тоже вроде никчему.
И про Ирий сей юдоли
Аз, рекущий, написах:
«Здесь любой пребудет волен –
в кандалах и в Небесах!»
Зван и я принесть посулы –
да не проклятым почтусь! –
да с мятущимися всуе
всё считаюсь, не сочтусь.
Но ужо себя допросит
нрав Мой – пламень на ветру, –
норовя украсть да бросить
весь блудливый навий труд –
да и в край – медовы дали, –
что от торжищ и от мыт,
будто белыми водами,
благодатию обмыт.
VI
РУССКИЙ ПСАЛОМ
Кому
повем печаль мою…
Дни безгрешные как гроши прожиты.
Вновь плюют в Христа распятого жиды.
Бес залётный на иудины рубли
с бесами же Русь немою погребли
и уселися на домовине сей,
как татарове на Калке на князей.
Литургию правят мытарь и торгаш,
гопы-стопы, ваших нет и
баш на баш.
То ль молись теперь нам, то ли посылай,
коль словес замест угоден песий лай.
Но Распятому смерть смертию
попрать,
а иудам налететь на Божью рать
да от огненных клинков им – наполы,
чревобесию – с мальвазий на полынь.
И Державе домовину развалить –
лишь как следует плечми пошевелить,
чтобы всяк Непоклонившийся возмог
отрясти хвостатых с занемевших ног,
пробудить в груди с гортанью Божий зык:
колокол наш вечевой – родной язык.
|