|
КРЕСТЫ.
НАЧАЛО
ХХ ВЕКА (1914–1918)
Кресты не всегда – наградные.
Несут вахту-память кресты:
Покрытые мхом, вековые
И новых историй посты.
Кощунства крестовых походов:
Господь говорил: «Не убий!»
Под Господом, ради доходов,
Всегда убивали людей.
Крест – символ пути человека,
Под сенью его нам видны:
Начало двадцатого века,
Безумство Великой войны.
Делить мировые угодья –
В верхах жажда ночью и днём,
А мы, кто из простонародья,
Лишь «пушечным мясом» слывём.
Солдатские души, достойно
Убитую плоть заменив,
Вам скажут: «Всемирные войны –
Позор для прекрасной Земли».
Сова прокричит песню смерти,
Решив на кресте отдохнуть,
Иль голубь – Святой Дух, поверьте,
Желает нам в сердце вдохнуть…
Фемида богатства из рога
Разделит, законы – просты:
Кому-то распятье от бога,
Кому – наградные кресты.
Пусть символом птицы летящей
И смысла летящих людей
Становится крестик звенящий
В душе, во Вселенской моей!
МАЛАЯ
РОДИНА
Всюду
снег. Дальний лес за сугробами,
Если сидя в санях, не видать.
Лишь церквушка достать небо пробует.
Дремлет малая Родина-мать.
Всё покрыто. В сенях припорошено.
Колер – белый и синь-голубой.
Зима нынче выходит хорошею
И даёт насладиться собой.
Тишина. От дверей скрип доносится,
Чьи-то валенки снегом шуршат,
И соседская разноголосица, –
Как бальзам, щебетанье девчат.
Мысли могут прийти похоронные,
Только лучше, чтоб жить да любить.
Здесь возможно гнать мысли греховные,
С милым другом виниться и пить,
От погони остыть, успокоиться,
Посудачить, открыться душой.
Пусть щемящее чувство покоится
В ожиданье удачи большой.
БАРХАТНЫЙ
СЕЗОН
(Три
Спаса)
Раисе
Ластовкиной
Наступает бархатный сезон.
Льнянка отцветёт и пчёлы знают:
Вереск даст последний медогон,
И леток на зиму залепляют.
В эти дни Россия поднялась,
Переждав три Спаса у порога.
В Спас медовый крестим Русь, молясь,
В яблочный – преображенье Бога.
На холсте лик божий – Спас ржаной.
Ласточки в три Спаса отлетают.
И Фоме, чтоб верил, пояс свой
Приснодева Марья оставляет.
Уж грядёт уборка конопли.
Бабье лето греет желтизною.
Друг мой, нынче будь нетороплив,
Незачем спешить перед зимою.
На пороге Жизни мы слабы,
На дороге к Вечности – субтильны.
Не сбивай последние столбы:
Пусть о нас заботится Всесильный.
Пребывая в здешней кутерьме,
Обратимся к небу, хоть разочек,
Ведь не зря апостолу Фоме
Пелагее
Григорьевне
Блытушкиной (Юдиной)
Дом наш деревенский вспоминая,
Пребывая в здравии пока,
Бабушку мам-Полю поминая,
Пригублю я коньячок ВэКа.
Дом для жизни нужен, он – машина,
Мудрость эту знает весь Китай,
Дом – причал, надёжная фашина,
Связка в жизни для семейных стай.
Пусть заря сменяется зарёю,
Пусть летят с возвратом журавли,
Пусть стоит, сроднившийся с землёю,
Этот дом надежды и любви.
Так соседи наши говорили,
В новоселье освещая дом.
Поп, качая ладаном в кадиле,
Уповал о самом дорогом:
О семейных узах, о потомстве,
О любви, что к ближнему храним…
В бытие и жизненном упорстве
Был согласен с ним наш дед Аким.
Посещая церковь и говея,
Наравне всё с мужем разделив,
Мужиков рожала Пелагея,
Мама Поля, род наш сохранив.
Догорала тонкая лучина,
Освещая избу перед сном.
Семерых родить была причина:
Для войны и для трудов потом…
Стынь и голод – жуткая картина,
Долг военный род наш подкосил,
Но остаток от войны – три сына –
Изо всех за жизнь цеплялся сил.
Мой отец, оставив нас, на Север
Угодил, на Кольский. «Там «Клондайк», –
Говорил вербовщик, сивый мерин,
Жестом пальцев выставляя «лайк».
Стар да млад, да сено и мочало
Оставались, да ещё – сверчок,
А отец, чтоб меньше причитала,
В отпуск привозил ей коньячок.
«Батя твой, Сашок, что ветер в поле», –
Пригубив лишь каплю на язык,
Чтоб на год хватило, баба Поля
За икону ставила «родник».
Пела, грея ноги мне босые,
Причитаний этих нет милей:
«Ой, какие ноженьки худые,
Брысь на печку – косточки погрей».
Жизнь была такая и сякая…
Разделив и вновь семью собрав,
В небесах деревни дух витает:
Нет домов среди высоких трав.
Мой отец, о лучшем разумея,
Нас возил на Запад, на Восток …
Косточки мам-Поли нынче
греет
Туркестанский жёлтенький песок.
Разделяет разные погосты
Частокол границ и бытия,
Душам родственным теперь не просто –
В разных странах Поля, батя, я.
Дом наш, крытый тёсом, вспоминая,
Пребывая в здравии пока,
Бабушку мам-Полю поминая,
Пригублю я коньячок ВэКа.
|