|
* * *
Вода ещё не замерзала,
А корабли уже уплыли.
Бомжи замёрзли у вокзала,
Грачи до марта отвалили.
Менты закутались в шинели,
Больные ветки задрожали,
Пустые окна запотели,
Цветы в ларьках подорожали.
Вот кто-то с горочки спустился,
А кто-то с полочки поднялся,
Проснулся, встал, опохмелился,
Пошёл, напился и подрался.
Жильцы обветренного мира,
Где лета нету и не будет,
Тайком творят себе кумиров
Из жёлтых листьев прошлых судеб…
* * *
Финиш лета, мало света, вяло тлеет сигарета.
На хрена она вообще-то – я же, вроде, не курю.
Солнце в тучу, зенки в кучу… Я б чего и отчебучил,
Но заплёван и замучен, как газоны к сентябрю.
Ломит руки, люди – суки, разошлись на жопе брюки,
Ни нажраться по науке, ни проспаться до утра.
Кровь по венам, пыль по стенам, в ванной – море по колено,
Вобла – кости, пиво – пена, небо – серая дыра.
Лица хмуры, бабы – дуры, из цветной макулатуры
Молодой номенклатуры члены пестуют войну,
Господа опять в Париже, звёзды ниже, водка жиже…
Не кричи, а то услышишь сам себя и тишину.
* * *
Самолёты на юг, паровозы в тайгу,
Пароходы – волной по судьбе.
Я приветливых рук не желаю врагу,
Потому что желаю себе.
Переход, перелёт, перемена погод,
Перегруз багажа в голове.
Кто поймет – не наврёт, но растаявший лёд
Не поможет засохшей траве.
Перепеть, переплыть, пережить – так и быть –
От судьбы не уйти, не спастись.
Беспокойная плоть, неуёмная прыть –
Две тропы до падения ввысь.
Города, поезда, без оплаты счета,
Без ответа туманные сны.
Побежали года, потускнели цвета,
На два солнца – четыре луны.
Седина, старина – это наша страна –
Нам другой не споют, не нальют,
Ни тоска, ни вина, ни вкушенье вина
Не затмят первомайский салют.
Что случилось в душе – не исправишь уже,
Не разбавишь «семьсот к одному».
На крутом вираж – что ни слово – клише,
Что ни крик – по себе самому.
* * *
Сочетание слов, сочленение стен,
Содержание хмеля без меры,
Всё, к чему не готов, наступает взамен
Тем мирам, что я принял на веру.
Сотворение снов, сокровение вен,
Одеянья чужого покроя.
Несъедобный улов – угнетающий плен
Со-общения только с собою.
Содрогание губ, сострадание глаз,
Сопряжение ветра и боли.
Дьявол пьян, но не глуп и заучит за нас
Наши вялотекущие роли.
Королям – по ролям.
Все грехи пополам.
Только мне в короли не сегодня.
Лето списано в хлам.
Обижаться не нам –
Одиночество стало свободней…
* * *
Я одеваюсь по последней моде,
Я пью всё то, на что хватает сил.
Но почему-то люто не свободен,
Хотя почти весь мир исколесил.
Соврать себе – нехитрая наука,
Сложней судьбе – что весел, но не пил.
А жизнь одна, но редкостная сука,
Ведущая к сообществу могил.
Душа ночами крошится на части,
А утром собирается в одну.
Я не стону, не требую участья,
Я просто – я. Я у себя в плену…
* * *
Четыре стены, потолок, голова,
Тоскливо гудящая к ночи.
Сварливая осень вступает в права –
Она хоть права, да не очень.
На небе луна, но не видно ни зги,
А выть в пустоту неохота.
В бутылке вина отраженье тоски,
В желудке – броженье компота.
На «быть иль не быть»
и «не спать или спать»
Ответы по курсу зарплаты.
Стучали соседи, припомнили мать,
Просили не петь после пятой.
Фонарного света круги за окном
Венчают крушенье иллюзий.
Печальных сюжетов в весёлом кино
Как семечек в спелом арбузе.
Вода не закуска, не дура губа,
А жизнь всё трудней и быстрее.
Наверно, у русских такая судьба,
Что все мы немножко евреи.
На улице – дождь, в холодильнике – снег,
По радио – дёготь без мёда.
Народа опять не хватает на всех,
Кто хочет любви от народа.
Шуты и паяцы устали шутить –
Серьёзные рожи дороже.
Волков не бояться и в лес не ходить –
Теперь не одно ли и то же?
Четыре часа на беспамятный сон,
Будильник, разбавленный джином.
Заплыли глаза, задолбал
телефон,
Достали шуршащие шины.
Бесплатное солнце взошло над страной,
Грачи прилетели без визы,
Сосед за стеной, похмелившись слюной,
Отправил правительство в Пизу.
Дворовые кошки размазали блюз,
Вдыхая разбитое пиво.
Бухие певцы нетрезвеющих
муз
Спустились в запой терпеливо.
Погода – трясина, работа – не волк,
Паденье – начало полёта.
Как мало бензина, как много дорог
К заветным мечтам идиота…
|