Опубликовано в журнале Крещатик, номер 1, 2016
Будем подходить к делу прагматически. Прежде всего, роман В. Веретенникова «Клоуны в аду» – это интересное чтение. Именно чтение, а не чтиво. Автор не банален, хотя выбранный им жанр – странствование по ту сторону нашего грешного мира, – конечно, далеко не нов. Другой вопрос, для чего тот или иной автор выбирает такой образ повествования. Творцы разного рода «утопий» и «антиутопий» ставили перед собой иногда противоположные цели, что, впрочем, совершенно естественно. Если ты отправляешься в область социальной фантастики, то можешь придумывать всё, что угодно. Хочется какого-то «идеального» общества всеобщего благоденствия – пожалуйста, вот вам утопия Томаса Мора. Хочешь припугнуть чем-то очень жутким – ради бога: вот вам Дж. Оруэлл. В конце концов, можно и просто позабавиться, предложить разные хохмочки или приключения – тоже весьма полезное занятие (для соответствующего читателя), например, «Космическая одиссея» А. Кларка.
В.Веретенников все эти три варианта утопии – антиутопии – потусторонней «одиссеи» соединяет вместе. Три главных героя повествования, по разным причинам погибшие в разных местах, неожиданно встречаются в условном загробном мире, продолжая ощущать себя живыми людьми. Этот художественный приём совсем недавно использовала петербургская писательница Ю.Андреева в романе «Валюта смерти» (СПб,2014), но я не думаю, что В. Веретенников ей подражает, – скорее речь может идти о схожем направлении мысли.
Действительно, а что если «тот свет» не слишком отличается от «этого»? Вдруг тамошний «ад» (название романа «Клоуны в аду»!) не очень уж страшен, а скорее похож на наши нынешние реалии? А что касается «клоунов», то ведь ещё Шекспир писал, что мир театр, а люди в нём актёры. Где в этом театре сцена, где – зал, а где – «закулиса», далеко не каждому дано понять, а если кому-то и дано, то где гарантии, что это понимание правильно. А к тому же неизвестно, что именно нужно считать истинным, а что ложным.
Оказавшись в потустороннем «зазеркалье», герои романа с некоторым удивлением осознают, что, по сути дела, мало, что изменилось. Они по-прежнему находятся в медведевско-путинском мире со всеми его атрибутами. Это загробное общество автор условно называет «октаэдром», а его общественную организацию иронически именует «клептократией», то есть «власьтью воров». Естественно, такого обличительного пафоса, которого достиг, скажем, Салтыков-Щедрин, изображая своих «глуповцев», В. Веретенников не достигает, да в общем-то, он не стремится «обличать». Завораживающего пафоса ненависти в романе нет, хотя там есть намёки на «лимонов». Но только вскользь. Возможно, квазидобродушная усмешка автора вполне оправдана – за 22 года перестройки мы как-то к ней притерпелись. Едва ли кто захочет возвращения брежневской эпохи – всё-таки почувствовали вкус «свободы», хотя и весьма относительной.
Но по мысли автора романа эта свобода, даже в потустороннем «октаэдрическом» обществе далеко не такова, какой она представлена в устах официальных демагогов. Как у нас, так и «там».
В сатирическом антиутопическом «аду» над всеми демократическими структурами властвуют некие «верховные правители», незримо осуществляющие своё господство.
Читатель задаётся вопросом: каковы же цели этих правителей? К чему влекут они потусторонний (а значит, и наш) мир? Но на эти вопросы в романе ответов не даётся. Очень жаль, но приходится думать, что и смысл нашей реальности автору определить не по плечу. Ну, что же, хорошо, что нам предлагают задуматься…
Нельзя не отметить ещё одну важную деталь – В.Веретенников, судя по всему, весьма начитан в области эзотерической и оккультной литературы. Об этом говорит хотя бы то, что одну из улиц в своём воображаемом октаэдре он назвал именем Мирчи Элиаде, небезызвестного эзотерического писателя. Несколько иронизируя, я могу только удивиться, что там нет, скажем, площади
Е. Блаватской или переулка К. Кастанеды. Тогда всё путешествие в загробный мир «октаэдра», может быть, и будет названо «Путешествием в Икстлан»… Хотя, всё может быть, если автор продолжит свои изыскания в области потусторонних миров.
И, в заключение, несколько слов о «реализме». Как читатель может догадаться, запредельный «октаэдр» – это милая сердцу автора Рига с её переплетением русских и латышских интересов.
Я бывал там когда-то, ещё при советской власти, но очень чётко ощутил – буквально кожей, что латышам и русским друг с другом в мире не ужиться. Это совершенно разные культуры и мироощущения. Вспомним латышских стрелков – личную охрану вождей большевистского переворота.
Вполне ясны причины противоречия. С одной стороны – узость и дикость нацменов, чувствующих себя якобы униженными, но никогда не способными выйти за рамки примитивной «местечковости». А с другой стороны – расхлябанные русские раздолбаи, которые не могли (а может, и сейчас не могут?) понять, что они – великий народ, и им уготованы великие цели. Слав богу, что В.Веретенников это понимает. Шлю ему дружеский привет.
Санкт-Петербург 15.09.2014