|
РАЗНИЦА ВО
МНЕНИЯХ
Он говорит: «Планета – диск.
И прекрати свой глупый писк».
Напрасно, кучу книг достав,
Она твердит, что он не прав.
«Ты импульсивна. Это – бред.
И не ори, здесь не пожар».
Он в спорах – мастер. Шансов нет.
Он твёрд. Её кидает в жар.
Земля летит. Всё тот же шар.
ЗАМКНУТЫЙ
КРУГ
А надо жить. Начнёшь читать.
Идёшь к психологу опять.
Меняешь стрижку и духи.
Кропаешь прозу и стихи.
Не куришь. Бегаешь. Не пьёшь.
Ужасно правильно живёшь.
Но всё впустую. Боль в висках.
И жизнь – зелёная тоска.
Ты хочешь сесть и тихо выть.
И всё же, как-то надо жить.
Утрёшь глаза – и вид на «ять».
Идёшь к психологу опять.
Находишь «принца» своего
И что-то лепишь из него.
Но всё впустую. Боль в висках.
И жизнь – зелёная тоска.
Ты воешь. Бьёшь в сердцах духи.
Всё время ешь. Строчишь стихи,
Вовсю стараясь не курить.
И всё же, как-то надо жить.
БЕСПОКОЙСТВО
Я волнуюсь за тебя.
Мы так долго не встречались.
Ты – один? Всегда печален?
Без меня ты вне себя?
Я волнуюсь. Сон нейдёт.
Всё гадаю: как ты, бедный?
Неприкаянный и бледный?
Иль – совсем наоборот?
Беспокойство – острый нож!
Говорят, мужчинам тоже
Боль разлуки сердце гложет.
Боже, как меня тревожит
Мысль, что, может, это – ложь!
ЦВЕТЫ
Так мог
придумать только ты.
Другим бы и не снилось:
Ты мне почти купил цветы
Но что-то там случилось:
То магазин закрылся. То
Такие розы – чудо –
Ты выбрал. Но вернул потом:
«Вдруг не возьмёт? Не буду».
Я улыбнулась… Я и ты
С тех пор давно расстались.
Но те твои почти цветы
Не высохли. Остались.
ПОТЕРЯ
Я помню день ухода твоего,
Как страшный сон. Мороз бежит по коже!
Что ты ушёл – так это ничего,
Но штопор мой «ушёл» с тобою тоже!
ПОПЫТКА
ВЕРЛИБРА
Мне всё время говорят:
«Не рифмуйте всё подряд,
Рифмы часто портят стих».
Этот стих пишу без них.
…Ой.
Ничего, начну опять.
Вот, стараюсь я писать…елем быть.
О, могу ведь, когда хочу:
Это ж, оказывается, очень просто.
Мне так нравится писать,
Настроение – как летом:
В чувствах – солнечный задор,
Особенно, когда получается более или менее то, что нужно.
ТИЧЬ
МИЛЛЕР
Тичь Миллер носила очки
с пластиковой розовой оправой
и одна нога у неё была на три размера больше другой.
Когда выбирали команды для спортивных игр,
она и я всегда оставались последними,
у решётчатого забора.
Мы старались не смотреть друг на друга,
наклоняясь – надо бы завязать шнурок –
или делая вид, что с интересом следим
за полётом какой-то весёлой птички,
только бы не слышать оживлённый спор:
«Берём Табби!» – «Нет, Тичь!»
Обычно выбирали меня, лучшую из двух чурок,
а невыбранная Тичь
ковыляла
в задние ряды другой команды.
В одиннадцать лет мы разошлись по разным школам.
Со временем я научилась отыгрываться,
подкалывая хоккеистов, не умеющих правильно писать.
Тичь Миллер умерла в двенадцать лет.
|