|
ПОД СЕНЬЮ
ЮЖНОГО КРЕСТА
разнообразию наречий
под сенью южного креста
предпочитаю в знойный вечер
невинность белого листа
нарушить и на стрекот тучи
цикад не сдавшихся жаре
ответить строчками созвучий
на чистом русском языке
ПРОРОК
Бреду по вымершей пустыне.
Заката мрак. Песок остыл.
Вокруг летают серафимы.
Их много. Каждый шестикрыл.
Парят. Меня не замечают.
Я говорю: «Вот мой язык,
Вот жду в надежде и печали,
Чтоб кто-нибудь ко мне приник».
Но сверху: «Все свои мороки
Забудь. В отечестве твоём
Теперь глаголют не пророки.
Сейчас спущусь, и отдохнём».
ЦВЕТНЫЕ
ГОРОДА
(Сестина)
Однажды совершив свой первый грех –
Позавтракав плодами древа жизни,
Уверовав, что впереди – свобода,
Заколотив эдемские дома,
Дождавшись понедельника, с утра
Цветные города усердно строим…
На красное не требуют настроя
Глаза, привыкшие к цветам греха
За время путешествия по жизни,
В том городе, где граждане свободно
вывешивают флаги на домах
И смотрят телевизор по утрам.
В мышиный цвет затянуты утра
В суконном городе, где ходят строем
И верят, что в убийстве нет греха,
И что однажды вместо этой жизни
Здесь жителям дарована свобода
Навеки стать иконами в домах.
Вот улица. Здесь – желтые дома,
Здесь делают уколы по утрам,
И жителям такой покой устроен,
Что редко вспоминаются грехи,
Оставленные в предыдущей жизни.
Не это ли – желанная свобода?
В том городе, где правит несвобода,
Из черного стекла стоят дома.
В них граждане гордятся по утрам
Прозрачностью общественного строя
А вечером не знающим греха
Там дездемонам прерывают жизни.
На берегу у океана жизни
Устали пенелопы от свободы
Улиссов беглых дожидаться дома,
Вставая в одиночку по утрам…
Так синий город издавна устроен –
В нем странникам прощаются грехи…
Какие бы ни строились дома,
Я знаю, в них вставая по утрам,
Что в жизни нет свободы без греха.
ВЕРЛИБР
насыщено
каждое слово
вселенской любовью
и трагической тяжестью
дожить до края страницы
строчкам мучительно трудно
как напитавшиеся талой водой
полуденные мартовские сосульки
они обрываются, падают
оставляя мгновение
для вдоха – мне
читателю
ТРАГИК
ШУТУ
«Да,
трагик – амплуа.
Но
шут – предназначенье!»
Геннадий
Нейман
Когда, мой друг, тебе наскучит строить рожи
И глупости болтать, чтобы смешить царей,
Подумай и скажи, кому сошли дороже
Несвежая постель и миска кислых щей.
Ах да, помимо щей тебе достаться может
От царственных щедрот и пожирней кусок.
Но плата за него – и стыд тебя не гложет –
Всегда готовым быть на царственный пинок.
Его ты примешь так, как принимает плату
На рынке городском бродячий музыкант –
Небрежно медяки народ кидает в шляпу,
А он кивает всем, но не сбивает такт…
Но если в сей игре – обычные законы –
Когда один – дурак, тогда другой – подлец,
То кто есть кто из нас – вопрос вполне законен.
И кем назвать того, чьим кровом стал дворец?
И кем назвать того, кто думает, что слово
Пробудит у толпы cознание святого?..
БРОСИВ
РУСЬ…
Мне
голос был…
Анна
Ахматова
Бросив Русь, поселившись на время в раю, –
Я другого такого не видывал рая, –
Ностальгических песен я в нем не пою.
Не бывал я давно в бледнолицем краю,
Но случается – мимо границ проезжаю,
Бросив Русь, поселившись на время в раю.
А тогда, еще больше свободу ценю,
Вспоминая ярмо приказного раба я,
И поэтому новым князьям не пою.
Как же жаль, что и верные прежде царю
О свободе отечества снова мечтают,
Бросив Русь, поселившись на время в раю.
Как прохлада лесная мила сентябрю
На Руси и в просторах заморского края,
Вместо оды и гимна я лучше спою.
Но проверив засечку по календарю,
Слов не знав никогда и мотива не зная,
Бросив все, поселившись навечно в раю,
Ностальгических песен я не пропою.
СТАРЫЙ
СЛАЙД
Переведен в компьютер старый слайд –
О, восхитительная сумма технологий!
И я влюблен, как жизнь тому назад.
Твой сквозь улыбку долгий грустный взгляд.
Московский вечер за окном один из многих –
Переведен в компьютер старый слайд.
Забыты Псков, Пицунда и Арбат.
Забыты авторы несбывшихся теорий.
Но те же мы, что жизнь тому назад.
Проходит всё, и нет пути назад.
И вдалеке уж виден спуск пологий.
А на экране – тот московский слайд.
Другой народ, других событий ряд,
Вокруг другие проповедники утопий.
Но та же жизнь, что жизнь тому назад.
Другие окна и вечерний сад,
И ароматы эвкалиптов и магнолий.
Но рядом ты, как жизнь тому назад.
И на экране – тот московский слайд.
|