/ 1945–2011 /
Опубликовано в журнале Крещатик, номер 1, 2015
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О СНОВИДЧЕСКОЙ ПЕНТАЛОГИИ А. НИКА
…Дело ведь не только в
мастерстве, с которым ты
описываешь неописуемое, но и в том, как в этой
ментальной одиссее, от сна ко сну, вырастает
твое искусство навигатора…
Б. Ванталов. «Письма в
никуда»
Читателям «Крещатика»
должно быть известно имя автора публикуемых ниже текстов: в журнале были
напечатаны «Летний текст» (2003, № 20; подготовка Б. Ванталова),
«Пустые предметы» (2011, № 4; подготовка Б. Ванталова
и П. Казарновского).
А. Ник (Николай Аксельрод) родился в Ленинграде в
Варится варенье снов,
густое и сладкое,
на поверхности которого
образуется пенка из слов, –
фиксирует поэт это сочетание в 1975, как раз в
начале созидания своего странного творения. Заметим, что цикл
из пяти книг «Сон о Фелмори» был начат в
Именно так складывается «пятикнижие»,
предлагаемое ныне читателю впервые полностью (прежде избранные рассказы
публиковались Т.Михайловской в журнале «Меценат и мир», № 33–36, 2007, и П. Казарновским в «Новом литературном обозрении», № 114,
2012).
Все тексты предоставлены Б. Ванталовым.
Подготовка текста П. Казарновского.
В ряде случаев сохраняется авторские орфография
и пунктуация, а главным образом словоупотребление.
Петр Казарновский
И сонняга
и соняжеская мечта овсенелым.
И сонязев рок – узнать явь.
И соннязь бросает всеннеющую
тень над всем,
и земъ, воздух брал струнами, подсобниками в туманных
дедах славянина.
В.В. Хлебников «Песнь Мирязя»
Книга I
Сон о скульпторе
– Моя жена, вот она, сейчас проедет мимо.
И мимо нас прогромыхал трамвай. Женщина-вагоноважатый помахала ему рукой. – Сейчас она придёт и принесёт мне обед. Я не работаю, и мы экономим. Она прибегает с кольца с обедом. Дело моей жизни – скульптура. Пойдём, я её тебе покажу. Мы с ним пошли вдоль рельсов к зданию родильного дома. Я увидел рядом со зданием тёмную фигуру из глины, сидящую на осле.
– Он падает! – в ужасе закричал мой спутник.
Вероятно, из-за проехавшего мимо трамвая ноги у осла подкосились, и он медленно оседал на землю. Спутник мой, скульптор, пытался подпереть ноги осла, но тот продолжал оседать.
– Будем ждать, – сказал я, – ничего другого нам не остаётся.
Мы улеглись рядом на тротуаре и ждали. Спутник мой всё сокрушался и ругал жену за неосторожность.
Наконец осёл совсем осел, встав на колени, но чудо! Скульптура приобрела совсем другой вид, более символичный и глубокий. Осёл на коленях, а на нём путник в даль устремил взгляд аскета.
– Ведь так гораздо лучше, – восхищался я.
– Да, лучше, – соглашался скульптор.
Мы быстро нарвали травы вокруг роддома и дали её ослу, а потом снова улеглись на тротуар в ожидании прихода жены с обедом.
1974
Сон о королеве
Мы ходим с королевой по городу. Она впереди, я сзади. Мне очень хочется укусить её в шею, и я даже говорю ей об этом:
– Так бы и укусил тебя, плавленый сырок!
Её мамаша потеет где-то поблизости. Но вот, находившись вдоволь, налюбовавшись видами Праги, захотелось королеве в туалет. Заперся с ней и я. Не уйдёшь от меня, плавленый сырок.
– Мамаша! – кричит она из туалета, – этот человек хочет меня опозорить. Меня, королеву и мать троих детей!
Мамаша ползала вокруг туалета, держась головой за живот[1].
– Не знаю, что и сказать тебе, дочка, – стонала она. – Это позор, если ты выйдешь оттуда с мужчиной.
– Я выйду или опозоренная, или замужняя, – заявила королева.
– Он-то кто? – корчилась мамаша. – Какой крови? Откуда взялся?
Я же, прижимая королеву к скользкой кафельной стене и ощупывая ее великолепную королевскую шею, смеялся:
– Я король! Настоящий король. Из Белоруссии я, белорусский король, значит[2]. – Эх, куда ни шло. Только выматывайтесь оттуда быстрей, я уже больше не могу, – это мамаша полудохлая соглашается так.
Мы торжественно выходим под ручку. Подождали мамашу и в том же порядке продолжали осматривать Прагу. Королева впереди, я сзади и где-то рядом потная тёща.
28.09.1974
Сон о Полтавской битве
Сон, длившийся не более секунды, в подробностях и со всеми деталями показал мне, как в многосерийном кинофильме, весь ход Полтавской битвы от начала и до конца. Был этот сон цветной, со всеми звуками, не исключая и криков Мазепы, просьбы о пощаде Марии и суровой непреклонности русского человека, царя Петра I.
В перерывах между рядов ходил Меньшиков и торговал пирожками. Все зрители их покупали и с удовольствием поедали.
30.10.1974
Сон о гитаре
Она мне пела под гитару:
Я ненавижу город
С его многоэтажными домами…
Эта песня отзывалась в моём сердце сочувствием к этой гитаристке, и я с заплаканными глазами пытался её изнасиловать. Она сопротивлялась песней, гитарой и умоляющими синими глазами. Но что я мог поделать, из песни слов не выкинешь.
Порваны струны и узы, испорчен лифт и капает вода из крана. Всё так уныло вдруг стало, обычно, и я сказал:
– Спой мне что-нибудь, просто так.
Сквозь слёзы она мне пела под гитару:
Я ненавижу город
В котором зло живёт
Порвавшее мне струны
И жизни хоровод
Вот такую песенку она мне пела и одевалась. Уже в дверях попросила:
– Дай рубь, на струны.
Я не дал.
2.11.1974
Сон о мужиках из 18-ого века
– Пока не поздно закопайте эти чёрные шарики в землю.
Пришло трое мужиков, по всей видимости, из 18-ого зека. Волосы на пробор, длинные белые рубахи и бороды. Поплевали на руки:
– Мы закопаем.
Чёрные асфальтовые шарики с высунутыми чёрненькими язычками крутятся, толкутся, веселятся. Их надо скорее закопать, это пища дьявола. Мужики крестятся и принимаются за работу. Им бы помог кто-нибудь, они ведь пришли из 18-ого века, а их в штыки – что да почему. У начальника граната в руке, у остальных дубины.
– Кто вас звал? – гранатодержатель спрашивает.
Они ему отвечают:
– Мы сами пришли, помочь.
Если бы им кто-нибудь помог! Они роют землю, закапывают шарики, а те ещё шуршат недовольно. Закопаем пищу дьявола!
Если конь и собака привязаны, это неестественно, естественно и целесообразно, когда собака и конь не привязанные несутся вольно. В этом и смысл всей жизни.
28.12.1974
Не сон, а мечта
Он мне очень нравится. Я его даже люблю. У него борода. Волосики не колечками, а густые и колкие. Место имеет хорошее, он офицер. Я за него наверное выйду, когда приснится в следующий раз.
1975
Сон о Григории
Григорий уходит ночью и приходит каждое утро к нам, чтобы говорить с нами, петь с нами, смеяться над нами. Так целый день ходит Григорий около нас, а ночью уходит, чтобы снова утром начать шуршать бумагами и кидаться нехорошими словами.
Григорий! Зачем ты это делаешь?
Лиза приехала в село и сразу же бросилась в сад. Бегала между деревьями и безудержно смеялась от наполнившей её радости.
Лизок, Лизок, – думали господа в доме.
Лиза устала и села на лавку.
Светила луна.
Мужчины вышли в сад подышать свежим воздухом перед сном.
Хватились поздно.
Послали за урядником, тот приехал недовольный, собирался уже было спать ложиться.
Ему показали. Урядник почесал в голове и … спросил … водки. Выпил, перекрестился, от закуски отказался. «Кто же?» – думал урядник, разогнав свою мысль водкой.
Парк: 10 грушевых деревьев
12 яблонь
14 кустов жасмина
Родственники: Отец, мать, брат (последний в городе)
Гости: помещик (сосед), доктор (сосед), Ермаков (управляющий)
(Если бы она сама встала и сказала, кто бы потом сел?)
Ермаков отпадает. У него уже целую неделю зубы болят.
Отец и мать тоже ……. отпадают.
В усадьбе 10 комнат. В каждой из них фортепьяно.
Кто на нём? – думал урядник.
Лиза лежала лицом вниз. Её унесли в дом. На отца и мать нельзя было посмотреть, не то чтобы…
Приехала и сразу в сад. Пачему??? Любимое дерево? Следы? Все успели затоптать, зевнул урядник.
Кто обладает?
Фельдшер,
но почему?
– Господин Д., – обратился урядник к доктору, – не сыграете мне
на фортепьяне
«на заре ты её
не буди!»
– Я, почему я? – удивился доктор. – Я не умею, у меня слуха нет.
Следствие по делу об убийстве Елизаветы Р. было закрыто. Доктора посадили в сумасшедший дом. По рассказам очевидцев, он ходил по коридору и изображал играющего на фортепьяно музыканта.
«На заре ты ее…..
На заре она сладко так…»
Григорий! Зачем ты это делаешь?
1.08.1975
Сон о сестрах-близнецах
Две сестры-близнецы. Только одна блондинка, а другая рыжая.
Однажды одна другой и говорит:
– Я тебя люблю.
Вторая сестра отвечает:
– И я тебя люблю.
– Давай поженимся, – говорит первая.
Они поцеловались и с тех пор жили вместе.
Появляется мужик. Размышляет о том, что Нюра и Настя вчера опять за стеной сопели и что диван скрипел и хлюпало что-то, неприятно очень. Поди, войдёшь в комнату, думаешь, что там мужик с бабой, а там две бабы лежат на диване, да ещё и в одежде, не понятно. Всё не как у людей, они, поди, только и умеют что есть по-человечески. А всё-таки интересно, надо бы посмотреть.
Приходит в избу, а там старик, местный придурок. На стенах непонятные и огромные плетеные изделия висят. Приходят Нюра и Настя. Мужик их спрашивает:
– Что это у вас там вчера хлюпало?
– А для чего тебе это надо знать? – зарделись обе.
– Хочу посмотреть, что это вы там делаете, любопытно.
– Это мы обедаем, – отвечают сестры.
– Тьфу ты! – выругался мужик, но подумал: «Всё равно интересно».
15.05.1975
Сон о Василии Захаровиче
Во сне я увидел книгу, в которой на цветной репродукции был изображён седовласый старец. Книга эта была религиозная, а под репродукцией было написано: «ВАСИЛИЙ ЗАХАРОВИЧ – дьявол».
«Так вот он какой, дьявол, – подумал я. – Василием Захаровичем стареньким прикидывается».
1 апреля 1975
Спи спокойно, дорогой товарищ
Было нас трое друзей, и в плену познакомились. Вот от одного из них и получил я письмо. Предлагал в нём снова встретиться втроём. Фамилия его была Никифоров, второго Черепанов. Я, между прочим, догадывался, что Никифоров хочет убить Черепанова, а быть может, и меня. Когда мы вернулись из плена, то поссорились. Никифоров в красные ушёл, Черепанова к белым потянуло, ну а я никуда не пошёл, домой поехал. Так они меня за это жёлтым назвали, а Никифоров ещё пообещал убить Черепанова.
И всё-таки пошёл я на встречу в твёрдой уверенности, что найду труп Черепанова и злорадствующего убийцу Никифорова.
Так оно и было. Черепанов лежал на полу с раной в животе. Посмотрел я на него, и такая меня жалость и тоска охватила, я ведь его больше любил, чем того. Оглянулся я. Только одна свеча горела в комнате, а в тёмном углу виднелась чья-то тень. Вот она пошевельнулась и вышла на середину комнаты. Похудел, осунулся Никифоров. Глаза безумно блестят, в руках что-то острое держит.
– Ну что, – говорю к ему, – добился своего?
– Нет, к сожалению, – отвечает он. – Опередил меня кто-то. Не довелось нам больше свидеться. Я-то вот тебя поджидаю. Не его, так тебя порешу и не пожалею.
– Выходит, – говорю я ему, – тебе всё равно кого убивать?
– Всё равно, – соглашается Никифоров.
– В таком случае ты маоист, – я ему заявляю, что мне оставалось?
И тогда, после этих моих слов, схватился он за живот и закричал как раненый зверь. И стал падать на пол, рядом с Черепановым свалился, а между сцепленных пальцев его кровь просочилась. Страшное зрелище, нечего сказать.
Вот оно, как всё получилось. Партийная правда, она ведь острее ножа! Да…
8.XI.1974
Сон о Гале
Они говорят между собой, и это доходит до наших ушей:
– У неё есть любовник, он артист. Приезжает из Москвы на гастроли и к ней сразу. У него есть шуба. Ей нравятся хорошо одетые люди.
Можно предполагать, что они там в Москве говорят о ней между собой:
– У него в Ленинграде есть баба. Когда он ездит туда на гастроли, ему есть, ГДЕ остановиться.
Мы, то есть я и она, познакомились, но о существовании шубы я узнал гораздо позднее. Кому же она достанется? Ей, у него ли останется, или моей будет? Что же мне оставалось делать: необходимо было достать ключ от её квартиры. Достав его, можно было спокойно выжидать да афиши почитывать – когда на гастроли театр приедет. Завладей я шубой, так ведь я не только ею завладею, а ещё и душой человеческой, девичьей. Во как! Он с ней расположится, шубу на вешалку. Я прихожу, шубу на себя и был таков. Он встаёт, отряхивается, и что же…
Он: Где моя шуба?
Она: Где твоя шуба?
Одним словом, скандал, любви конец, но не мне и шубе. Театр уехал, а я тут как тут. При параде, хорошо пахнущий, и, не снимая шубы (мало ли у кого ещё ключ имеется), на неё, как зверь голодный. Она же в улыбку, лыбится.
И идём мы с ней потом в кино. Уже не помню, что давали. Только прихожу я к ней домой, а мне говорят:
– Спит она, подождите, – и в комнату дедушки приглашают.
Иду, что же делать? А там пацан смышлёный, показывает, как провода электрические к их дому натянуты. То да сё, встала она и в крик:
– Почему не разбудили?!
– Уж больно вы сладко спали-с, – ей прачка говорит.
Она снимает с себя брюки и приказывает бабе:
– Немедленно выстирать и высушить!
Губы накрашены, идём в общество. В комнате общества диван. Я занял место. Но ко мне человек:
– Занято для Н.
Я ему резко:
– Не будь снобом, погань!
Он отошёл пристыженный и в угол забился эпилепсией.
Ох, и любил же я её на диване этом! – Галю свою.
6.12.1974
Сон о Форде
– Иди же скорей! – говорит жена.
Но я не спешу выходить из комнаты. Но в последний момент всё-таки выбегаю в залу. Она полутёмная, и в ней приятно пахнет. Толпа людей, репортёры. Пожилой министр мне доверительно улыбается, а навстречу с протянутой рукой президент Форд. Он обнимает меня, мы целуемся. Он обнимает меня ещё крепче и целует ещё горячее. Я в испуге отшатываюсь, а пожилой министр доверительно мне улыбается. Значит, всё в порядке, значит, так и должно быть.
4.12.1974
Сон о спичке с большой буквы
В спичечной коробке родилась Спичка. Сначала появился кончик, а уж потом головка. Спичка росла не по дням, а по часам, и вскоре ей было уже тесно в коробке. Делать нечего, вытащили Спичку на свет. А что дальше? Думали, думали и завернули Спичку в газету. Там ей теплее будет, сказали, и культурнее. Пусть с детства просвещается. Однако пришли утром с проверкой, как там нашей Спичке живётся, не холодно ли, удобно ли. Спрашивают её: пу, пу, пу? В ответ тихо. Снова спрашивают: тю, тю, тю? И снова тихо. Тогда набросились на газету, развернули её и закричали в неописуемом ужасе. Спичка была холодна как лёд. Посиневшая, она лежала мёртвая. Газета её во сне задушила, задавила.
18.12.1975
Сон о Белинском
Решил я себе завести дамочку, чтобы была из окололитературных. Нашлась и такая. Мы с ней обо всем договорились по телефону.
– Буду ждать, – сказала она. – Деньги неси.
Организовал я кой-какие деньги и послал Белинского с ними наперед, чтобы он всё приготовил. Через некоторое время отправился и я к ней. Прихожу, звонюсь. Дверь мне открывает неряшливый Белинский, на ходу запахивающий полы своего домашнего халата. Я этому всему, конечно, очень удивился и спрашиваю:
– Ты чего это, братец, в халате тут разгуливаешь?
– А чего? – отвечает Белинский, нисколько не смутившись. – Поигрались немножко, – зевнул он.
– Как так поигрались? – чуть не плачу я. – Ведь она меня ждала!
– Верно, – соглашается Белинский, – тебя. Но первым-то пришёл я.
– Так ведь я тебя не за этим посылал!
– Ну и что, что не за этим. Ты это не мне, ты ей это лучше скажи. Я пришёл, она лежит, ждёт. Ну, а я что? Лежит, и я лёг рядышком.
– Ну, а халат? – ухватился я за халат. – Ты что, его нечаянно с собой захватил? Белинский только кисло мне улыбнулся:
– Что халат, ты вот лучше пощупай, какое под ним сердце бьётся.
Я пощупал. И действительно, под халатом Белинского билось сердце неистового Виссариона.
6.XI.1974
Сон о том, как барин мужика спас
Как-то утром объезжал барин свой лес и камень увидел: огромный, серый, поблекший валун туманным утром увидел он и мимо проехал, подумав: серый камень – серая жизнь.
Приехав в деревню, узнаёт, что одному из его мужиков паяют десять лет за хранение холодного оружия.
– И чего я его в холодильник за масло не спрятал, – жаловался мужик в сарае под запором самому себе.
На террасе барина ждал урядник. Наш барин урядников не любил и поэтому не слез с коня. Позвал он трех крепких, здоровых, кровь с молоком мужиков и приказал им взять зубила, молотки и следовать за ним.
Снова в лесу. Туман рассеялся, и лес чёрным стал, конкретным. Вот и камень. И уже не серый валун, а черная глыба камня, черная как бровь Емельяна Пугачёва.
– Руби его братцы! Чтобы камня на камне не осталось, – приказал барин мужикам.
И принялись мужички за дело, на руки поплевав сухою крестьянскою слюною. И не осталось камня на камне, только искры под зубилами летали, готовые зажечь этот тёмный непролазный лес, будь он сухим.
Урядник допрашивал мужика:
– Ты это что, скобарь, ножик господский точить в господском лесу о господский камень вздумал?
А камня-то уже и нет, значит, и вины нет.
– Не имею представленной начальник, о каком таком кирпиче дело идёт. Я что, мне бы его за масло при обыске, а так, я им никого ещё.
В то время ещё не знали, что такое отпечатки пальцев, и мужика отпустили на все четыре деревенские стороны.
Барин пил на веранде чай с вареньем и видел, как пылила по дороге кибитка урядника. Барин пил и щурился от удовольствия.
26.XI.1974
Сон о кролике
Кошка была голодна и хотела сожрать кролика. Но кролик не хотел стать хрустящей жертвой и спрятался под оттоманку. Кошке было запрещено залезать под оттоманку, и она, усевшись рядом, принялась мыться. Пришёл хозяин, лёг на оттоманку и закурил папиросу. Пришла хозяйка, легла рядом с хозяином и тоже закурила папиросу. Прибежали малые детки и закричали:
– Папка, мамка! Дайте и нам папироску, только маленькую, нам еще нельзя большую курить, мы ещё малые дети.
Хозяин и хозяйка дали им свои недокуренные папиросы. Но тут пришла бабка и говорит:
– Дышать нечем, так накурили! Надо открыть форточку.
Хозяин с хозяйкой встали и открыли оттоманку, а там клопы.
14.12.1975
Окно в сон
Я спал и видел сон. В это время какой-то человек вошёл в комнату и начал рассказывать анекдот.
В моём теле внезапно открылось окно, и в нем показалась голова человека. Девушка, с которой я лежал в постели, попросила голову ещё раз повторить анекдот. Голова анекдот повторила, и я проснулся от смеха, который носился по комнате, как маленький ребёнок.
– Хочу пись-пись, – сказала девушка и уселась на ночной горшок.
И Луна целовала мои мертвые губы.
15.XI.1975
Сон о машине[3]
В Новом законе говорилось уже о том, что люди не имеют права убивать животных и что Старый закон в данном случае – око за око – входит в силу: одно убитое животное, один убитый человек.
Мне дали Машину, чтобы я находился при ней со всеми вытекающими из этого закона правами. Очень хорошо. Иду по пыльной дороге. Вижу ободранного мальчишку – беспризорник. Ещё вижу пруд. Даже и не пруд, а какую-то круглую канавку. Около этой канавки стоят две старухи и рыбу удят. Беспризорник вертится около старух, но одна из них его прогоняет.
– Пошёл вон отсюда, на всех рыб не хватит, – кричит старушенция.
– Как вам не стыдно, – обращаюсь я к ней. – Он, может, и не хочет рыбы, дайте пацану поудить. Для него ведь это забава.
Но пенсионерки оказались очень злыми, и я говорю беспризорнику:
– Пойдём со мной, парень.
Мы идём в мой дом. Это хижина, слатанная довольно примитивно.
– Что на это скажешь, – не без гордости спрашиваю я беспризорника.
– Довольно бедно, – отвечает он и смотрит внимательно на меня, на мою поношенную одежду. – Дом бедного корреспондента.
– Так оно и есть, – соглашаюсь с ним, – но ты по крайней мере можешь тут ночевать.
Вечером мальчишке сделалось плохо, а мне как назло надо было отправляться к Машине.
Пришёл старик.
– Старик, – говорю я, – присмотри за мальчишкой, а то я и без того уже опаздываю. Меня за это могут с работы уволить.
Ухожу, но долго у Машины не задерживаюсь, меня все-таки уже успели уволить. Смахивая с лица пыль, негодующий и расстроенный, возвращаюсь домой. Дома никого, пусто, ни мальчика, ни старика. «Куда они ушли, – думаю я, – да ещё ночью?» Ложусь спать и вижу их во сне.
Они сидят в креслах на самом конце Белой дороги.
– Белая дорога это – линия жизни, – объясняет мне старик.
Просыпаюсь и с тревогой думаю: «Уж не погибли ли они?»
Действительно, они погибли, и вскоре я узнаю об этом. Они ушли из дома, не желая жить со мной под одной крышей, и по пути увидели горящий дом. Стали его тушить, надеясь, что я приду к ним на помощь со своей Машиной. Но я не пришёл, меня ведь уволили, и они оба сгорели в этом доме.
11.04.75.
Девичий сон
«Я пишу тебе, хотя и не знаю зачем. Почему ты первый не сказал мне слово, не остановил меня на улице, почему я первой должна писать тебе это письмо? Ты меня, наверное, не помнишь, я была маленькой ещё тогда и жила напротив твоего дома. Видела, как к тебе ходила сначала маленькая девушка, потом ты водил разных баб, потом женился. Я не хочу разрушать твоё счастье, я хочу лишь изредка встречаться с тобой и надеяться, что, быть может, когда-нибудь, да, когда-нибудь ты решишься. Нет. Не буду теперь об этом. Ты злой. Раньше ты был добрее, но и теперь ты добрый, только мало когда улыбаешься. Я знаю, ты долго жил за границей, и поэтому ты такой. Если хочешь со мной встретиться, жди меня около моего дома. Твоя …..»
Вот такое девичье письмо приснилось.
20.09.1975
Сон о коте
В цветном сне кот, сидя на задних лапах, перебирал передними по животику, словно бы играл на гитаре (музыку я слышал) и пел на грузинском весёлую песню.
– На итальянском, – поправил меня чей-то голос.
20.09.1975
Сон об ушах
Приходит ко мне знакомый, не из лучших, и спрашивает:
– Хочешь заработать?
– Почему бы нет, – отвечаю. – А что надо делать?
– Есть у меня, – говорит, – один дружок. Надо ему помочь. Он учится в вечерней школе, восьмой класс кончает. До экзаменов осталось две недели, а он ещё книги не открывал. Ты ему помоги, читать ему лень самому-то, но, если ты ему объяснишь, он всё поймёт. Ты миллионером станешь, он очень богатый. Вот послушай, как он из простых людей понимающим стал! Однажды у моей жены упало одеяло на пол. Он этого не заметил, ему кто-то подсказал. И увидел он, лежит моя жена голая, и говорит ей: «Я. тебя хочу!» Она лежит и говорит: «Не пушу». Он ближе к постели, а она лежит и всё своё: не пущу, да и только. Он на нее навалился, а она: «Не пущу!» Вот только тогда, когда обнял он её, стиснул грубо и нежно, любовью своей в неё запустил и закричал потом, говорит: «Говорил тебе, будешь моя». А она ему: «Не буду». Он её за уши схватил страстно. Потом встал, а уши у него в руках остались. «Что я тебе говорил?!» – говорит моей жене. «Вышло по-твоему, – она отвечает. – Только уши-то обратно на место присади». «Не присажу, – не соглашается он. – Оставлю себе на память о первой женщине как сувенир». Потом он надумал эти уши посадить в землю, парник разбил. Уши выросли, только не ушами, а вставными зубами. Ну, и началось: соберёт урожай зубных протезов, новые посадит, так и разбогател. Так что, соглашаешься ему помочь?
– Помогу, почему бы не помочь, мне деньги нужны, – без колебаний согласился я.
8 сент. 1975
Сон о моих знакомых
Трое знакомых друг с другом молодых людей стояли на дворе замка и разговаривали. Потом двое из них, Е.В. и В.К. стали на колени, а третий, А.П.[4], послюнил свой указательный палец и перекрестил им тех двоих, на коленях стоящих, крестным знамением. Причём, при этом, приложился своим послюнённым пальцем к их лбам, потом сказал торжественно:
– Я вас заранее прощаю во всех ваших прегрешениях!
После этих слов оба молодца встали и жестоко избили только что их перекрестившего А.П.
Как я их ненавидел, когда проснулся утром с сухим, без какой-либо слюны, ртом.
27.XI.1975
Сказочный сон
Жил-был рядовой служивый. Пустили его домой. Потом приезжает он домой, а дома шум.
– Что такое? – спрашивает, – шум невообразимый.
Ему отвечают:
– Служивый рядовой возвращается, вот и гудим, а ты кто таков будешь, иди и ты с нами гудеть.
Ну, пошёл он с ними гудеть да загудел на десять лет. Через десять лет его пустили, домой приезжает, слышит и не понимает: в доме шум невообразимый, ужасный.
– Что такое, – спрашивает у бабы.
Баба та сидела на крыльце и через плечо плевалась в сени. Ещё потом плюнула и говорит:
– Рядовой служивый должон вернутся, вот и гудим. Ну, и ты проходи с нами – гудеть.
Он и пошёл. Сел на лавку. Все гудят, а он нет, тут его и спрашивают:
– Ты кто таков, что не гудишь?
А он объясняет:
– Голос потерял.
А они ему:
– Да ты выпей-ка нашего, заговоришь.
Он и выпил, все гудят, а он снова нет.
И снова его пытают:
– Чего ты не гудишь?
А он им отвечает:
– Не берёт ваше, и голоса нет.
Они тогда одну в соседнюю деревню послали: мол, пришёл один и наше не берёт. Оттуда шлют, да и сами идут – посмотреть, кого это не берёт ихнее, может, наше возьмёт.
Взял ихнее, всё выпил, усы вытер, бороду расчесал пальцами и говорит так тихо: – Аль не познали меня?
Тут все его и познали, что, мол, это и есть тот самый рядовой служивый.
– Что ж, – сказали ему, – што теперь загудим, – и все загудели, а он нет. – Неужели и нашенское не берёт? – соседские удивляются.
– Не берёт и ваше, – он им растолковывает.
Они сложились тогда, в город послали. Из города купец едет посмотреть. Тот служивый всё выпил, уши прочистил, слёзы с глаз смахнул и умер. Тут все снова загудели, давай поминки справлять, веселиться. Весело там было, шумно, когда проснулся – грустно, тихо.
4.10.1975
Сон о ключике
Еду с работы, конечно, в трамвае. На одной из остановок входит в вагон придурковатая баба. Увидев меня, конечно, ко мне подлетает. В руках сетку держит. Из нее достаёт черную лакированную сумку. Открыв её, вытаскивает сумочку поменьше. Открыв вторую, вынимает третью, а третью открыв, достаёт совсем маленькую, четвёртую. И ту маленькую открывает, ключик из неё вылавливает и, подержав его на ладони, проглатывает, как обыкновенную таблетку аспирина. «Что это вы делаете?» – не говорю я ей, но этот вопрос можно прочесть в моих глазах. Баба ко мне наклоняется и, брызгая слюной, шепчет мне на ухо:
– Вы ничего не видели. И не слышали. Понятно?!
21.XI.75.
Сон о медсестре
Ночью я очутился на улице. Шёл, шёл, пока не надоело. У одной из дверей остановился и позвонил. Дверь мне открыла медсестра, красивая молодая девушка с испуганными глазами. Она не хотела меня пустить, и я понял почему: за её спиной стоял мужчина, который, увидев меня, тут же скрылся. Сестричка махнула рукой, как бы говоря: теперь всё равно, и пригласила меня. Я очутился в ярко освещённом операционном зале. На операционном столе лежал окровавленный ватник.
– Ах, простите! – смутилась сестра и ухватилась за него.
Когда она повернулась ко мне спиной, я увидел в её белом халате удивительный вырез от поясницы… Спереди – халат как халат, запахнут, застегнут, а сзади только наполовину, и ужасно кругленькая голенькая попка оказалась у сестрички в поле моего зрения. Не выдерживаю, подбегаю к сестричке, обнимаю её и глажу рукой от поясницы и ниже. Близко, близко притискиваю сестричку к себе, так, что мы почти касаемся друг друга своими глазами.
– Как вам не стыдно! – возмущается она.
Я её тут же пустил и говорю нахально:
– Я собственно не за этим пришёл. Мне никак не уснуть, а таблеток от бессонницы у меня не оказалось. Не могли бы вы мне их дать, сестричка?
– Хорошо спать – хорошо, – улыбнулась она мне неровными зубами.
20–21.09.1975
Сон о шахте
Сорокалетняя женщина, русская эмигрантка, рассказывает:
– До войны я работала на шахте. Среди горняков только я одна была женщиной, вернее, совсем ещё девчонкой. Конечно, со мною все спали. В шахте низко, поставят к стене, руками упрусь, темно, не видно, ноги широко расставлю, ну а они там сами фонариком посветят. И, конечно, кому не лень целоваться лезли. Да и что говорить-то, время послереволюционное было, свободное, и никто на такие пустяки внимания не обращал, не стыдился. Однажды у многих мужчин кожа покрылась красными пупырышками, словно бы такой сеточкой покрылась. Конечно, ко мне все идут, ты что, баба, болеешь чем, спрашивают. Нет, конечно, удивилась я очень. Они же меня потом всё равно избили, крепко избили. Потом кто-то сказал, что на соседней шахте то же самое началось, и они снова меня спрашивают: ты что, и на соседней побывала? Через некоторое время всё разъяснялось: эта пупырышки от угольной пыли появились. Но мне от этого не было легче, ведь побили меня крепко, а не за что.
25–26.09.1975
Сон о поле
Поле, словно ромашками, было усеяно белыми платками старух в чёрном. Старухи шли от горизонта к горизонту, и белое море их платков колыхалось. Спуститься в поле было можно по каменной лестнице в левом углу экрана моего сна. По ней спускался вниз мой покойный отец, за ним шла мать, мой приятель В. Я не мог за и ними угнаться, как ни старался, и поэтому остановился. Остановилась и мать.
– Подожди его, – закричала она В., и тот тоже остановился, поджидая меня. Но я не мог тронуться с места и как завороженный смотрел на поле.
Старухи всё шли и шли под лучами яркого солнца. Их лиц я не видел.
27–28.09.1975
Сон о гладильной доске
Лечу над землёй, сидя на гладильной доске. Внизу копошатся в своём муравейнике люди. Если кто-нибудь из них и поднимает голову и замечает меня, то от испуга вытаскивает ключи и начинает их пересчитывать. Я лечу в Санкт-Петербург, но и там эта история с ключами повторяется. Губернатор города, г. Бесстыжий, от испуга ключ от СПБ проглотил, а мне из-за такой губернаторской глупости не удалось приземлиться и пришлось разворачиваться на 180╟ и обратно домой лететь. Хорошо ещё, что таким людям, как я, не надо ключей, чтобы ночью домой попасть.
21.XI.1975
Сон о пруде
По колено в воде, мужики поймали мальчонку. Он ловил рыбу руками в их пруду.
Пожилой мужик: А, попался!
Я:Не бейте его.
Пожилой мужик: И не собираемся, бери рыбы, сколько тебе ее наловится. Этот пруд наш. Раньше он был государственный, а теперь наш.
Я (думаю):Вот ведь зелёные люди, зелёный наш народишко. Был у него свой пруд, а он его по своей зелёности государству отдал. Государство этот пруд эксплуатировало, а народишко всё в зелёных ходил. Но потом пруд снова себе забрал, однако ж зеленым остался.
Пожилой мужик: Нам не жалко. Это наш пруд, не государственный. Бери себе на здоровье, мы что, мы люди зелёные, а хитрые однако ж (глаза у мужика заблестели, и из них посыпались весёлые яркие искорки и озарили всё вокруг, а мне внутри тепло стало и радостно).
12.12.1975
Сон 30.12.74
Нас трое. Это я, я и я. Для того, чтобы не было лишних расходов, три одинаковых субъекта появляются на земле в одно и то же время. Один из них видимый, двое других невидимы. Ночь темна. Один из них, скажем я, ходит, работает, пьёт, ест, спит. Двое других всё время около, но с целью. Предположим, что видимый я спит. И снится ему, что он в постели лежит рядом с прекрасной девушкой в бархатном платье. Она ему шепчет: «Когда же Достоевский напишет для меня что-нибудь?» Вопрос её совершенно не понятен, но ответ таков: «Напишет, обязательно напишет. А теперь он /Достоевский/ приказывает нам делать это». И руки его, мои руки, гладят её грудь под бархатным платьем. Гладок бархат, и кожа гладка. Белая ночь вроде, она голая и я. Я её очень хочу. Не вижу лица её, но вижу тело её, удивительно нежное. На шее ожерелье из драгоценных камней длинное. Я живой и невредимый сплю. Тот, другой, в это время с этой, не знаю, как её назвать, разыгрывает передо мной спектакль. Где же третий? В том-то и дело, что это тайна. Через некоторое время я узнаю, что у меня будет ребёнок. От кого? Конечно, не от этой с ожерельем. Так от кого же? Я женат, значит, у жены будет ребёнок, но я спал и такой сон великолепный видел. Третий… Вот, значит, чем занимался в это время третий. Лица я её не видел, так что это могло быть лицо моей жены. Я видел тело – мне хотелось, я спал – духи. Духи рядом с нами, не отходят от нас ни на шаг. Они не едят, не спят, не пьют и не курят. Но это они разыгрывают перед нами сонными спектакли, принимая при этом знакомые или милые нам образы. Это им мы обязаны продолжением своего рода, своей славы или своей бедности. Отчёт же держать троим. Перейдя в иную область, мы воссоединимся – я и они. Будем держать ответ. Они мне подскажут, как и на что отвечать. Ко всему этому хочу ещё добавить, что точно не знаю, кто из этих троих собственно я и какую функцию несу. Иногда мне даже кажется, что моя жена это и есть я.
Сон о Муромце
Бог в помощь! Здравствуйте!
В углу стояла лавка. На ней сидел слепой Илья Муромец и шевелил тяжёлыми ногами, искал в голове.
А, Алёша! Нет. Не Алёша Макринов и не Димочка, убиенный ножичком-финкой. Баба вошла, весталка, в избу.
– Ошибся я, – бормочет Муромец. – По запаху тебя, старая, не познал. Чего тебе?
– Беда! Татары, вечные склочники, разночинцы-насильники лезут на нашу область. Жён, детей, яиц, пирогов, коней требуют.
Вздохнул Муромец и для начала прозрел. Вздохнул второй раз И снова ослеп. Третий раз с натугой выдул и стал на колени. Видит левым, видит правым глазом: баба стоит странная, весталкой от неё воняет – словом, баба из области.
– Татары? Да я им! Давай на стол.
Баба туда-сюда и тащит: самогонку, картошку отварную, огурцы солёные, грибочки двухсортовые и хлеб ржаной. Сели ужинать.
В окно стучатся. Баба рот заткнула, ушами заговорила от страху.
– Кто? – громовым голосом Ильюша.
Татары. Это были они. С кониной, с раскосыми глазами, в тюбетейках и в кепках. Тут как тут. Главный кричит: – Отворяй!
Помощник кричит: – Окна и двери!
Илья Муромец берёт саблю-ушанку и им навстречу, огурец в зубах держа недожёванный.
– Дожуёшь потом, Ильюша, – шепчет бабье ухо.
Ногой, некогда парализованной, левой, дверь вышиб:
– Милости просим, косоглазые.
Те с криком:
– А, попался шалтан-болтан, урусука ушупуна, что в переводе русская шпана.
Он им, то есть Ильюша наш, богатырь:
– Я вовсе не хулиган, я-то! – злостью полон Ильюша. Глаза драконы, пламень в них, уши дыбом, волосья трещат, руки чешутся. Меч в сторону: – Не буду тупить о поганцев. Вы это понюхайте! – Огурец достал из-за пазухи, остренький, маринованный, и главному им в глаз. У главного глаз на пол вытек. Илья его каблуком по зрачку.
– У-у-у! – завыл обиженный начальник. Но Муромец не угомонился, не разрядился ещё, да и Орда за избой топчется, ждёт своей очереди силами помериться.
Нет, – думает И.М., – у меня на всех огурчиков не хватит да и жалко. Чем хрустеть буду в длинные зимние вечера?
Схватил тогда весталку со стола и давай ею размахивать-помахивать, мускулы свои показывать. Было любо-диво на него посмотреть, загляденьице.
– Лучше убей меня, Муромец, – кричит падчерица. – А так перед чужим племенем не выставляй.
30.12.1974
Сон о демократических кругах
Перед этим меня так им пугали, говорили, что он страшный человек и что, попав в кремль, я оттуда не выберусь. Но ничего подобного. Вижу такую сценку: сцена изображает комнату. В комнате стоит стол, а за ним сидит молодой человек, высокого роста и с усами и.в.с[5]. Он сидит за столом и играется с пишущей машинкой. Напротив него сидит Переводчик.. По сцене бегает Секретарь и.в.с. Все трое одеты в одинаковые одежды: серые брюки, серые рубашки с засученными рукавами, на шеях белые галстуки.
Появляюсь я. Я – Иностранец. Секретарь говорит Переводчику:
– Будешь переводить, Вася!
У Переводчика лицо глупого деревенского парня. Он берёт лист бумаги, карандаш и прислушивается. Мой первый вопрос: «Каковы ваши демократические круги?» Вместо ответа переводчик внезапно вскакивает и подбегает к табуретке. Секретарь тоже к ней подходит с лабораторной колбой в руках. Ставит её на табуретку. Переводчик насыпает в неё какой-то серый порошок. Через некоторое время из колбы начинает валить пар, а Переводчик кончиками пальцев достаёт глянцевую фотографию и протягивает её Секретарю. Секретарь идёт с нею ко мне. На фотографии изображён и.в.с. с трубкой во рту и с синими кругами под глазами.
25.10.1975
Сон о том, как меня мужик убил
Шёл это я по улице. Ночью шёл и повстречал одинокого пешехода. Я бы мимо него прошёл, да он меня остановил, схватил за карман (?) моего пальто, к себе подтащил, ну и давай меня бить. Я было сопротивляться начал, да куда там. Он вдвое сильнее меня был, рослее, вообще мужик что надо. Избил он меня до такой степени, что я от побоев этих умер. Умер и отделился от своего тела. Стою на тротуаре и вижу, как мужик продолжает мое мертвое тело топтать ногами. Тут как раз три паренька мимо проходило. Я к ним: так, мол, и так – помогите, видите, человека убивают. Пареньки, конечно, не обратили на меня ни малейшего внимания, но к телу подошли. Мужик их увидел и убежал, скрылся, гад. Пареньки нагнулись, посмотрели на мое лицо и, поняв, что имеют дело с известным человеком, достали носовые платки и намочили их в моей крови. Намочили свои платочки и ушли, довольные. Потом из магазина (а я лежал у магазинных дверей) вышла старуха с раскладным стульчиком и уселась на него молча рядом с моим трупом. Я подошёл к телу ближе, дотронулся до обнажившейся чёрной от крови ноги. Была она холодная и такая страшная, что меня в первый раз за всё это время охватил ужас и вместе с тем жалость к своему мёртвому (кому я помешал жить, что?) телу. Этот мужик меня так избил, словно бы меня трактор переехал. Я, конечно, ничего не сказал старухе и проснулся.
7–8.10.1975
Сон о горбуше
Я горбун, но мне это не мешает радоваться. У меня даже девушка есть, любовница моя. Очень просто всё, простая такая жизнь. Лицо мое белое, без кровинки. Мне даже самому иногда страшно на себя посмотреть. Глаза блестят, губы слова нашептывают постоянно, и горб чешется. Мне его моя чешет. Мне, говорит она мне, Горбуша, это не противно, а даже наоборот, приятно очень. Ну да дело прошлое, я с ней сплю, и это ей подходит. Она вообще у меня со странностями: главное, у тебя волосы на голове пышные, мне и этого хватит, сказала она мне в первый раз. Я, конечно, ничего не понял, но горбом почувствовал: бля буду, что тут что-то не так. У тебя пальцы худые и длинные, стала она меня учить. Намотай же мой локон на указательный и тащи меня за него по комнате. Послушался я её, намотал на палец локон, натянул его как леску и давай за него по комнате мою водить бабу. Что тут было! Она и плакать, и смеяться, и визжать, и просить о пощаде. Даже за нос меня кусила. Если у меня горб и чешется, то мне это тоже приятно бывает, когда мне его она скребёт. Вот так и живём. Только говорит она мне, что я не жилец, уж больно блед-лицо у меня и глаза воспалённые – не жилец. А я так думаю – чего там…
30 сент. 1975
Сон о конуре
Проваливаясь по колени в снегу, подхожу к собачьей конуре, из неё раздаётся ворчание и громыхание цепи. Стучу ногой о конуру, снег прилипший с подошв сбиваю. Из конуры вылезает Ефим Соловей и говорит:
– Опять вы опоздали, Олег!
Моя фамилия тоже Соловей, только я не Ефим, а Олег.
– Ладно, – говорю я Ефиму, – лаять-то.
Ефим снова залезает в конуру, а я огибаю её три раза и снова околачиваю снег. Вылезает Ефим и бормочет:
– Кругом воры и диверсанты. Луна сегодня ночью была очень яркая. Лаял на неё, чтобы спряталась. В такие полнолуния больше всего воровства и бывает.
– Удивляюсь я вам, – удивляюсь я Ефиму. – Вы как наш Зайцев.
– Зайцев! – облизнулся однофамилец и сплюнул коричневой слюной. – Я вчера Сонечку Мармеладову слопал. Кости за конурой найдёте, под снегом лежат.
Соловей зевнул, потянулся, снял с шеи цепь, завернул её в промасленную газету и спрятал в портфель.
– Ну, я, пожалуй, пойду помаленьку.
Он ушёл, а я накинулся на сонечкины кости. Кости как кости оказались, только дореволюционные.
29 сент. 1975
Сон-фантом
Летающие тарелки не такая уж фантазия. Вчера я летел над рекой, удобно усевшись на ржавом металлическом листе. Вдоль реки были горы и деревья, так что мне приходилось мысленно приказывать листу огибать эти препятствия. Внизу, на бережку, загорали люди, и мне захотелось поближе их рассмотреть. Меня они не видели, но то, что увидел я, меня испугало. В глине, замазанные с ног до головы, валялись голые старики. Глаза их были закрыты, они медленно переваливались с боку на бок, словно бы в любовном акте. Некоторые из них пытались огулять своего соседа, но с закрытыми глазами у них этого не получалось. Открыть их они не могли, так как, открой они их, они увидели бы меня и испугались бы. Я тоже был напуган и поэтому проснулся. Что стало со ржавым листом, я не знаю. Летает, наверное, теперь сам, меня поджидает.
6.XI.1975
Сон об очень чистом человеке
– Я чистый, – говорит он мне. – Чистый на работе и дома. У меня дома очень чисто, и я стараюсь, чтобы и на работе было так же. Всё вокруг грязно. Вот и ты грязный, хотя я тебе этого вслух не скажу, а то обидишься, в драку полезешь, кровью своей меня испачкаешь. Всё вокруг очень грязно и люди тоже. В 1945 году я первый боролся за чистоту нашего помещения, занавески повесил. И потом боролся, когда все вертихвостки улетели на болото. Я хоронил, организовывал похороны самых наших известных муравьёв. Я на всех плюю, что мне, я чистый, могу плевать на грязных. Три раза инфаркт, и ничего, видишь, живу, борюсь. Вот завтра обещали новый стул принести. Думаешь, это так просто, стул? Нет. На стуле сидишь. Да! Тебе это всё равно, я по твоим глазам вижу. Ты меня боишься, у тебя от страха жопа в душу ушла. А я вот никого не боюсь, я чистый перед всеми. Я ещё поживу, меня ещё многие муравьи помнят, помогут.
Он сел на старый стул передохнуть. Я сел на старый стул и газанул. Чтобы духу твоего, снилось мне.
2.10.1975
Сон о тётушке Руже
Вдоль забора шла тетушка Ружа, рот свой рукой закрывая, другую руку к сердцу прижимала. Страшно было смотреть на неё, было ей плохо. Шла вдоль забора, рукой хватаясь за него, чтобы не упасть, и кричать не могла, рукой свой рот закрыв. Плохо ей было или увидела она нечто страшное? Нечто страшное, оно подстерегает нас на каждом шагу, только не всегда мы можем увидеть это. Оно невидимо, пока оно этого хочет.
Я лежу, а сзади надо мной склонился чёрный человек. Я пытаюсь его отогнать словно муху, но это не так-то просто. У чёрного человека чёрные крылья, и ими он мои глаза закрывает. Я кричу, хочу проснуться, а он мне говорит, что я вовсе не сплю, что вижу его наяву.
– Как же, наяву, – кричу я, – наяву у людей нет чёрных крыльев!
– Это не крылья, это полы фрака, – смеётся он и, взмахнув ими, улетает.
Теперь я могу спокойно досмотреть свой сон. Тётушка всё ещё идёт вдоль забора. Идёт, спотыкается и, наконец, падает на землю. От стука её падающего тела я проснулся. Тётушка сидела в комнате за столом и играла с моей дочерью в кубики.
10.10.1975
Сон о кавказцах
Чей-то голос рассказывает мне следующую историю:
– Знал я одного кавказца («ты случайно не с Кавказа?» – спросил он меня и, не дожидаясь ответа, продолжал), мы с ним работали в одном цирке. Однажды этому кавказцу стало скучно, и он принялся на кончиках пальцев ходить по стенам, по потолку. Находившись вдоволь, он пошёл в конюшню, чтобы, как он мне сказал, размяться. Через некоторое время вернулся злющий-презлющий и не сказал, какой причиной вызвана эта злость. И только спустя некоторое время мы узнали об этом. В то время, как он входил в конюшню с одного входа, с другого в конюшню вошёл ещё один кавказец и с той же самой целью – размяться. Встретившись там, они обрадовались тому, что их желания совпали и что они так одинаково мыслят. Вскочили они на коней и принялись по ним бегать, танцевать на них и вообще делать всякие выкрутасы. Это был их старый номер, и исполняли они его легко и непринужденно. Но вот при одном прыжке наш кавказец подскользнулся и упал на опилки. Неизвестно почему, но он подумал, что напарник подставил ему ножку. Разозлился на него и тут же ушёл из конюшни. Только потом выяснилось, что лошадь, с которой он свалился, была старой, порыжевшей кобылой с потёртой гладкой кожей. Кавказец приказал её застрелить, но в дело вмешались страхагенты, показав документ, в котором было написано: «Не убий!» Кавказец сел с кобылой на поезд и отправился в Голливуд. Там продал рыжую за 30 000 долларов. За пять лет обучения в Голливуде лошадь окрепла и приняла участие во многих ковбойских фильмах. Наш кавказец, а звали его Сулико Орджоникидзе, в кино не ходил и помолодевшую лошадку не видел. Но что странно: с той поры он так и не помирился со своим напарником и земляком, никак не мог ему простить той подставленной ножки.
26.10.1975
Свежий сон о стороже
Ночь. Я сторож. Охраняю застеклённое здание. Сижу в первом этаже впотьмах и не сплю. Хотя все двери и закрыты, одна из них открывается и вбегает молодой матрос. Пробегает мимо меня и говорит на ходу: «Было того много, но всё равно мало, никак не кончить». Матрос подмигивает и поднимается по лестнице наверх. Я выхожу в вестибюль и сквозь стеклянную дверь вижу стоящую перед зданием девушку. Маню её пальцем, указывая на двери. За девушкой показывается женщина с испуганный лицом. Открываю дверь и впускаю девушку внутрь. «Идите сюда, погрейтесь, тут тепло», – говорю ей любезно. «Это тетя моряка, – поясняет мне девушка появление женщины с испуганным лицом. – «Она скоро придёт за ним», – девушка усаживается рядом со мной к письменному столу. Оказывается, что я плохо разглядел эту девушку, сначала она мне показалась куда более симпатичной. На самом же деле она оказалась гораздо старше морячка. Вот он, как раз, появляется со своим приятелем, тоже морячком. Присаживаются к нам. Для поддержания разговора спрашиваю их о погоде: «Холодно на улице ребята?» «Вчера было холодно, а сегодня снова тепло», – почему-то очень радостно сообщает мне баба. «Это хорошо, что тепло», – соглашаюсь я и чувствую неловкость: пригласил бабу, думал Бог знает что, а вместо этого четыре ленточки наглые тут как тут. «Хотите, я вам расскажу сон?» – спрашиваю я их. «Хотим», – отвечают морды. Матрос без спроса берёт мою бутылку пива и выливает её в себя. «Я живу в отдельной квартире, – начинаю я рассказывать. – В однокомнатной. У меня есть приятель, бывший лётчик. Он человек уже старый. Я его в гости позвал. Мы с ним сидели от четырёх часов дня до двух часов ночи и разговаривали. Когда в два часа ночи он посмотрел на часы, то очень удивился: ничего себе, сказал, вот так заговорились! Мы с ним сидели без света, и только потом я это заметил, встал и пытался найти выключатель, но никак не мог. Только когда спичкой чиркнул, нашел его. Пытался рассветить, но света не было. Снова чиркнул спичкой и увидел рядом с выключателем чью-то руку. Нет уж, сказал я испуганно лётчику, рассвети сам. Мы с ним сидели в кухне всё это время, но потом перебрались в комнату. В комнате было светло, было уже утро. Из окна я увидел, как внизу, в густой траве, запутался грузовик, а сильный ветер, раскачивая траву, раскачивал и грузовик, который с шумом ударялся о стену дома. Я пошёл вниз и очутился сразу в Зеленинском саду. Ещё издалека я увидел своих приятелей и брата. Боря, Боря, закричал я. Приятели перелезли через низенький барьерчик. Услышав меня, они остановились и в недоумении уставились на меня. Вокруг Кудрякова порхала огромная яркая бабочка. Увидев её, Кудряков принялся кричать:
– Кузьминский, Кузьминский! Где ты?
Это был очень страшный крик, и я понял его значение: если бы тут был Кузьминский, то получилась бы великолепная фотография. Осенний парк, курчавый Кузьминский и яркая бабочка на его плече – великолепная картина. Вторую бабочку поменьше я уже поймал и несу ее в руках, трепещущуюся.
– Какая гадость, – сказал Кудряков.
Виктор ничего не сказал.
«Это так, подумал я, они уже могут обойтись я без меня. У них свои, новые знакомые, а я всё по старинке живу: морячки, старые бляди».
Уже девка схватила мою бутылку, и щёлочки её глаз блестели, сладко на меня поглядывали. Кожа на её лице не была чистой, словно бы это была не кожа, а кожура от лимона. Нет, не жёлтая, а такая какая-то не гладкая, как слоёное тесто. «Хороший сон», – зарадовались простодушно они и встали. Первой удалилась баба, потом моряк. Второй пошёл спать наверх. Я понял манёвр девицы, я ей, конечно, понравился, моряк её проводит и тоже пойдёт спать, а она вернётся. Я улёгся на стулья и блаженно зевнул. Было темно. Кажется, я уснул. Потом в комнату кто-то вошёл. Я приподнялся на локте: – Ты? Это ты? – спросил я в полной уверенности, что это морячок вернулся, но, присмотревшись внимательней, увидел силуэт высокого и очень худого человека.
Силуэт склонился над столом и что-то там рассматривал.
– Это ты? – еще раз спросил я, но уже со страхом в голосе.
Силуэт повернулся, подошел ближе ко мне и, размахнувшись, вонзил мне в спину длинный узкий кинжал. Я закричал от боли и проснулся. Если спать на двух стульях, то еще не такое приснится.
6.10.1975
Сон о Фелмори
Фелмори был великан и жил в лесу. Лес этот токе был великанский и густой. Но Фелмори не любил почему-то леса и отправился в ближайший город. Вероятнее всего, ему хотелось найти в городе невесту. Как известно, городские невесты лучше всех невест на свете. Лучше деревенских, лесных и морских. Они опрятны, чисты, милы, даже красивы и знают слово «минет».
«Это очень хорошо, – думал Фелмори, уходя из леса, – что у меня появится городская подружка. Мы с ней гору Бич свернуть можем и достать из-под неё кружевной платочек с заветными словами».
Так думал Фелмори, так он мечтал, одной ногой вступая в город, не заметив, что другой растоптал весь пригород. Сколько крепко спящих, нежных, чистых и даже милых невест, шепчущих во сне алыми губками слово «минет», растоптал Фелмори и даже не заметил.
В городе он поселился у двух тёток. Собственно тётка была одна, а другая особа была её дочерью. И мать, и дочь ходили во всём чёрном по дорожкам парка и отдавались мужчинам с плохой репутацией. Тётка Фелмори, Изабелла, даже влюбилась в мальчика, но так как он был ещё невинный, она решила привязать его к себе тем, что однажды ночью встала с постели и, сжимая в руках топор, бесшумно подошла к спящему Фелмори с намерением отрубить ему ноги. Вот каким способом она хотела привязать к себе невинного ребёнка. Фелмори пошевелился, и из-под одеяла показалась его худенькая ножка. Жалко стало тетке рубить такую беззащитную ножку, и она ушла продолжать спать сном праведных, ходящих изредка по дорожкам парка в поисках прихода.
На следующий день Фелмори проснулся и вспомнил сон с тёткой, стоящей с топором в руке у его изголовья, побежал на вокзал. Денег у него не было, но он мчался, полагаясь на провидение. По пути его схватили два очень неприятных и даже противных на вид человека.
– А, попался! – радостно закричала они пьяными голосами, – Щенок! Что твои тетушки, всё в парке околачиваются? Ты, поди, сосунок, глаз с них не сводишь, когда они раздеваются. Да знаешь ли ты вообще, чем они занимаются? Они… – и два очень несправедливых человека сказали Фелмори плохое слово («бл*ди») про его тётушек, – бл*ди.
– Знаю, – гордо ответил Фелмори. – Я за ними следил, только не до конца.
– А это правда, что ты раньше был великаном? – спросили хохоча эти люди Фелмори, но он вырвался и убежал на вокзал. Пожилой дядька машинист
(Фелмори, любовь моя, причитала тётушка, прижимая к груди свой топор, к своей груди прижимая. Её дочь Клара, в это время гуляя по парку, подмигивала нехорошим прохожим мужчинам и женщинам. Нехорошие и даже очень плохие прохожие хватали Клару за грудь и прижимали её к дереву. Клара стонала в продолжение нескольких секунд, а все стволы деревьев в парке на уровне клариной попки были гладкими, отполированными. Прохожий сжимал Клару в клещах натруженных рук и между вздохами бубнил: «А пацан-то ваш сбежал». И Клара ещё больше стонала, вспоминая, как раздевалась перед горящими глазами Фелмори: «ох… оох… ааа… а… аааа… о… ой. ой. ой. аааааааааа………уф» Фелмори, любовь моя. Куда ты сбежал от своей тётушки, рыдала старая Изабелла. И даже у чёрной кошки от Таких нечеловеческих хозяйских мук потекли не солёные кошачьи слёзы)
взял Фелмори к себе на паровоз. Они ехали и перед их глазами мелькали города, деревья и случайные коровы. Фелмори радовался, машинист был стар, и на одной станции ему надоело, что кто-то ещё может радоваться, прогнал Фелмори.. Одинокий мальчик пошёл искать свое счастье вдоль платформы.
В этом городишке некоторое время спустя я и познакомился с Фелмори. Он был маленький, грязный горбун. Не знаю, как он жил эти годы, чем питался, только мы с ним подружились.
– Знаешь что, – сказал я ему, – я пойду работать, и нам хватит денег на двоих! Но Фелмори запротестовал и потащил меня на вокзал, в буфет.
– Вот посмотри, – зашептал он мне.
Ничего особенного я не увидел. В буфете продавал пиво лысый мужик, ему помогала шестидесятилетняя бабка.
– Это Нэлли, – шептал мне Фелмори горячо и на ухо. – О, как я в неё влюблён! А этот… – он ткнул в сторону лысого зонтиком, – её помощник. Ты лучше не работай, ты женись на ней. Она теперь ищет мужа, я знаю. Лысого мы прогоним. Во заживём! – и Фелмори радостно засмеялся.
– А как же носовой платочек с заветными кружевными словами? – спросил я его. – Не хочешь, не надо! Я сам к ней посватаюсь.
Мне стало очень жалко старика Фелмори. Больше я его в нашем городе не встречал.
ноябрь 1974
[1] (Вернуться) Так у автора.
[2] (Вернуться) Бабушка А. Ника называла его жену Зденку королевой. Тут же обозначено происхождение А. Ника: по отцовской линии он из Белоруссии (Сурож).
[3] (Вернуться) Живя в Праге, А. Ник работал в неком ведомстве, где использовались ЭВМ.
[4] (Вернуться) Судя по всему, в этом сне фигурируют Евгений Вензель, Виктор Кривулин и Александр Прокофьев.
[5] (Вернуться) Иосиф Виссарионович Сталин.