|
* * *
Это в сером, это в белом, это кто…
не привыкший к подаванию пальто…
без улыбки, от которой… без палат
(даже цвет ее помады небогат)…
Вкус провинции (синица, воробей),
мелкий дождь (скорей со лба его убей),
рыжий кот залез на груду кирпичей,
это город – город русский и ничей…
Это церковь… Тонет радуга в реке,
лезет божия коровка по щеке…
Белый клевер, ветки шорох, душный вздох…
звезды августа облаял кабыздох…
Стрекотание кузнечика с куста,
рядом корчится, как грешник, береста;
режет воздух поезд, давит мошкару…
Дождь опять пошел, закончится к утру…
* * *
не расплескай себя покинутая
лицо на спину опрокинутое
собором в спичечных лесах
речною пеной в волосах
сердечным кратким замиранием
толпящимся солнцестоянием
на маковке слепым ребром
в окне открывшемся рябом
где солнце замерло до времени
и кипятка до ног из темени
запомни задыханья миг
я из него возник
* * *
овалы незнакомых лиц
рук окрыленные кривые
сюда приедут из столиц
гулять по снегу в выходные
паломники из строгино
где ламинат в ходу и кафель
увидеть старое кино
листать альбомы фотографий
гербарий мерзлый бузины
вдыхать и восклицать картинно
их повзрослевшие сыны
переболели скарлатиной
их чай в пластмассовом глотке
вино и бутерброды кучей
их рыжий пес на поводке
затягивает в лес дремучий
они искусственный народ
их женщины белесы рыжи
сойдут с платформы в новый год
и сразу надевают лыжи
а тот у края закурив
стучит о лед зубцом ботинка
высматривает профиль ив
не для себя для фотоснимка
но не везет и все не в масть
там пересвет а здесь не тонко
но вот летит окурок в наст
и он скользит ему вдогонку
одышка ровные толчки
лыжня ведущая к оврагу
и запотевшие очки
снег принимают за бумагу
* * *
без примеси покой и осень
иосиф ну какой покой
ужели счастья ближним просим
и молимся какой рукой
рябые сумерки унылы
какие сутки напролет
московию заполонило
дожди на мокром месте льет
и льет а велено убраться
звезды до первой кочевой
и нам спасенья не дождаться
в кругу воды а что зимой
ты говоришь дождемся снега
тиха изнанка и пуста
так хорошо после ночлега
начать все с чистого листа
что бегство от себя не просто
мы сами шумная тюрьма
что может осень просто остров
где мы с тобой сошли с ума
что нас ненастье затопило
и наша речь сухой травой
но ясли есть и есть стропила
и там звезда над головой
* * *
голуби прилетели
значит совьют гнездо
это как в донном теле
нота поется до
домини и господствуй
строй свой уютный дом
ластвуйся и высотствуй
ласточка там при том
что остаются силы
воздух высотный мять
господи до могилы
дай мне восторг принять
не помешать зарнице
целить янтарный нож
ласточки и синицы
сонная молодежь
строится и гуляет
летним безбедным днем
мы же садимся в ялик
яузой уплывем
* * *
Воздух от смысла тягуч, узнаваем –
воздухом сходятся наши пути.
Комната (окна во двор) угловая.
Так не шути, больше так не шути –
ни занавеской, ни сном, ни торшером
(вещи свезли, их раздали за так).
Разве осталось, что в семьдесят первом
выпущенный рыжеватый пятак.
Отчим приходит, дымя папиросой;
бросит газету, беззлобно шутя.
Детское: – Ну, заплетите мне косу…
(будь как дитя, лучше будь как дитя!)
Лето и летнее солнце отвесно,
время в заварку вливать кипяток.
Чашка с оленем снимается с места:
– С сахаром? (теплый и сладкий глоток)
Но исчезает и солнце и чашка,
сахар страны растворился уже,
разве подросток в немецких подтяжках
пишет письмо на втором этаже:
– Август проходит и солнце заходит,
запад назавтра сгорит со стыда…
Но получатель без адреса бродит
и выговаривает: – Никогда –
летом ли, осенью – не было смерти;
август не может сгореть, умереть;
время облизывать клей на конверте,
на заходящее солнце смотреть;
время водою (прозрачной, проточной)
воздухом теплым (ах Боже ты мой!)
днем или ночью воздушною почтой
длинные письма отправить домой…
* * *
Любимая говорит:
– Вот, здесь у меня болит.
Думаю об этом месте,
где мы оказываемся вместе.
Там сращенный перелом,
ливень и метроном,
отчаянные стихи.
Она говорит: – Глухи
рассветы, иволги и ветра,
дым стелющийся костра,
исповедь таволги и повилики.
На воде отражаются блики,
в ванной шумит вода.
Вода с водою – всегда.
* * *
январь а такая водица
от неба до самой земли
влюбиться наверно влюбиться
забыть как мираж словари
а солнце сияет в простенок
и гладит по лбу по щеке
ребенок и ровный оттенок
по смытой дождями реке
стекает и с солнечным светом
уходит на дно в никуда
старейшая волга ли лета
проводим на дно провода
как там все ли должно в природе
титаник я хьюстон прием
но тонет при ясной погоде
и год и полгод в водоем
мы плаваем третии сутки
и беды смываем со щек
желайте нам стансов побудки
отверстий и ангельский шелк
но если мы чем отличались
в афгане в отместке в каре
то это безвинная шалость
и тающий снег на дворе
|