К 150-летию со дня рождения Этель Лилиан Войнич
Опубликовано в журнале Крещатик, номер 4, 2014
Творчество английской писательницы Этель Лилиан Войнич (1864–1960) заслуживает, несомненно, внимания не только читателей, но и литературоведов и историков литературы, поскольку главный её вклад в литературу остался не только не исследованным, но даже и незамеченным. И этот вклад, прежде всего, не в стилистических или сюжетных особенностях её литературного творчества (хотя у автора есть и узнаваемый индивидуальный стиль, и интересные сюжетные повороты), но в героях особого типа, введённых в литературу Э.Л.Войнич. Именно это является её главным открытием, даже откровением: во всех пяти её психологических романах действуют герои особого типа, связанные между собой духовным родством.
Ныне существует странный «заговор молчания» вокруг личности и творчества Э.Л.Войнич. В англоязычном мире она фактически забыта. Среди пишущих на русском языке наблюдается та же тенденция. В мае 2014 года исполнилось 150 лет со дня рождения Э.Л.Войнич, но даже эта юбилейная дата лишь слегка всколыхнула архивную пыль вокруг её имени. Думается, причина такого отношения кроется как в поднятых в её романах «неудобных» и «немодных» в наше время темах, так и в непонимании сути её вклада в историю литературы.
И всё-таки такое молчание сложно объяснить только этими соображениями, учитывая и поразительный успех первого литературного произведения Э.Л.Войнич, и её происхождение, яркие моменты необычной и не до конца исследованной биографии. Ведь всё это дает богатый материал как для биографических работ, так и для экранизаций о жизненном пути и творчестве этой разносторонне талантливой и незаурядной личности. Между тем единственным настоящим биографом Э.Л.Войнич была Евгения Таратута (1912–2005), советский литературовед, которая заново открыла этого автора для русскоязычного читателя. Когда после ГУЛАГ’а и реабилитации она в 1954 году, при поддержке К.И.Чуковского, стала заниматься творчеством и биографией Войнич, даже он не мог вспомнить о Войнич ничего, кроме ошибочной информации, что её муж был сербом; многие даже не знали, что автор «Овода» – женщина, какой она национальности, не говоря уж о том, что почти никто не сомневался, что автора уже давно нет в живых, ведь это утверждала непререкаемая партийная газета «Правда». Именно Евгении Таратута удалось найти в справочнике «Who is who?» («Кто есть кто?») адрес престарелой и всеми забытой писательницы, которая тогда жила в Нью-Йорке со своей компаньонкой, секретарём и другом Анной Нилл. После этого Войнич получила номер журнала «Огонёк» со статьёй своего биографа о ней и её первом романе (а до этого она ничего не знала о судьбе «Овода» и даже думала, что он ни разу не переиздавался после 1917 года). В 1955 году скромную квартирку, где жила Войнич, посетила делегация официальных советских журналистов и писателей, возглавляемая Б.Н.Полевым[1] (и потом последовали другие подобные визиты советских гостей и нескончаемые письма, пересылаемые из консульства). Есть шокирующие сведения, что при встрече Войнич хотела передать в Россию через Полевого свой архив (рукопись «Овода», письма к ней Степняка-Кравчинского и Бернарда Шоу, документы по революционному движению в России, редкие фотографии начала ХХ века), но он не принял этот драгоценный дар, и после смерти писательницы архив был утрачен [2]. Евгения Таратута, благодаря которой была обнаружена автор «Овода» и которую Войнич лично пригласила в гости, так и не увидела «своего» автора: она была «невыездной» и могла только послать Войнич многочисленные вопросы, ответы на которые были важны для создания достоверной биографии писательницы, и успела получить бесценную информацию.
Э.Л.Войнич завещала развеять свой прах над Нью-Йорком, где жила последние сорок лет своей жизни. Многие события её биографии, в том числе и период после переезда с мужем в Нью-Йорк в 1920 году[3], так и останутся, вероятно, «белыми пятнами». Но и та информация, которая известна достоверно или предположительно, – бесценный материал для исследователей.
Талант и своеобразие творчества Войнич были на
рубеже XIX и XX столетий общепризнаны не только в
Англии и США, переводы её первых романов на русский и другие европейские языки
появились вскоре после их публикации на английском. «Овод» – первый роман Э.Л.Войнич сразу же стал настоящим бестселлером. В начале
1897 года он был опубликован в Нью-Йорке, а осенью того же года – в
Лондоне. Успех книги был так велик, что только в Лондоне за первые 4 года вышло
8 изданий, а до 1920 года – 18 изданий. Первым переводом на иностранный
язык был перевод на русский, опубликованный уже в 1898 году (хотя и с
цензурными купюрами). Затем вскоре последовали переводы на множество других
языков. Два следующих романа Войнич – «Джек Реймонд» (1901) и «Оливия Лэтам» (1904) также сразу получили широкую читательскую
аудиторию. По поводу «Оливии Лэтам»
муж писательницы Михаил Войнич писал С.А.Венгерову[4] 11 июля
Для большинства русскоязычных читателей имя Этель Лилиан Войнич ассоциируется, как правило, только с её самым известным литературным произведением, романом «Овод», ставшим очень популярным уже в Российской империи в начале ХХ столетия. После 1917 года «Овод» был переведен на 20 языков народов Советского Союза и неоднократно выходил большими тиражами. Существует также четыре советские экранизации «Овода» (в 1928-м, 1955-м, 1980-м и в 1987-м годах, последняя – под названием «Риварес»).
Не будет преувеличением сказать, что все или почти все жители нашей находившейся за «железным занавесом» страны читали и даже перечитывали эту книгу (долго ничего не зная об авторе) и восхищались её героем, который был для всех, прежде всего, революционером, боровшимся за свободу своей родины, хотя, по сути, он показан автором и как личность с изломанной и трагической судьбой.
Этель Лилиан Буль родилась в Ирландии и была младшей дочерью известного английского математика, самоучки Джорджа Буля и Мэри Буль, в девичестве Эверест (дочери ректора колледжа). В историю науки и культуры вошли обе эти фамилии: в честь отца Э.Л.Войнич, основоположника математической символической логики, назван раздел математики – «булева алгебра», в честь двоюродного деда писательницы и дяди её матери, географа Джорджа Эвереста, впервые начавшего изучение Гималаев, названа самая высокая вершина мира – Эверест (Джомолунгма). Биография Э.Л.Войнич, особенно значительный «русский след» в её личной, общественной и литературной жизни, достаточно подробно изучена её биографом Евгенией Таратута, поэтому в этом тексте биографическим моментам как таковым будет уделено минимальное внимание. Представляется более важным хотя бы коротко затронуть малоизвестные или вовсе не изученные вопросы и проблемы, связанные с личностью Войнич и её творчеством.
Интересно, что в биографии Э.Л.Войнич существуют не просто «белые пятна», но и «конспирологические», сенсационные версии, связанные с её именем прямо или косвенно. Одна такая версия широко обсуждалась на Би-би-си и в западной печати, когда в 1967 году, уже после смерти писательницы, в Великобритании была опубликована книга Робина Брюса Локкарта «Мастер шпионажа»[6], посвященная жизнеописанию легендарного английского разведчика Сиднея Рейли.
Овод – интернациональный образ, и многие искали и находили в нём
черты реальных прототипов. Вот что по этому поводу пишет биограф Войнич Евгения Таратута: «Войнич признавалась в письмах, которые
она писала мне, что прототипами её героя были итальянские и русские
революционеры […] такие как Джузеппе Мадзини, основатель подпольной
революционной организации «Молодая Италия», и многие русские, с которыми она
была знакома лично […] Выдающейся и яркой фигурой, оказывавшей наибольшее
влияние на Войнич в то время, был С.М.
Степняк-Кравчинский[7]».
В письме к Б.Н.Полевому из Нью-Йорка, от 14 января
Однако если Мадзини и Степняк-Кравчинский могли быть в какой-то мере прототипами образа Овода-революционера, то Сидней Рейли, один из главных, наряду с Робертом Локкартом, прототипов Джеймса Бонда, сам претендовал на роль прототипа как юного Артура, так и Ривареса в период его пребывания в Южной Америке. Возможно ли, чтобы один и тот же реальный человек был прототипом таких разных литературных персонажей, как супершпион Джеймс Бонд (агент 007) Яна Флеминга и герой двух романов Э.Л.Войнич: «Овод» и «Прерванная дружба»?
В книге воспоминаний Евгении Таратута есть приложение под названием «Запоздалая эпитафия», где Т.К.Бреус, при участии автора воспоминаний, рассуждает на тему упомянутой в книге Локкарта информации, что Рейли считал себя прототипом героя романа «Овод» и не сердился на автора за опубликование историй из его жизни. Из биографии Рейли выясняется, что действительно существует странное сходство в ключевых событиях жизни реального молодого человека – Сигизмунда Розенблюма (будущего Сиднея Рейли) и литературного персонажа Артура Бертона – Феликса Ривареса (будущего Овода). Трудно определённо сказать, что правда и что вымысел в изложенной в книге Локкарта истории о совместном путешествии в 1895 году и близких отношениях молодого Розенблюма и Э.Л.Войнич, – не об этом речь, особенно учитывая, что Сидней Рейли был известным мистификатором и оставил различные варианты своей биографии. По разным источникам, он родился в 1873-м или 1874 году, а погиб или в 1925-м при переходе советской границы, или же, что вероятнее, был расстрелян чекистами в тюрьме в 1927 году. Он редко работал за деньги или по заданию, а в основном преследовал свои цели и даже поставил условие, что не будет вредить своей родине – России. При этом он был ярым антикоммунистом и неоднократно после октября 1917 года пытался организовывать заговоры с целью свержения большевистского правительства. По одной из версий он родился в Одессе, воспитывался в богатой дворянской русско-польской семье, был, как и его мать, католиком, получил блестящее образование, метко стрелял, играючи учил иностранные языки. Он в юности подружился с врачом, спасшим когда-то его мать, венским доктором Розенблюмом, и уехал в Вену изучать медицину, посещал там кружок интеллектуалов-марксистов, из-за болезни матери вернулся в Одессу и сразу был арестован, по недоразумению, как курьер, после недолгой отсидки в тюрьме, на похоронах матери, случайно узнал, что он незаконнорожденный и его настоящим отцом был доктор Розенблюм. После этого, в шоке от предательства матери, не простив обмана, он порвал с родными (фамилия его семьи так и осталась неизвестной), написал две записки – одну, с проклятием, Розенблюму, другую сестре – чтобы его искали подо льдом Одесского порта, обменял свою дорогую одежду на потрёпанную, на корабле бежал в Южную Америку, где более трёх лет жил в основном в Бразилии, бедствовал и с трудом выжил, затем в 1895 году, в совершенстве владея португальским и будучи полиглотом, устроился поваром в английскую экспедицию, прибывшую с целью исследования джунглей в верховьях Амазонки. Экспедиция потерпела неудачу из-за агрессивности аборигенов, сбежавших носильщиков и лихорадки, которая свалила всех трёх офицеров – участников экспедиции. Когда проводник и оставшиеся носильщики вздумали убить больных англичан, Розенблюму удалось предугадать их действия, в результате он спас участников экспедиции и вывел их из джунглей. По дороге, будучи чрезвычайно обаятельным человеком и поведав часть своей драматической и авантюрной биографии, он полностью завоевал доверие и симпатию англичан. В благодарность за их спасение руководитель экспедиции подарил Розенблюму чек на полторы тысячи фунтов стерлингов, пригласил отправиться вместе с ним в Англию и помог получить британский паспорт, а позднее завербовал в разведку.
Поразительные совпадения биографии молодого Рейли с описанными эпизодами в жизни молодого Овода сам Рейли объяснял тем, что лично рассказал Э.Л.Войнич, как близкому человеку, эту информацию, которую она потом использовала в своём литературном творчестве. Вне зависимости от того, насколько правдива история о недолгих близких отношениях будущего разведчика и молодой писательницы (Эндрю Кук, биограф Рейли и историк спецслужб, оспорил эту легенду), очевидно, что Войнич знала подробности о приключениях Розенблюма в Южной Америке (а возможно, и историю его бегства из дому) и была с ним лично знакома. Хотя и маловероятно, что Войнич смогла использовать сведения о судьбе Розенблюма уже в первом своём романе, однако, в принципе, это возможно. Она закончила писать роман во второй половине 1895 года и могла уже тогда познакомиться с молодым Розенблюмом, который как раз в 1895 году приехал в Англию, узнать что-то из его биографии и ещё до публикации «Овода» внести изменения в рукопись. Ведь уже в «Оводе» упоминается южноамериканская экспедиция Дюпре, где Риварес был переводчиком, упоминается и член этой экспедиции Мартель (один из главных героев «Прерванной дружбы»). Но вероятнее всего, конечно, что совпадения в «Оводе» с биографией Рейли – это странное, почти мистическое совпадение вымысла и реальности. Однако описание жизни Овода в Южной Америке в романе «Прерванная дружба» уже трудно, почти невозможно объяснить просто совпадениями. Так что, скорей всего, уже после публикации «Овода» Войнич узнала о жизни Розенблюма в Южной Америке и во многом построила на этих фактах сюжет романа «Прерванная дружба», опубликованного в Лондоне в 1910 году.
Э.Л.Войнич была также переводчиком на английский произведений русской литературы (знала русский язык почти в совершенстве, учителями её были Степняк-Кравчинский и его жена), переводила также с украинского, польского и французского языков. Переводы её высоко оценивались специалистами. Ещё до выхода своего первого романа она в 1895 году издала книгу переводов русских писателей «The Humour of Russia» («Юмор России»). Она переводила целый ряд произведений Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Салтыкова-Щедрина, Успенского, Гаршина. В 1911 году были изданы в её переводе с украинского «Six Lyrics from Ruthenian of Taras Shevchenko» («Шесть лирических поэм Тараса Шевченко»). В 1931 году вышел в свет её перевод с польского и французского писем композитора Фредерика Шопена.
Вторую половину своей жизни Войнич посвятила в
основном музыке. У неё уже в пятилетнем возрасте проявилась музыкальная
одарённость, в юности она три года училась в Берлинской консерватории, которую
окончила по классу фортепиано, но из-за болезни руки не смогла стать
профессиональной пианисткой. Уже в зрелом возрасте она начала композиторскую
деятельность и несколько десятилетий писала серьёзную музыку. В числе её
музыкальных сочинений оратория «Вавилон» (для смешанного хора, соло, квартета и
полного состава оркестра), кантата «Подводный город» (для баритона, смешанного
хора и оркестра), на слова Хомякова, а также кантата «Эпитафия в форме баллады»
(для мужского хора и оркестра). Эти сочинения Войнич
считала главными, передала их через консульство композитору Д.Б. Кабалевскому для ознакомления и обменялась с ним по этому
поводу письмами (которые пока не опубликованы). Вот что сообщает Войнич в письме к Б.Н.Полевому из Нью-Йорка от 5 июня
В 80-летнем возрасте, после 35-летнего перерыва, Войнич написала и издала свой последний роман «Сними обувь твою». В авторском предисловии к этому роману Э.Л.Войнич пишет: «Хотя “Сними обувь твою” и представляет собой вполне законченный роман, на самом деле он должен был бы открывать семейную хронику, охватывающую историю четырех поколений. Но серия этих романов – спутник всей моей жизни рождалась не в хронологическом порядке. └Овод“, действие которого происходит в Италии во время политических и идеологических конфликтов, приведших к революции 1848 года, был написан[9] в 1897 году, когда я еще почти ничего не знала о предках его главного героя, наполовину итальянца. └Прерванная дружба“ (1910 год) рассказывает об одном эпизоде из жизни того же героя. В 1911 году я оставила литературу и стала писать музыку. […] И вот после двух попыток показать духовную и эмоциональную жизнь вымышленного человека, после двадцати лет, отданных музыке, я в конце концов снова взялась за перо, чтобы проследить некоторые черты этого никогда не существовавшего характера в его предках. Этот обратный ход мысли удивляет меня больше, чем кого-либо. Если бы меня спросили, почему я решила на склоне лет заняться давно умершими английскими предками итальянского бунтаря, которые были для него в лучшем случае лишь ничего не значащими именами, моим единственным ответом было бы, что я не могла иначе и знаю об этом не больше, чем о других сторонах процесса появления на свет детей человеческого воображения. Многие читатели во многих странах интересовались, почему Овод при тех или иных обстоятельствах думал, чувствовал и поступал именно так, а не иначе. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что некоторые противоречия, которые удивляли или – совершенно справедливо – раздражали их, были просто моими ошибками – промахами и неточностями незрелого мышления, ошибочного видения или недостаточного умения молодого автора, едва справлявшегося со слишком трудной первой книгой. Однако многие из них и сейчас кажутся мне неотъемлемыми от всего духовного склада этого человека – такого, каким он мне представлялся».
Революционный пафос и антиклерикальная направленность, свойственные роману «Овод», «немодны» и «неудобны» в наши дни, но именно этим, как и ярким, многоплановым образом главного героя, и определялся повышенный интерес к этой книге либеральных и революционно настроенных слоёв общества в странах Западной Европы и в России на рубеже позапрошлого и прошлого столетий. В Англии, где гораздо лучше, чем в Российском империи, было уже тогда с правами человека, наблюдался в то время большой интерес к вопросам социальной справедливости, и поэтому такая на редкость чуткая и совестливая натура, какой была юная Э.Л.Буль, стремилась глубже разобраться, что же происходит в далёкой самодержавной России, и помочь чем возможно. Именно этим (после знакомства с русскими и польскими политэмигрантами, их рассказов о положении дел в России и изучения русского языка и культуры) и была вызвана её продлившаяся более двух лет поездка в Россию (в 1887–1889 гг.). Сначала она в Петербурге подружилась с находившимися под надзором «неблагонадёжными» людьми, потом носила передачи в тюрьму, работала гувернанткой в знатной семье, преподавая детям музыку и английский язык, не только для заработка, но и чтобы лучше постигнуть жизнь и психологию русского общества, уже перед отъездом на родину принимала участие в стихийной демонстрации во время похорон М.Е.Салтыкова-Щедрина в мае 1889 года в Петербурге. После возвращения из России она вынуждена была лечиться от нервного истощения, но в 1895 году вновь предприняла опасную поездку во Львов, где помогала с отправкой нелегальной литературы. В архивных материалах питерской охранки сохранилась запись о том, что английская подданная Э.Л.Буль была замечена в сношениях с неблагонамеренными и подозрительными личностями.
В Лондоне, у Степняка-Кравчинского, она в октябре 1890 года познакомилась с бежавшим из Сибири польским революционером Михаилом Войничем (1865–1930), который рассказал, что видел её в Варшаве через окошко камеры в цитадели, где он сидел полтора года перед отправкой в Сибирь. По воспоминаниям Э.Л.Войнич, только что с трудом нашедший дом Степняка и переодевшийся в чистую одежду молодой человек спросил её по-русски, не была ли она в Варшаве на пасху 1887 года, и после её утвердительного ответа, что она была там по дороге в Петербург, он снова спросил: «Вы стояли в сквере и глядели на цитадель?», и она снова ответила: «Да». Конечно же, это было воспринято будущим автором «Овода» не как случайное совпадение, но как знак судьбы, новый политэмигрант сразу предстал ей в романтическом ореоле борца и мученика. В 1892 году Этель Лилиан Буль и Михаил Вильфрид Войнич поженились. Правда, довольно скоро Войнич разочаровалась в своём муже, который в эмиграции стал законопослушным гражданином и уже виделся ей не героем, но лишь обывателем, занявшимся торговлей антикварными книгами. Правда, он известен не только как муж писательницы, но и как открыватель так называемой «рукописи Войнича» – таинственного манускрипта, написанного на неизвестном языке, который до сих пор не удалось расшифровать. Сама писательница много времени проводила, пытаясь разгадать этот язык или шифр, но не преуспела в этом, как и другие исследователи. Ныне рукопись хранится в Йельском университете.
Не только как творец присутствует автор во всех пяти романах, но отдаёт персонажам некоторые черты своего характера (в чём-то она и Джемма в «Оводе», и Беатриса в романе «Сними обувь твою», и Маргарита в «Прерванной дружбе») или даже часть своей биографии, как в двух автобиографических романах: «Джек Реймонд» и особенно «Оливия Лэтам». Да, автор – это и Джек (не зажившая до конца жизни психологическая травма, нанесённая в детстве), и Оливия («русская тема», любовь и нервное истощение после возвращения из России). Следует также отметить, что Джемме из «Овода» автор отдаёт не только черты своего характера, но, как и Оливии, часть биографии (самоотверженная помощь борцам за свободу и конспиративная работа, которой Войнич несколько лет занималась в период своей молодости). Интересная деталь: обе они – и героиня «Овода» Джемма, и сама Э.Л.Войнич – англичанки, но принимали участие в борьбе за свободу Италии и России, стран, которые стали для них близкими по судьбе, при этом Джемма вышла замуж за соратника-итальянца, а Этель Лилиан Буль – за российского подданного, польского революционера Войнича.
В сюжетных линиях всех пяти романов есть повторяющиеся детали, которые слегка варьируются и во многом также являются автобиографическими. Так, Беатриса и Уолтер в последнем романе не только родственные души, но и брат и сестра, как Джек и Молли в «Джеке Реймонде» и Рене с Маргаритой в «Прерванной дружбе». Такие «парные» герои – или брат с сестрой, или отец с дочерью – Оливия и её отец в «Оливии Лэтам», или отец с детьми – Рене, Маргарита и их отец, ученый-египтолог в «Прерванной дружбе», Беатриса, Уолтер и их уже покойный отец в «Сними обувь твою». Сама Войнич не знала своего отца, который умер, когда ей было всего полгода от роду, и, возможно, поэтому именно отцы её особых героев так близки им, они неоднократно ностальгически вспоминают своих отцов. Исключением является горячо и нежно любимая мать Артура (Овода), умершая ещё до начала повествования, и отчасти его духовник (и отец) Монтанелли, а также фигура Елены Мирской в «Джеке Реймонде». Между ней и её приемным сыном Джеком фактически устанавливаются такие же доверительные отношения, как между Беатрисой и её приемным сыном Артуром в последнем романе Войнич. Интересно, что Джек – англичанин, а Елена и её гениальный родной сын Тео – поляки, а Артур, сын корнуэлльского рыбака – простого происхождения, не принадлежит к дворянскому сословию, к которому относится семья Беатрисы. Автор показывает, что принадлежность героев к особому типу – редкий дар. В одной и той же семье присутствуют персонажи иногда диаметрально противоположные: недалёкие, грубые, даже отвратительные люди могут быть близкими родственниками героев особого типа. Есть и немногочисленные «промежуточные» персонажи – не такие чувствительные и тонкие натуры, как «особые» герои, но способные на сочувствие и даже прозрение. Это, например, доктор Маршан в «Прерванной дружбе» и Повис, слуга Уолтера Риверса, в романе «Сними обувь твою».
Ещё один повторяющийся мотив в нескольких романах – смерть ребёнка. Как известно, у самой Войнич не было детей, но её, очевидно, волновала травмирующая ситуация, связанная с потерей ребенка, умершего от болезни или несчастного случая. Так, в «Оводе» говорится, что Джемма потеряла маленького сына. В «Джеке Реймонде» тоже умирает маленький мальчик, связанный близкими родственными узами со всеми героями особого типа в этом романе. И в «Оливии Лэтам» умирает маленький мальчик, старший брат героини. В последнем романе «Сними обувь твою» бешеный бык убивает на глазах Беатрисы её маленького сына, тоже героя особого типа.
В наиболее автобиографическом романе «Оливия Лэтам» Оливия влюблена сначала в русского революционера Владимира, больного чахоткой, а после его гибели в тюрьме и своего выздоровления после страшного нервного истощения постепенно понимает, что любит и его товарища, польского революционера Карола, который тоже тяжело болен. Внешность Карола очень напоминает внешность Степняка-Кравчинского, Войнич только меняет местами национальности Карола и Владимира (прототипом которого в какой-то мере был её муж Михаил Войнич, тоже больной чахоткой польский революционер, но который не умер в тюрьме, а бежал из Сибири и вылечился от чахотки). Влюблённая безответно в трагически погибшего Степняка-Кравчинского, писательница в литературном произведении осуществляет то, что невозможно было в жизни: роман «Оливия Лэтам» кончается тем, что Карол и Оливия признаются друг другу в своих чувствах и собираются дальше идти по жизни вместе. Карол, кстати, наделяется особой прозорливостью: он как будто читает мысли и чувства других людей, и их души для него – открытая книга (в той или иной степени этой способностью обладают и другие герои особого типа).
Введя в литературу героев особого типа, Войнич показала реальность таких личностей, обозначила эту особую породу в человечестве, не зависящую ни от кровного родства, ни от сословия, ни даже от уровня образования (как это показано на примере Артура, сына корнуэлльского рыбака из последнего романа Войнич). Помимо сюжетных линий, существует сквозная линия всех пяти романов Э.Л.Войнич – это герои особого типа, которые могли бы, кажется, путешествовать во времени и пространстве, по крайней мере, внутри всех пяти романов Войнич, потому что они узнают друг друга с полуслова, с полувзгляда, принадлежат к одной духовной семье.
Кто же они, эти литературные герои особого типа?
В первом романе «Овод» – это Овод и Джемма. Овод (он же Артур, он же Риварес) – борец за свободу Италии, революционер. Джемма – подруга детства и юности Артура и в дальнейшем – соратница Ривареса-Овода.
Во втором романе «Джек Реймонд» это Джек и Елена Мирская, сестра Джека Молли и отчасти – сын Елены Теодор (Тео). Джек – в начале романа подросток-сорвиголова, затем самоотверженный врач, не имеющий личной жизни и целиком преданный работе и своим близким – сестре и её сыну, приемной матери Елене и своему младшему другу Тео. Елена – вдова польского революционера. Молли – влюблённая женщина и мать внебрачного ребёнка. Тео – гениальный музыкант с инфантильным мировосприятием. В этом романе автор как бы разделяет на две личности показанный в «Оводе» и в «Прерванной дружбе» образ Артура – Ривареса, который страдал и был травмирован физически и душевно (как Джек Реймонд) и в то же время имел особую харизму, обладал чарующим, магнетическим влиянием на окружающих (как Тео Мирский).
В третьем романе «Оливия Лэтам» это сама Оливия – человек долга, медсестра и сиделка, полюбившая сначала русского, а потом польского революционера, отчасти её отец, а также оба её избранника – Владимир Дамаров и Карол Славинский. Здесь интересен характер Оливии, показанный в развитии: после испытаний она начинает лучше понимать и чувствовать «тонкие материи» и становится настоящей героиней особого типа.
В четвёртом романе «Прерванная дружба» это снова Овод (Феликс Риварес), Рене де Мартерель (Мартель) и его сестра Маргарита. Риварес в этом романе показан прежде всего как страдающий, искалеченный и физически, и душевно персонаж, и в силу травмированности своей психики несправедливый и не всегда адекватный к любящим его людям. Рене – учёный, член экспедиции в Южную Америку, любящий брат и преданный друг. Маргарита – девушка-инвалид, чувства которой умерли раньше её физической смерти из-за несчастной любви. Здесь даже отчётливее, чем в «Оводе», показано особое воздействие Ривареса на окружающих, его опасное обаяние.
В последнем, пятом романе «Сними обувь твою» это главная героиня – Беатриса Телфорд, её брат Уолтер Риверс и два мальчика – третий сын Беатрисы Бобби и Артур Пенвирн, ставший её приёмным сыном (бедный корнуэлльский мальчик, сын рыбака, спасшего старших сыновей Беатрисы).
Всем без исключения героям особого типа (хотя некоторые из них в чем-то несправедливы и даже эгоцентричны из-за своей травмированности), присущи между тем, помимо тонкости восприятия, повышенной психологической ранимости и сверхчувствительности, дара эмпатии, такие общие черты, как аскетизм, превалирование не материальных, а идейных, духовных интересов, способность на жертвы не только ради своих близких, друзей и соратников, но и ради свободы, освобождения от всякого угнетения. Восстановление попранного достоинства и отдельной личности, и целой страны, своей и даже чужой, – вот главная цель всех героев особого типа.
Эти черты характера, которыми Э.Л.Войнич наделила своих любимых «особых» героев, были присущи, конечно, и самому автору. Всю жизнь, с юных лет, Войнич, в подражание Джузеппе Мадзини, носила простое чёрное платье в знак скорби по печальному состоянию мира. Её бескорыстие было столь безусловно, что она отдавала все собранные ею для политэмигрантов средства, при этом с трудом зарабатывая на жизнь уроками, иногда даже голодая; отказалась она и от гонораров за поставленный в Нью-Йорке спектакль по «Оводу» лишь потому, что он показался ей примитивным, сделанном не на должном уровне, хотя публика была в восторге. Любопытно, что помогал ей сделать из романа пьесу и консультировал по вопросу гонораров сам Бернард Шоу. И ещё можно отметить, что бескомпромиссность Войнич во всём, что касалось её произведений, сохранялась у неё на протяжении всей жизни, и она открыто заявила, что советский фильм «Овод» (который ей показали в её нью-йоркской квартире) ей не понравился (как когда-то американский спектакль по «Оводу»).
В каждом романе Войнич есть эти герои особого типа – тонкие натуры, с ранимой, сверхчувствительной психикой, чувствующие и понимающие других без лишних слов, им достаточно намека, интонации, даже просто взгляда. Но это не идеальные «положительные» персонажи, а живые люди, со своими особенностями и недостатками. Такие персонажи, обычно так точно понимающие чувства и побуждения окружающих, иногда, из-за травмированности своей психики, как будто имеют некую «слепую зону», связанную с их травмой, и тогда могут неточно оценивать ситуацию, принимать свою версию за истину, быть несправедливыми. В последнем, пятом романе «Сними обувь твою» Беатриса неверно понимает случайно услышанный разговор матери и отчима и несправедливо в душе обвиняет мать в том, что она знала о попытке насилия над дочерью. Овод – Риварес в «Прерванной дружбе» неверно воспринимает слова Маргариты и считает, что Рене его предал, потому что уже не верит до конца даже близким людям и внутренне готов поверить в предательство, которое в его юные годы сломало ему жизнь, но которого на этот раз не было, и рвёт с ними отношения, обрекая их обоих на непонимание этой страшной ситуации и душевные страдания до конца их жизни.
Травмированные в чем-то персонажи – фактически все взрослые герои особого типа: Артур – Риварес – Овод (предательство, страдания в Южной Америке), Беатриса (попытка насилия со стороны отчима, в результате чего возникшее стойкое отвращение к половым отношениям, в которых она видит поведение свифтовских йеху), её брат Уолтер (сломавший свою судьбу из-за жалости и сочувствия к гувернантке), Маргарита (физическая инвалидность, но главное – отвергнутая Феликсом в оскорбительной форме любовь, в результате чего в ней умерли все её эмоции и чувства, даже к любимому брату), Рене (незаживающая душевная травма от непонимания, почему Феликс разрушил их дружбу, да еще в такой грубой форме), Джек Реймонд (жертва несправедливого обвинения и своего дяди-садиста), его сестра Молли (выгнанная дядей из дому, но сохранившая тайну своей любви и не назвавшая даже брату имя любимого, отца своего ребёнка), Елена (несущая груз лишений и душевных страданий из-за гибели мужа-революционера и груз выбора судьбы для сына), Оливия (чуть не погибшая от потрясения и нервного истощения после страшных испытаний, выпавших на ее долю в России, где в застенках погиб её жених), Владимир (больной чахоткой, отказавшийся ради борьбы от своего художественного призвания), Карол (несущий в душе груз тайной влюблённости и знание о своей неизлечимой болезни).
Среди героев особого типа есть трое юных персонажей, но только один из них – подросток Джек переживает такие страшные и физические, и, главное, душевные травмы, что хочет утопиться в пруду (несправедливое обвинение и гордое нежелание оправдываться и что-либо объяснять, изощрённые издевательства и пытки, которым подверг его родной дядя). Это тоже из биографии автора: когда десятилетнюю Лили Буль дядя обвинил в краже сахара и запер на несколько дней в чулане, а потом хотел ввести ей некое химическое вещество (в качестве «детектора лжи»), девочка, которой не в чем было признаваться, твёрдо заявила, что утопится в пруду. Сначала хочет утопиться и юный Артур Бёртон, внезапно, в один день, переживший целый ряд шокирующих и травмирующих психику моментов. И Джек Реймонд собрался было топиться в пруду, и Беатриса думала о самоубийстве. Характер Оливии, правда, не во всём похож на характер автора, но часть биографии героини, связанная с интересом к русским и польским политэмигрантам, поездка в Россию, даже нюансы её любви к двум революционерам – по сути автобиографичны.
Войнич пережила несколько сильнейших стрессов, приведших к длительным периодам нервного истощения: в детстве, после несправедливого обвинения в краже и заключения в чулане (эта доведённая до предела ситуация показана в «Джеке Реймонде»), затем после поездки в Россию, где наблюдала и сама испытывала поругание человеческого достоинства и во время работы гувернанткой в аристократическом семействе Веневитиновых, и когда носила в Петербурге передачи политзаключенному Василию Караулову и её бессмысленно гоняли по этажам и кабинетам (она воспроизвела это подробно и очень эмоционально в «Оливии Лэтам»). Третье нервное истощение случилось у неё после трагической гибели её старшего друга, соратника и наставника, к которому она была неравнодушна, Сергея Степняка-Кравчинского, политэмигранта, переводчика и писателя, принимавшего участие в освободительных восстаниях в Герцеговине, а также в Италии, «ходившего в народ», затем вставшего на путь террора (от которого как от метода борьбы впоследствии отказался), автора книги «Подпольная Россия», которую читала Войнич перед поездкой в Россию и о которой дали положительные отзывы многие известные писатели: И.С.Тургенев и Л.Н.Толстой, а также Э.Золя, М.Твен и другие. Яркая, незаурядная личность Степняка привлекала будущую писательницу, она беззаветно помогала ему в работе, и его страшная, нелепая и совсем «негероическая» гибель (его сбил поезд) в декабре 1895 года, когда ему было всего 44 года, стала её личной трагедией. Степняк-Кравчинский был уверен, что Войнич сможет писать хорошую прозу, и интересовался, как продвигается работа над её первым романом, но он так и не смог его прочесть, потому что погиб накануне её возвращения из Италии с готовой рукописью романа.
Через всё литературное (и композиторское, о чём рассказано выше) творчество Войнич проходит «русская» тема. В «Оводе» синьора Грассини, хозяйка светского салона, восклицает: «А вот и обворожительный русский князь! Вы с ним не встречались? Говорят, это фаворит императора Николая. Он командует гарнизоном какого-то польского города с таким названием, что и не выговоришь». «Она порхнула, щебеча, к господину с бычьей шеей, тяжёлой челюстью и множеством орденов на мундире, и вскоре её жалобные причитания о “нашем несчастном отечестве” …замерли вдали». В «Джеке Реймонде» два героя особого типа – российские подданные, эмигранты-поляки Елена Мирская и её сын Тео. В «Оливии Лэтам» «русской» теме посвящена значительная часть романа. В своём последнем, вроде бы типично английском романе «Сними обувь твою» автор вновь касается «русской» темы, когда Уолтер Риверс рассказывает, как унижали человеческое достоинство своей гувернантки-англичанки русские дворяне: «В соседнем доме жил русский князь, что-то вроде дипломатического тайного агента. Там было полно шпионов и авантюристов. Всё из-за Крыма. Он привез с собою жену и детей в качестве ширмы, а Фанни была у них гувернанткой. С нею обращались просто чудовищно. Детям позволяли с ней так разговаривать… Я думаю, нужно своими глазами увидеть русских дворян, чтобы понять, что это такое. Может быть, дело в том, что они привыкли к крепостным». Это, несомненно, тоже автобиографический момент, ведь сама Лили Буль в России была недолгое время гувернанткой в знатной дворянской семье и сохранила тяжёлые впечатления об этом периоде.
Кроме вышеперечисленных мотивов в творчестве Войнич важным «нервом» повествования является антиклерикализм. Это тоже часть её биографии, которую автор делегирует своим главным особым героям – прежде всего Оводу, но и его прабабушке Беатрисе. Внутренний трагизм автора и её героев отчасти или даже прежде всего связан с потерей веры в Бога из-за того, что Бог «не услышал» молитвы и потому немедленно не исполнил прошение, допускал несправедливости и жестокости и не сразу карал виновных. Если многие герои Войнич потеряли веру по этим причинам в юношеском возрасте, то сама автор отказалась от веры ещё в десятилетнем возрасте, когда Бог «не услышал» её молитвы и не освободил немедленно из чулана и из-под власти жестокого и при этом фанатично верующего дяди. Она поклялась тогда же, что если её горячая детская молитва не будет услышана, она никогда больше не будет молиться, – и сдержала слово. Такой был у неё характер. Богоборчество ярче всего выражено в первом романе «Овод» у главного героя, который разочаровался в вере из-за предательства и обмана конкретных священнослужителей. Он, в начале романа такой романтически настроенный и в то же время религиозный юноша, разбивает молотком Распятие и меняет в своём сознании все плюсы на минусы. Вмиг истина превращается в ложь, и гармоничная душа, настроенная на самопожертвование, как и Христос, в которого он горячо верил, становится травмированной, а психика навсегда искалеченной. Конечно, именно юности больше всего свойственен максимализм и жажда самопожертвования ради идеи, потом у многих это настроение меняется, и они приходят вновь к вере уже на новом, более зрелом этапе. Такова, например, эволюция А.С.Пушкина, от богоборчества и революционных порывов – к «взрослой» вере. Не все, однако, проходят этот возвратный путь, как видно на примере Э.Л.Войнич и её особых героев.
Интересно, что при таком неоднократно декларируемом антиклерикализме герои Войнич остаются людьми христианской культуры, они прекрасно знают Священное Писание, часто цитирует Библию, некоторые эпиграфы к романам – тоже оттуда. Вот эпиграф к «Оводу», который можно по-разному интерпретировать: «Оставь! что Тебе до нас, Иисус Назарянин?» (Евангелие от Марка, 1 : 24), это слова одержимого нечистым духом, обращенные к Христу. Эпиграф к «Джеку Реймонду» о винограднике тоже из Библии, из книги пророка Исайи. В этом же романе приведена цитата из Второзакония (27 : 19): «”Проклят, кто превратно судит пришельца, сироту и вдову!” И весь народ скажет: “аминь”!» В романе «Сними обувь твою» эпиграф из поэмы Джона Мильтона «Потерянный рай» (сюжет о пребывании Адама и Евы в раю): «…Итуриэль своим копьём / Легко коснулся, ибо никакая ложь / Не сохранит свой облик перед ним, / Но против воли станет правдой вновь». Таким Итуриэлем видит Беатриса мальчика Артура, сына рыбака, самого чистого душой героя особого типа, мистически одарённого и глубоко верующего. О нём, дедушке Овода с материнской стороны, Войнич хотела написать отдельный роман. Он сочинял мистические стихи и перешёл в католичество, чем определил вероисповедание своей дочери (матери Овода) и будущего внука, тоже Артура.
Эта тема затрагивается и в написанном по-русски письме Э.Л.Войнич Н.М.Минскому[10] из Лондона, от 25.7.1897 г., о самом первом, американском издании «Овода»: «… из Америки, где книга вышла в прошлом месяце и где она, по-видимому, уже имеет успех, я получила рецензии. Несколько из них хотя очень хвалят с литературной точки зрения, но подымают крик о “возмутительном“ и “ужасающем ” характере романа. Одна большая газета предостерегает читателей, что страницы его “наполнены кощунством и богохульством“. Вам… он делает диаметрально противуположное впечатление – религиозной тенденции. Знаете, это очень интересно. Мне очень хотелось бы услышать мнение Зинаиды Афанасьевны[11]. Попросите её быть так любезною прочесть роман и высказать своё мнение об этом пункте».
Следует подчеркнуть важную мысль: не может быть серьёзной внеисторической критики, не учитывающей реалии и настроения, психологический фон того момента, когда было написано то или иное произведение, а также особенности биографии автора, творца своих литературных героев. Сейчас идёт повсеместный возврат к вере, но не всегда это настоящая вера, в основном – обрядоверие, и всяческие суеверия и предрассудки расцветают с новой силой. И разве эта массовая религиозность спасает от ненависти, от крови, которая повсеместно льётся в том числе и по религиозным мотивам?
Чтобы глубже осознать необходимость исторического подхода к литературной критике, представляется уместным привести здесь два коротких отрывка из классической русской литературы – на тему революционных порывов, которые были так востребованы, и не только в России, в то время, когда Войнич писала свои романы (тем более что ей, изучавшей и переводившей русскую литературу, эти тексты были, конечно же, известны). Кажется даже, по созвучию мыслей и чувств, что это говорят «особые» герои Войнич.
Так, юный А.С.Пушкин (вероятно, в
В 1978 году уже немолодой, 60-летний И.С.Тургенев в стихотворении в прозе «Порог» пишет о русской девушке-революционерке: «– О ты, что желаешь переступить этот порог, знаешь ли ты, что тебя ожидает? – Знаю, – отвечает девушка. – Холод, голод, ненависть, насмешка, презрение, обида, тюрьма, болезнь и самая смерть? – Знаю. – Отчуждение полное, одиночество? – Знаю… Я готова. Я перенесу все страдания, все удары. – Не только от врагов – но и от родных, от друзей? – Да… и от них. – Хорошо. Ты готова на жертву? – Да. […] – Войди! – Девушка перешагнула порог – и тяжелая завеса упала за нею. – Дура! – проскрежетал кто-то сзади. – Святая! – принеслось откуда-то в ответ».
И ещё несколько цитат из полутора десятков опубликованных по-русски писем Э.Л.Войнич (как рубежа ХIX–ХХ столетий, так и последних лет её жизни), в которых читателю приоткрывается её личность.
Из письма Ирэне Гейл (её приятельнице по
берлинской консерватории) из Лондона, от 23 февраля
В письме Л.Б.Гольденбергу[12] из Лондона от 20.9.1892 г. Э.Л.Войнич (уже сменившая фамилию после замужества) пишет по-русски сначала с доброй, а затем и с горькой иронией: «… русские товарищи вообще милостиво ко мне относятся и не обижаются, что “аглицкая ведьма“ (как меня мужики величали в России) вздумала похитить несчастного нигилиста. Впрочем, этот нигилист, кажется, не очень дурно себя чувствует под моим начальством… Как Вы думаете – не должен ли Батюшка Царь меня искренне благодарить… Небось, со злой англичанкой женою, мясо для виселицы не пропадёт даром от чахотки!»
Из письма М.И.Павлыку[13] из Лондона от 3.9.1995 г., также написанного по-русски: «Как бы я хотела, чтобы Вы могли несколько времени с нами провести теперь! [… ] жизнь иногда бывает так тяжела между врагами да завистниками, что, кажется, год жизни мы бы отдали, чтобы хоть изредка увидеть лицо искреннего друга. Ах, не сладко иногда живётся на белом свете. […] В денежном отношении нам очень и очень плохо, и мы теперь не только из личного заработка ничего на дело уделить не можем, но сами оглядываемся, как бы с голоду не помирать. […] Конечно, всё это – временное затруднение… не первый раз голодаем, и всё-таки до сих пор не погибли; не страшно. Меня гораздо больше беспокоит плохое здоровье моего мужа; он до того малокровен и страдает таким нервным расстройством, что я за него очень тревожна». Здесь же Войнич пишет, имея в виду завершающий период работы над своим первым романом «Овод»: «В Италии я положительно ничего видеть не успела; целый божий день сидела в разных архивах и библиотеках или же в своей комнате за писанием. Однообразность жизни прерывалась только землетрясениями, которые доводили население до такого состояния панического ужаса, что прямо странно было смотреть на людей. Устала я порядочно… а книга, кажется, недурно выходит».
В письме Н.М.Минскому из Лондона от 27.6.1897 г. Войнич пишет по-русски: «Американское издание моего романа уже вышло в Нью-Йорке. […] Очень сожалею о том, что не могу вычеркнуть во всех экземплярах этот ужасный переплёт, но таков вкус американской широкой публики, а издатели думают о её вкусе, а не вкусе каких-нибудь авторов!… Английское издание, понятно, будет более по-человечески». В письме этому же адресату, из Лондона от 25.7.1897 г., по-русски: «Я заметила, что в библиографическом отделе одного номера «Русской мысли» критик, разбирая какое-то приложение к «Миру божьему», употребляет выражение: “юные читатели“. Разве это издание для подростков? Я думаю, едва ли бы им поздоровилось от такой пищи, как “Овод“!». Так что, как видно, Войнич не могла тогда даже предположить, что несколько поколений подростков будут плакать, читая её «Овода».
А вот голос Войнич почти через 60 лет после
вышеприведённых отрывков из ранних писем. Из письма Борису Полевому из
Нью-Йорка от 29 марта
Хочется надеяться, что литературное творчество Э.Л.Войнич
наконец-то снова обратит на себя внимание и будет подробно изучено. У этого
текста другая, более скромная цель – напомнить о незаурядной личности
автора и обозначить то новое, что Войнич внесла в
литературу, в свои психологические романы, в каждом из которых действуют герои
особого типа. Названное, обозначенное начинает
осознаваться и распознаваться в реальности, а не только в литературе. Можно
сказать, что во всех пяти романах Войнич показаны
вариации героев особого типа, глубинное родство которых восходит к сотворившей
их личности.
/ Лейпциг /
[1] (Вернуться) Б.Н.Полевой (1908–1981) – советский писатель.
[2] (Вернуться) Информация из материала к 140-летию со дня рождения Э.Л.Войнич, подготовленного Е.А. Нестеровой, сотрудницей Зональной научной библиотеки Воронежского государственного университета..
[3] (Вернуться) Причиной переезда был букинистический бизнес Михаила Войнича, который он решил вести в США.
[4] (Вернуться) С.А.Венгеров (1855–1920) – литературовед, библиограф, историк литературы.
[5] (Вернуться) Так по-русски называли Э.Л.Войнич в кругах революционной и либеральной российской интеллигенции.
[6] (Вернуться) Robin Bruce Lockhart. Асе of Spices, 1967.
[7] (Вернуться) С.М.Степняк-Кравчинский (1851–1895) – революционер-народник, писатель, политэмигрант.
[8] (Вернуться) Джузеппе Мадзини (1805–1872) – итальянский революционер, политик, писатель.
[9] (Вернуться) На
самом деле написан в 1895-м, а опубликован в
[10] (Вернуться) Н.М.Минский (настоящая фамилия Виленкин, 1855–1937), русский поэт.
[11] (Вернуться)
З.А.Венгерова (1867–1941), прозаик, литературный критик, переводчица, сделавшая
первый перевод «Овода» на русский язык в
[12] (Вернуться) Л.Б.Гольденберг (ок.1846–1916) – ученик Д.И.Менделеева, политэмигрант.
[13] (Вернуться) М.И.Павлык (1853–1915) – украинский писатель и общественный деятель, политэмигрант.
[14] (Вернуться) Господи, я не достойна (лат.)