Ты давно мне не пишешь и не надо и не пиши
Буду думать что все у тебя в порядке
Что живешь не горюя в своей первозданной глуши
Что коза у тебя что клубника зреет на грядке
Буду думать ты всегда с улыбкой встаешь по утрам
Получаешь письма часто от дочери взрослой
От избы твоей тропинка ведет через лес да в храм
А в сарае местный Харон хранит свои весла
*
* *
Серебристым брюхом вспахивая облака
Медленно движется будто не устояв на месте
Цеппелин забросила в небо чья-то рука
В приступе то ли скупой любви то ли щедрой мести
На земле дожди вышивают крестиком по стеклу
Изучают листья деревьев лица друг друга
Мечет солнечный карп не бисер – золотую икру
Воет на это золото ощенившись сука
Каждый жучок каждая божья тварь
Знает в итоге куда идти и чем поживиться
Как приумножить сакральный свой инвентарь
И какая дорога ведет прямиком в столицу
Каждый жучок непременно находит шесток
Скрипочку в тонкие руки берет и давай пиликать
Чтобы не был так страшен тот кто мудр и жесток
Тот же кто милостив чтобы не отворачивал лика
Все мы в меру свою понимаем чт? да к чему
В самый верх устремляются наши железные птицы
Это вопросы и просьбы что будоражат тьму
Или просто еще один способ к Нему обратиться
*
* * Трудно
быть богом, подумал Румата.
Он сказал
терпеливо:
– Вы не
поймете меня. Я вам двадцать раз пытался объяснить,
что я не бог, –
вы так и не поверили. «Трудно
быть богом», Стругацкие
Встану
пойду за ними
будто и не было ничего
они позвали меня по имени
они зашли уже далеко
Встану и поплетусь сквозь заросли
сквозь буреломы и чащи
посуху и по воде
и не то чтобы из-за жалости
просто вдруг они долгожданные – те
Отдохну
и отправлюсь в дорогу
просто нет сил по жаре такой
Ты говоришь что легко быть богом
давай поменяюсь разок с тобой
* * * Как
хорошо в покинутых местах! Покинутых людьми, но не богами. Леонид
Аронзон
на лодке двое
двое как один
на лодке двое и ни одного
куда плывем поведай страж глубин
и почему так небо высоко
весло заденет маятник-камыш
блеснет плотва изгибом плавника
и все опять застынет гладь да тишь
как неподвижно движется река
ЛЕТОМ
Всё
прочее забыв
Всё новое приняв
Задумчив и ленив
Лежишь в созвездье трав
Мерцает стрекоза
Бестрепетным крылом
И мир как будто за
Чтоб ты остался в нём
*
* *
наконец-то настала зима
за окном
белый рой
снежный рай
упивайся зимой задарма
и о дальней земле вспоминай
там такие же точно снега
над избою дымка белый чуб
и затерянность так велика
что слова застывают у губ
что становишься миром в себе
ощущая пронзительно – жив
сад парит в белоснежной крупе
а за садом лес да залив
*
* *
Памяти
русского дворника,
вписанного
в осенний питерский пейзаж
Гадает
по опавшим листьям ветер,
Раскидывает их в причудливую вязь
И ловит души птиц в слепые сети,
Чтоб к небу ни одна не поднялась.
И с песней им не вырваться на волю,
Казенный дом ободранных ветвей
Им выпал до весны… Но дворник Коля
После второй поет как соловей!
ПИТЕРУ
Я скоро упаду в твои объятия
В твоё кричащее стальное небо
Распоротое чайкам на потребу
Крестами шпилями антеннами
Гремящее лучами медными
Стирающее времени понятие
В моё родное северное небо
*
* *
Распахнуто окно, струится лето,
Деревья говорят на общем языке,
Провозглашённом сумасбродным ветром,
И как-то всё легко и налегке.
Всё кажется доступным и несложным, Приходит просто и терять не жаль.
Зимою тупо мы ковали сталь,
Чтоб первого июня спрятать в ножны.
*
* *
Собираюсь в дорогу
Перекладываю с места на место вещи
Устаю понемногу
По ночам каждый сон теперь вещий
Время сжалось до точки
Можно глотать его не разжёвывая кусками
Пляшет лето в сорочке
Расстоянье всё меньше между двумя городами
ВЫЧИТАЛОЧКА
В ДУХЕ АРОНЗОНА
с каждым днем все меньше дней
с каждым часом все меньше часов
с каждой минутой все меньше минут
с каждой секундой все меньше секунд
я
– еще – тут
Марк ХАРИТОНОВ МЕТАФИЗИКА Выйти из-под опеки родителей, Обеспечивать себе каждый день пропитание, По возможности кров, Защищаться от подступающих отовсюду угроз, Лучше всего в стае, Где хорошо бы...