|
Песня в пустыне
Лишь венок из черной листвы вместо прежней Акры,
там, коня развернув, со смертью вступаю я в сечу.
Из скорлуп деревянных пью пепел колодезной Акры,
Опускаю забрало и мчусь обломкам неба навстречу.
Ведь все ангелы умерли, а Господь ослеп возле Акры,
и никто в моем сне к павшим здесь не проявит
участья.
Изрубили мечами луну, что была цветком этой Акры:
и цветут, как терновник, со ржавыми кольцами пясти.
Я, последним, склонюсь к поцелую, раз они молятся в Акре…
Не надежны доспехи у ночи, видны на них крови потеки!
Так я стал для них любящим братом, керувом-рыцарем
Акры,
Повторяю до сих пор то имя, и огонь опаляет мне щеки.
Перевод Татьяны Баскаковой
Песня в пустыне
Сплетался из чёрной листвы венок пескокаменной
Акры:
там гнал я коня и дразнил я смерть там двуострым
кинжалом.
Из грубо обугленных чаш пил пепел из кладезей Акры,
навстречу руинам небес я влёкся с закрытым забралом.
Там ангелы, знаю, мертвы и слеп господин этой Акры,
и нету, кто мне бы во сне усопших отдал на поруки.
Изрублена в клочья луна – цветок пескокаменной
Акры:
как будто терновник, цветут там ржавыми кольцами руки.
Я к ним в поцелуе клонюсь, когда они молятся в Акре…
Пробит панцирь ночи, и кровь сочится сквозь рану сквозную!
Так стал вам улыбчивом братом, железным керубом из Акры.
Шепчу я ещё имена и огнь на щеке ещё чую.
Перевод Владимира Летучего
Песнь в пустыне
Венок был сплетен из листвы черноватой в окрестностях Акры:
там вороного круто я вспять обращал и в смерть шпагу вонзал.
Также из чаш деревянных пил я пепел источников Акры
и с упавшим забралом против неба осколков скакал.
Ведь умерли ангелы и слеп был Господь в окрестностях Акры,
и нет никого, кто в сне за меня попечется о здесь
обретших покой.
Вся в ранах была уж луна, цветочек окрестностей Акры:
цветут тернистые руки в перстнях, подернутых ржой.
Так должен я в поцелуе прощанья особенно низко склониться,
когда
они молятся в Акре…
О, как же худа была ночи броня,
кровь
каплями сквозь кольчугу стекает!
Я стал им смеющимся братом, железным керувом, что в
Акре.
Вновь вслух именую их и чую еще – на ланитах пылает.
Перевод Игнатия Крекшина
Песня в пустыне
Чёрный венок из обугленных листьев я сплёл на окраине Аккры:
там я скакал на коне и со смертью сражался на шпагах.
Из деревянной посуды пил пепел колодезный Аккры
и на восток по развалинам неба шёл медленным шагом.
Просто ангелы умерли, просто Бог вдруг ослеп
в
окрестностях Аккры,
нет никого, кто бы сон мне вернул и покой подарил мне.
Месяц – прекрасный цветок – он растоптан в
окрестностях
Аккры:
руки шипами цветут и сплетаются в бешеном ритме.
Что ж напоследок склониться в поклоне, когда они молятся в Аккре…
О, как непрочна кольчуга у ночи – кровь каплет из раны!
Брат ваш смеющийся, ангел железный из Аккры,
всё ещё имя твердит и всё ещё помнит тот отблеск багряный.
Перевод Бориса Марковского
Песнь в пустыне
Венок мой сплетен был из черной листвы под селением Акра:
там вздыбливал я жеребца, смерть острым железом увеча.
Из чаш деревянных пил пепел колодцев я в селении Акра,
и мчал с упавшим забралом развалинам неба навстречу.
Но мертв мой ангел и ослеп мой Господь близ селения Акра,
и мне ли здесь печься о них, поверженных к этим пределам.
Изрубленный в клочья, месяц вставал розой селения Акра:
так цвел, что шипами казались руки в перстнях заржавелых.
Так к ним я склоняю уста, а они молятся подле Акры…
Ах, тесен был ночи доспех, кровавит он стертые плечи!
Так братом ее я улыбчивым стал, пернатым латником Акры.
Так имя еще я твержу, и щеки горят, как под плетью.
Перевод Сергея Морейно
Спетое в пустыне
Венок был сплетён из чернеющих листьев под городом Акра…
Коня на скаку развернул я, за смертью гоняясь с кинжалом.
Из чаш деревянных пил пепел колодцев под городом Акра,
навстречу развалинам неба скакал я с упавшим забралом.
Ведь ангелы пали и слеп стал Господь наш под городом
Акра,
и нет никого, кто б во сне поручил мне ушедших к покою.
Был месяц – цветок твой – иссечен мечами, пустынная
Акра:
а пальцы в заржавевших кольцах цветут, как терновник, тоскою.
Склонюсь к поцелую, как станут молиться усопшие Акры…
Худы латы ночи, сквозь них кровь сочится, и алы подтёки!
Им братом улыбчивым стал я, железным керубомиз
Акры.
Всё жжёт это имя уста мне, и пламя всё красит мне щёки.
Перевод Алёши Прокопьева
Песнь в пустыне
Венок из листвы почерневшей сплетен был в окрестностях Акры.
Там гнал я коня вороного и смерти грозил я кинжалом.
И пепел я пил из разбитых кувшинов в окрестностях Акры.
В руины небес я скакал с безнадежно поникшим забралом.
Ведь умерли ангелы, бог стал незрячим в окрестностях Акры.
И нет утешенья в идущих нестройной толпой богомольцах.
Разрублен мечом ясный месяц – цветок из окрестностей Акры.
Цветут, как колючки, сухие суставы в заржавленных кольцах.
И я поклонился, смиренно и скорбно, окрестностям Акры.
Черна была долгая ночь, и нахлынули крови потоки.
И я стал смеющимся братом, железным архангелом Акры.
Но лишь это имя назвал – и упало мне пламя на щеки.
Перевод Виктора Топорова
Песня в пустыне
Из почерневших листьев сплетен был венок в окрестности Акры:
там, рванув своего вороного, удар шпагой я смерти нанес.
Там хлебал я из чаш деревянных горький пепел колодцев Акры,
и с закрытым забралом несся навстречу обломкам небес.
Ибо умерли Ангелы, и Господь стал незрячим в окрестности Акры,
и некому сон охранять, тех, что здесь свой покой обрели.
Луну раздолбали на части, сей цветок окрестности
Акры:
и ржавелыми кольцами руки, словно тернии, зацвели.
Я теперь в поцелуе горбатиться должен, когда молятся люди Акры.
О, непрочными были доспехи ночи, кровь сочится по пряжкам лат!
Так стал я улыбчивым братом их, Херувимом железным Акры.
И вот так все еще изрекал я Имя, пока чувствовал:
щеки
костром горят.
Перевод Марка Уральского
Песня в пустыне
Свил я венок из обожжённой листвы в окрестностях Акры:
там я рвал удилами губы коня вороного и за смертью
гонялся
с мечом.
И пепел колодцев я пил из клипот[1]древа тьмы в окрестностях Акры,
с закрытым забралом летел на осколки разбитого неба.
Здесь мёртвые ангелы и ослепший Господь в окрестностях Акры,
и нет никого, кто мог бы усопших в последний их путь проводить.
В пыль разбита луна – цветок в окрестностях Акры:
так цветут те из нас, кто шипами цветёт,
как
руки в проржавленных кольцах.
Вот и я наклоняюсь, в конце концов, целовать,
когда
они молятся в Акре…
О, как ненадёжна была кольчуга из ночи –
кровь
сочится через застёжки!
В Акре стал я вам братом с улыбкою сфинкса,
я
– херувим из железа.
Я Имя ещё выдыхаю – ощущаю пожар на щеках.
Перевод Бориса Шапиро
|