Опубликовано в журнале Крещатик, номер 2, 2013
Татьяна РЕТИВОВА
/ Киев /
Сахалинские экзальтации[1]
|
Экзальтация паруса О ветер, Вертер мой земной! Изгиб Лунского залива Я изучил, как луна жениха На переправе реки Монги, где Два рода столкнулись Из-за кражи невесты Под моим оком лукавым. Сдуй меня от греха подальше Из залива в Охотское море. Экзальтация туземки Ани-во! Смотри сюды. Виск- Во, обросшее травой для вязания Ниток. Я по локоть и щиколотку В крапиве. Ай! Да, ох, ох….. Повалив, он в меня вошел Селедочным поцелуем На лагунном берегу, О, мой гиляк из Аркай-во! Сними с меня травяные кандалы! Экзальтация вечной мерзлоты Оха, тундра, остров тюленей. Переживу я все бурения, Ледоколам не дам прохода. Ибо я – ледниковая порода. Пристанище нерпы, морских Котиков, шерстистых носорогов, Мамонтов и птичьих базаров. Я – непроницаемая вечность, Погода приполярных хребтов. Экзальтация маяка-канделябра Я глазом мичмана маньчжурского Ищу, свеча изнутри себя салом Свиным, громко припевая притом. От сопок до кекур «Три Брата» Рукой подать. Весь остров Изливается моим сольфеджио, Параллельно с норд-остом. Издалека, вздыхая, тучные Фрегаты мыс обходят навсегда. Экзальтация йети Алтайский мед, мумие, голубика, Талая вода, полынь, горсточка Семечек подсолнуха, вечная Мерзлота, маяк на берегу арктической Охи, туземка, вяленая вся в крапиве, Тридцать леопардов уссурийских Из красной книги. Тундра Беспощадная. Вятка родная. Непал, Тибет, Алатырь. И в конце всех концов, Моя стопа, отступающая От Шамбалы до Беловодья. Экзальтация скважины Я вся взахлеб от самой себя, бью Ключами под породами гранитными. Артезианской меня прозвали, Лобзающие устами отражения В нимфеях. Эхо соблазняя. Моей серебристой песне нет конца. Экзальтация моряка Ночь. Пурга. Високосный год. На столе – стакан льда, печь Потухла с утра. Но морячка ждет. Она спит и сопит, непробудно В берлоге, медведицей бурой, Под тулупом, под мехом. По бокам – лохматые псы, А в ногах – ангорский кот. Я по пляжу белому брожу с ведром. Над костром, кастрюля с талой Морской водой. По снегу разбросано Жертвоприношение опоздавшего Моряка, то не розы и не паруса. А сто алых ракообразных, распаренных, И развернутых веером по белизне. Экзальтация зоны Зона это круто? (Из местных граффити). Ну как вам сказать… Бегать – это круто. (Знаки На беговой дорожке в парке Гагарина). Я не зона-а-а-а-а, А архипелаг, в чьих залежах Его потомки. А вы кто? Сопка (в скобках). Экзальтация морячки Я на третьей пади живу, возле Бухты. Пятый месяц одна Белизна от окна до двора, А дальше туман, дурман или Память о нем. Темной ночью Читая в обоях – скрижали, Остаюсь на плаву я до марта. Еле-еле лелея заветную… Ты вернешься обросшим Седой щетиной, из-за Моря, и сутулясь зайдешь Через сени в мой дом, Терпеливость мою изнуряя. Экзальтация белизны Рядом с вечной мерзлотой Я никто. Фантом падших Падей береговых. Есть такой Зимний сдвиг, наводящий мною В разгаре месяца лютого изгоя. Туземцам начинает сниться Зеленый мох петроградских Дворов. То бишь морозов Мираж лихорадочный. Мне до лампочки ваши сны, Ибо никуда вам не смыться От моей вечной белизны. Бдите, Бдите, стадо увеченное, пока не Догонит вас сахалинский бархат. Экзальтация воскреснувшей Му-му Тесемкой обмотанные кирпичи ушли Ко дну без меня, напоролись по пути На ржавые грабли утопленника. В пруду Всякой утвари хоть пруд пруди. Но не стала я догонять своего истукана Неверного, ибо от захлеба вышибло Память девичью мою. Оказалась я рядом С одним каторжанином в кандалах, Нас переправляли на гнилых баржах Сомнительного происхождения, И по всей Сибири проволокли До самого конца шелкового пути, Где меня наконец запрягли в конвой Рядом с верным Русланом, кому я чета. Экзальтация ныряльщика Как легко с водяными легкими нырять С мыса Крильона на север, в сторону Залива Анива, в поиске беспозвоночных! С бухты-барахты я возникаю перед суженой Из объятий скользких ламинарии, И преподношу этой русой Афродите Громадную раковину гребешка. Экзальтация заставы Нас на острове много, трудно застать Нас врасплох. Я – застава колючая, Вся обветренная морскими ракушками Вдоль Татарского пролива. Тем не менее Мною злоупотребляло целое поколение Узников, бранясь и чертыхаясь, они Плевали да обзывали меня матерью евоной, Пока наконец сами не смылись к чертовой матери! Экзальтация попадьи Он меня выволок за гриву из моей Ладьеобразной кельи роковой, рядом С голубятней монастырской. Вкусом меда Таежного он своими устами затравил Мой смирный монашеский обет, сломав Его истомой вероломной. Горько, поп, Горько, невзначай меня выдали за него. На берегу полуoстрова Бояна провожали. Дул ветер с Колымы. Вот таким образом Оказалась я попадьей в Николаевске-на-Амуре. Экзальтация капитана порта Где я? С востока на меня валится Южно-Камышовый хребет, а с запада Японское море. Дуновения течения Куросио смягчают наш горный климат. Вниз по сопкам расстилается лимонник, Дикий виноград, актинидия, водопады. Вдоль подола – заросли курильского бамбука. На склоне сопки – деревянный храм. А в ушах Звучит безумный поцелуй Татарского залива С японским морем в устьях Лаперуза, Возле мыса Крильона, под разогнавшиеся Охотские ветры, песнь сивучья баритоном Созывает всех невест порта Невельск. Экзальтация рефракции Из рефракции ветровых волн, волей Неволей наводящих имярека путем Ветрогонных средств, я через мета- Морфозу оказалась оказией рефракции Звука глухого. В переносном смысле Преодолела алхимический синдром. Экзальтация бывшего звонаря Мой звон обводил зону нежным эхом К заутрене, обедне, вечерне, до И после всенощного бдения, Созывал на молитву прихожан, Каторжан, сражался с ветрами Штормовыми, с ледовыми Пургами, пока не увидел я издалека На фоне ветхой, заброшенной заставы Монашку, расплетшую свою косу. И оборвался звон мой навсегда. Сахалин, февраль-март, 2004 г. |
[1] (Вернуться) Стихи из книги «Похвалы из-за грани(цы)», «Алетейя», Спб., 2013.