Опубликовано в журнале Крещатик, номер 4, 2012
Знакомство с Донелайтисом
Евсей Цейтлин «Несколько минут после. Книга встреч»
(Алетейя, 2012)
Недавно стало известно, что 2014 год объявлен ЮНЕСКО годом Кристионаса Донелайтиса, литовского поэта, о котором каждый образованный человек вроде бы должен был слышать, и которого, будем откровенны, мало кто из нас читал.
Интерес к Донелайтису пробудился у меня в процессе прочтения книги Евсея Цейтлина «Несколько минут после», обозначенной им самим как «книга встреч».
Начну, пожалуй, издалека. Разбег придется брать от самой Сибири, поскольку книга Евсея Цейтлина заинтересовала меня прежде всего статьями о Туве и Якутии. Когда-то я увлекалась изучением культуры тюркоязычных народов Сибири, поэтому меня несказанно порадовали его «Якутские эскизы», а также чрезвычайно живые заметки о Туве и подвижниках тувинской культуры.
Через некоторое время после моего знакомства с этой книгой Евсей написал в ответ на мое письмо: «Переиздавая свои старые эссе и очерки, я не раз задавал себе вопрос: не устарели ли они (почти все материалы написаны тридцать лет назад)?» Честно говоря, меня такая постановка вопроса немного удивила. Подобные тексты, как мне видится, по природе своей не устаревают. Тем более что сейчас, спустя тридцать лет, мало кто может так проникновенно писать о народной культуре, ее подвижниках и мастерах. В наши дни легко можно найти сколько угодно фотографий якутской лиственничной тайги или отчетов о путешествиях по Саянам, но понять, ощутить силу природы, вековую мудрость народов, живущих в гармонии с ней, можно только сквозь призму древней культуры. Только когда гудит шаманский бубен, просыпается голос тайги. Или когда поет хомус…
И вот, автор едет к берегам неугомонного Улуг-Хема, где встречается с Ак-оол Кара-Салом, тувинским мастером горлового пения, выслушивает изустные воспоминания об Александре Адольфовиче Пальмбахе, по сути, пришельце в Туве, создателе тувинской национальной письменности, подвижнике, знакомится с Раисой Аракчаа, народной художницей, открывшей в себе способности скульптора уже в преклонных годах. Он бережно пересказывает историю ее случайной встречи с Хертеком Тойбухаа, человеком, который стал ее учителем и раскрыл миру нового самобытного резчика по камню. Вот перед нами Идамчап Хомушку – создатель уникальных тувинских хомусов, вот писатель Степан Сарыг-оол, сочинивший замечательную повесть о мальчике-сироте, воссоздающую быт тувинцев, описывающую их обряды, многие из которых теперь уже забыты.
Я не напрасно перечисляю все эти имена – каждое из них вобрало в себя бесконечное множество миров, каждое – «сад расходящихся тропок». Тропок, совершающих иногда абсолютно неожиданные повороты.
Одна из этих тропок заводит нас в горы Армении. Поэт Норайр Багдасарян описывает другу не просто историю своей страны, а воскрешает в образах ее смысл, ее душу, в притчах пересказывает ее судьбу. Геноцид армян, землетрясение в Ленинакане – множество историй успевает поведать Норик, историй своих родственников и друзей. «В ясную погоду они смотрят в сторону Арарата – туда, где остались могилы предков, непохороненные мертвецы, где, кажется им, плачут неродившиеся дети».
Мы видим множество людей, прослеживаем бесконечное число судеб, перед нами открываются новые и новые горизонты…
По мере продвижения на запад пейзажи становятся все более узнаваемыми, и далекий когда-то литовский поэт Донелайтис вдруг оказывается по духу удивительно схожим с моим любимым фламандским живописцем Питером Брейгелем-старшим. И вовсе не потому, что он тоже описывает суровый быт крестьян европейского севера, а скорее, по той причине, что именно к ним обоим в полной мере можно отнести высказывание Томаса Манна о «натурализме, возвышающемся до символа и перерастающем в миф», обращенное, впрочем, совсем не к ним, но наиболее точно передающее сущность их творчества.
Оказывается, что все далеко не так просто, как об этом пишут в Википедии. Возьмем, к примеру, вот эти строки: «В посёлке Чистые Пруды с 1979 года действует музей Донелайтиса (филиал Калининградского областного историко-художественного музея), включающий дом пастора и построенную им кирху, в которой он захоронен». Оказывается, за этой скудной фразой, найденной в сетевой энциклопедии, стоит целый детективный сюжет, распутывая который, мы выходим на историю о великом противостоянии, вполне возвышающуюся до символа.
На самом деле, данные о захоронении Донелайтиса были весьма незначительными. «Согласно письменным источникам, – пишет Цейтлин, – его как приходского пастора евангелистов-лютеран похоронили в кирке Тольминкемиса. Это немало? Но ведь кирка была потом разрушена… Другие упорно говорили: пастора похоронили не в кирке, а во дворе – между четырьмя деревьями… Всего могил под полом кирки было двадцать три… Но какая из них Донелайтиса?»
В результате длительных размышлений и дискуссий ученые пришли к выводу о том, что, вероятнее всего, пастор прихода должен быть погребен недалеко от алтаря, другие признаки также указывали на то, что в одной из двух могил, находящихся в означенном месте, покоятся останки Донелайтиса. «Их обозначили осторожно, подчеркнув необходимость исследований, – захоронения №1 и №2. Но уже стало ясно: в одной могиле похоронен поэт, в другой – местный амтман, управляющий поместьем, Теофил Руйгис».
И тут начинается самое интересное. Дело в том, что амтман королевского поместья Руйгис был заклятым врагом пастора Донелайтиса. Амтман жестоко ущемлял интересы общины и посягал на ее земли, которые до конца своей жизни Донелайтис пытался у него отвоевать. Противостояние это было поистине эпическим, и не закончилось оно даже после их смерти. Теперь перед учеными стоял вопрос – кто из этих двоих – великий литовский поэт, а кто – его заклятый враг?
В итоге ученые, конечно, разобрались, но каков финал! Для того чтобы «воскресить» Донелайтиса, пришлось «воскресить» и Руйгиса. «Врага Донелайтиса мы теперь знаем даже в лицо. Ученик знаменитого М. М. Герасимова В. Урбанавичюс сделал по черепу и его, Руйгиса, портрет».
Чтобы обо всем этом нам рассказать, автор беседует с этнографами, историками, профессорами-патологоанатомами, которые принимали непосредственное участие в определении останков Донелайтиса. Он рассказывает об этнографе Ангеле Вишняускайте, встречается со специалистом по пластической реконструкции Витаутасом Урбанавичюсом, который восстановил по черепу, как выглядело когда-то лицо великого поэта. Автор описывает в подробностях встречи с этими людьми, поездки в дальние деревни, пересказывает долгие и обстоятельные беседы, кропотливо прослеживает череду случайностей, благодаря которым рукописи безвестного сельского пастора не погибли, а стали в один ряд с другими шедеврами мировой поэзии.
Увлекательно повествует он и о подробностях процесса восстановления портрета Донелайтиса – о том, как четыре человека, используя определенные методики, рисовали его портрет, и у всех получилось одно и то же лицо, индивидуальность черт которого была настолько очевидной, что сомнений в том, как выглядел великий поэт, больше не оставалось.
Затаив дыхание, мы наблюдаем, как передается сквозь поколения феномен культуры, какими путями, возникнув в далеком прошлом, поэтическое слово прорастает и расцветает в жизни современников и устремляется в будущее. Мы слушаем рассказ о Ромуальдасе Блошкисе, директоре школы имени Донелайтиса в Клайпеде, который, случайно узнав, что на Памире есть пик Донелайтиса, с тех пор грезил только тем, чтобы покорить эту вершину – и в итоге, после многолетних тренировок, в 1974 году совершил это трудное и опасное восхождение. Далее мы узнаем о простых школьных учителях, по инициативе которых скульптор Пятрас Дялтува создал памятник Донелайтису в Клайпеде. Знакомимся с романистом Антанасом Дрилингой, воссоздавшим в своем романе жизненный путь поэта, узнаем и о переводчиках Донелайтиса – Яне Райнисе, Григоле Абашидзе, Вячеславе Иванове, Алексее Зарицком, Паулисе Калве, Алгисе Оганесяне и, конечно же, о Давиде Бродском. Встречаемся с Юстинасом Марцинкявичюсом, автором поэмы «Донелайтис». Вместе с академиком Юргинисом, входившим в состав экспедиции Академии наук Литвы, обнаруживаем рукопись Донелайтиса в развалинах одного из замков бывшей Восточной Пруссии.
Безусловно, знакомство с Донелайтисом можно начать собственно с «Времен года», можно с биографической поэмы Марцинкявичюса, но я считаю, что мне необыкновенно повезло и я познакомилась с ним очень близко, словно через несколько рукопожатий, прочитав книгу Евсея Цейтлина «Несколько минут после».