Опубликовано в журнале Крещатик, номер 1, 2012
В гостях у «Крещатика» Поэты-участники Волошинского конкурса-2011
Рахман КУСИМОВ
/ Санкт-Петербург /
Снег над Ленинградом
|
* * * я бы мог и взахлёб, навзрыд, мне нашлось бы, о чём навзрыд, чтобы строчка дала эффект пресловутого кома в горле, потому что и впрямь – болит, ведь у всех что-нибудь болит, но, сдержавшись в который раз, я зачем-то пишу другое. нет бы выглянуть из-за штор, нет бы, выглянув из-за штор, заявить, что неважно – как, что могу хоть глагол с глаголом; ведь и вправду неважно – как, но гораздо важнее – что (эй, трубите во все концы, что король оказался голым). мир печален, но он красив, улыбнись, он же так красив, ничего не хочу писать, я тобой хочу любоваться, потому что люблю тебя, разрешения не спросив; потому что уходят дни, и за двадцать уже, за двадцать. я в словесной тону воде, но когда не тону в воде – я стою. подо мной земля. неизбежное небо – выше. так стоят поезда порой на пустых полустанках, где никогда б не вошёл никто и никто не вышел. * * * когда уйду, запиши в дневник, что мы теперь навсегда другие, что изощрённей фильмов и книг реальность в плане драматургии. глупа, возможно, моя печаль, что отовсюду я жду подвоха, но не скучай по мне, не скучай, иначе всё завершится плохо. возьми своё от каждого дня, люби, привязанностью недужа, кого угодно, кроме меня, хоть даже мужа, ведь чем он хуже. и – не скучай, займись чем-нибудь, поразгоняй облака над домом, хоть ненадолго меня забудь, сходи в кино, в ресторан, к знакомым. не привыкай ко мне, ибо свет, что я дарю, понемногу тает. счастливых нет и несчастных нет: есть те, кто ими себя считает. когда уйду, молчи о любви: вдруг назовёшь ей другое что-то. ты просто будь где-нибудь, живи, а остальное – моя забота. Снег над Ленинградом И если потом ничего не вспомнится, так даже проще, Поскольку и прошлое тоже бывает невыносимо, А нынче большой снегопад, посмотри, заметает площадь, И это очень красиво, действительно очень красиво. В такие моменты не надо времени, месяца мая, Бесперебойного транспорта, рабочих звонков кому-то, Когда так стоишь посреди этой площади, понимая: Самое важное в жизни длится считанные минуты. Решение перевернуть потрепавшуюся страницу; Миг перед поцелуем, краткий взгляд, телефонная фраза; Что-нибудь, от чего вправду может многое измениться, Или даже, того гляди, переменится всё и сразу. А нынче глядишь на снега, внимания не привлекая, Не делая лишних движений, молчания не нарушив, И тебя настигает огромная тишина, такая, Что не можешь понять, это – внутри тебя или снаружи. правила связи зыбко и хрупко, всё зыбко и хрупко, пусть даже правила связи легки: не говори в телефонную трубку, если гудки. позже под грудою слов похороним важное что-то, нам всё по плечу. хочешь, я стану тебе посторонним? я – не хочу. воспоминания много не стоят, пища бумаге и карандашу. память, оставь золотым золотое, очень прошу. шарик воздушный, кораблик бумажный, храм, фотография, чай с пирогом. мы ещё сбудемся – где-то, однажды, в жанре другом. в новом, ещё не освоенном, стиле нам нашаманит добряк-режиссёр, что по сюжету друг друга простили все – и за всё. мы ещё сбудемся – где-то, когда-то, не вопреки и не благодаря, но в свой черёд, как сбывается дата календаря. Кукушка и вот ты стоишь и видишь перед собой большое озеро, лес, облака, притом кукушка тебе предсказывает отбой, и ты считаешь, а это уже симптом. не верь кукушке, да где ж ей, кукушке, знать, и всё же порой поглядывай на часы: пока ты здесь прохлаждаешься допоздна, с тебя, между прочим, дерево, дом и сын. но травы шумят и слышен ручей вдали, и, на мгновение с миром утратив связь, закроешь глаза, как в детстве: чтоб не нашли, и всё растворится, музыкой становясь. что-нибудь к чаю сегодня после работы купи что-нибудь к чаю: сегодня один человек визит нанесёт к шести. он не признается, что скучает, но он скучает, когда обстоятельства вас никак не могут свести. так принимай же скорее гостя к себе, когда он устал от речей и странствий, хлопотами измождён; ударом жизни отправлен в очередной нокдаун или же просто до нитки вымок под сильным дождём. отогревай ладони его, скажи ему слово, – затем, чтобы вечер сбылся уютен, терпок и тих, а то, что, возможно, ты любишь кого-то другого, – так это мы все тут, в какой-то мере, любим других. а то, что в сомнениях маешься, губы кусая, оплошностей после всего несбывшегося боясь, – так это мы все, поверь, с надтреснутыми сердцами, и всем из нас хоть однажды нашлось, с кем утратить связь. так вот себе и живи, простые правила зная: не гуляй в холод без шапки, надевай в дождь капюшон; никогда в гостях не засиживайся допоздна и успевай, пока последний транспорт ещё не ушёл… и гость собирается, вот он стоит на пороге: быстро была исчерпана вечерняя благодать. ты ему напоследок желаешь лёгкой дороги, и он успевает уехать. мог бы и опоздать. * * * как в том непостижимом октябре стояли, ничего не говоря, и падал снег, он падал о тебе – на языке без слов и словаря. как в небесах горела до зари звезда, не становясь поводырём, но в темноте светили фонари, и свет их был про то, что не умрём. мы были вслух, мы были смех и грех, и остальное обратилось в речь, что смерть, конечно, есть, она про всех, но жизнь про всё, суметь бы уберечь. |