Опубликовано в журнале Крещатик, номер 4, 2011
Марина САВВИНЫХ
/ Красноярск /
Гофманиана
|
РОЗАБЕЛЬВЕРДЕ Из глины, из пыли, из персти земной – Как перст, попирающий звёзды… Мой маленький Цахес, останься со мной, Останься, покуда не поздно. Пока не вспорхнула синицей тропа, Пока не взвилось, не взметнулось, Пока пред тобою людская толпа Восторгами не захлебнулась, Пока не плеснула бензином в глаза Чужая беспечная слава, И крот тебе – брат, и сестра – стрекоза, И поле – и слева, и справа, Ступенями воздух не вздыблен пока В ответ вожделениям стадным – Останься: не всякая ноша легка, Как бремя шиповника и мотылька… Топорщатся три золотых волоска Под гребнем моим беспощадным. МАРИ Я помню времена, когда при лунном свете Слетались эльфы в дом, вервольфы ели с рук, И грозный арсенал хранил у нас в буфете Для отраженья крыс мой деревянный друг. В рождественском раю, богиня и царица, Я не боялась войн, скандалов и пропаж, Ведь был всегда со мной мой деревянный рыцарь И не смыкал очей мой деревянный паж. По тёмным этажам, по гулким коридорам На двух больших жуках мы странствовали с ним. Он был вооружён столовым мельхиором, Но, как спартанский вождь, в бою непобедим. Реальность – не указ, а только строгий принцип. Кому-то счастье – миг, а приключенье – век. И будущего нет у деревянных принцев, Как нет его у всех пожизненных калек. А значит, никогда мне не узнать вживую Его прекрасных глаз и справедливых уст, Но без его любви и я не существую, И раю не бывать, и дом привычно пуст… СЕРПЕНТИНА Что тебе до филистерских истин? В глубине бузины благосклонной, В каждой, влагою дышащей, кисти, Чародействует голос влюблённый. В нотах мака, синкопах левкоя – Той же партии горькая тема… Разве бюргерам снится такое? Разве Дрезден дороже Эдема? Разбросай хоть все яблоки скопом, Всех на рынке старух раздосадуй – Не в стекле обитая убогом, А по вечно цветущему саду Пробираясь – опомнишься… вспомнишь… Встрепенёшься… исчезнешь из виду… Си-бемоль… пианиссимо… полночь… Дирижабли плывут в Атлантиду… АМАДЕЙ Ирлану Хугаеву Откуда Моцарт музыку берёт? Вальяжный Зальцах – не ретивый Терек, Аккордами не сотрясает берег, И Зальцбург соль на вывоз продаёт, А не фортепианные сонаты… Клавиатура горного хребта Сороковой прибрежные раскаты Свободно генерирует… с листа Коленопреклонённого Кавказа Любой сыграл бы музыку богов… А Моцарт – по приказу… без приказа… Без объяснений и обиняков… В трясущемся ли чреве дилижанса, В железных ли тисках дворцовых зал, Недуг ли неизбежный приближался, Платёж ли непосильный нависал, Завидовал ли друг… всё – мимо, мимо, Когда из отворённой глубины, Как хлынувшая кровь, необратимо Происходила музыка… Темны Пути всепроникающего света, И кто тебе расскажет, отчего Окно открыто, и душа воздета Сквозь твердь земную К милостям его?.. * * * Так учишься держать природу вне, С мотивами её не совпадая: Не отдаваясь ни морской волне, Ни солнцу юга без конца и края, Ни Карадагу, из глухих глубин Поднявшемуся строгим караулом, Ни знойному шиповнику куртин, Объятому потусторонним гулом… Всё шевелится, внемлет и глядит, Всё величаво, истинно и цельно, Во всём со всем живая связь сквозит, И только ты – бессвязно и отдельно… Свобода – распахнувшаяся даль, И вся её наука – отрицанье. Я научусь! Но, Господи, как жаль Оставить мир в пределах созерцанья! * * * Кто говорит, что невесело Эвридике Там, где светлы стволы Елисейской рощи, Где мудрецов она созерцает лики, Где совершенство – пастушеских песен проще? Это Орфей по возлюбленной горько плачет, Это ему одиночество нестерпимо – А для неё, может быть, ничего не значит То, что насущно смертному и любимо? Тщетно его усилье, поход напрасен… Души не покидают Стиксовых побережий Не потому, что Цербера лай ужасен, А потому, что несносен им воздух свежий… Слаще блуждать среди тихих сияний Лимба И наблюдать, как тают лучи в болоте, Нежели чувствовать: время неумолимо, – Неутолимы похоти грешной плоти… Вкус винограда, дыханье, сердцебиенье, Соль поцелуя, томительные соитья – Разве все эти соблазны идут в сравненье С вечной свободой, дарованной в час отплытья? Что же, мой ангел, взываю к тебе, не зная, Есть ли спасенье от этой фантомной боли? Долго ли – тлеть осуждённая – персть земная Будет искать искупленья земной юдоли? Долго ли будут растоптанные гвоздики Напоминать о настойчивости метели И обещать возвращение Эвридики Ради моей – не имеющей смысла – цели? Колыбельная Пусть это будет только тень моя… Рука… строка… дождя в листве шуршанье… Расплёсканного месяца дрожанье В воде и в стёклах… Слышишь? Это я… Мой голос – чуть заметный, но живой… Как шелест ниспадающего платья… Как вздох… как осторожное объятье… Как умиротворённый гений твой… Мой свет с вечерней мглою в унисон Окутает тебя легко и тонко – И ты уснёшь счастливым сном ребёнка, Который и утешен, и спасён… |