Опубликовано в журнале Крещатик, номер 1, 2011
По зову сновидения
Предлагаемые вниманию читателей журнала публикации подготовлены в рамках реализации совместного германско-российского культурно-просветительского проекта «Св. Урсула как сакральный и художественный феномен европейской культуры». Проект осуществляется при активном участии известных историков искусства, богословов, культурологов, литераторов (М. Беккера-Хуберти, Е. Гениевой, У. Рашковского, Х.-П. Ризе, М.Уральского, Ф.Г.Цейндера, И. Яковенко и др.), а так же представителей католического и православного духовенства обеих стран.
Эпоха раннего средневековья изобилует страшными событиями, лишь единицы из которых, однако, описаны в хрониках и церковных преданиях. Массовое истребление себе подобных казалось, по всей видимости, тогда делом обычным, посему далеко не каждый случай такого рода остался в памяти потомков. В этом смысле легенда о жизни и мученическом подвиге Св. Урсулы[*], в письменной форме зафиксированная в эпоху высокого средневековья, может считаться уникальной, ибо она получила на редкость широкое распространение в католической Европе и Латинской Америке. Духовное влияние Св. Урсулы на интеллектуальную атмосферу западного сообщества можно проследить на примере обращения европейских художников к ее житию, которое с XV в. оставалось актуальной живописной темой в течении нескольких столетий. Среди художников, которых вдохновляла эта легенда, имеются такие прославленные имена как Ганс Мемлинг, Ганс Гольбейн Младший, Витторио Карпаччо, Караваджо, Клод Лоррен, Питер Пауль Рубенс…
Наибольшее по численности собрание картин европейских художников разных эпох на тему «История Св. Урсулы» находится в Кёльне, в музее Вальрафа Рихарца и знаменитом соборе Св. Урсулы (живописный мартиролог из 24 досок работы Яна ван Шейвена, датируемый 1456 г.). В другом замечательном в архитектурном отношении храме-церкви Св. Пия Х, построенной в конце 1960-х кельнским архитектором-авангардистом Иоахимом Шюрманом, хранится одна из последних работ на тему «Житие Св. Урсулы», внушительных размеров картина художницы русского происхождения Анны Розановой, являющая собой оригинальную, как с точки зрения живописи, так и в свете «диалога культур», трактовку столь знаменитого агиографического сюжета.
К сожалению, в России легендарный и во многом загадочный образ Св. Урсулы, как и ее история, до настоящего времени незаслуженно мало известны. При советской власти, в силу известных причин, данная тема была исключена из культурологического дискурса. И вот сегодня появилась реальная возможность заполнить эту интеллектуальную лакуну, чему, смею надеяться, будут способствовать и публикации в нашем журнале.
Б.Марковский
Является очам того творенья,
Чей мир единый – созерцать Его…
Данте Божественная комедия,
«Рай», песнь XXX, 100–106
Anno Domini MCCLXХIII, Archidioecesis Colonia Agrippina[1].
Брату моему Фоме, достопочтенному клирику в резиденции Святого Отца, что в городе Витербо, – Готфрид Хаген, служитель Христа и летописец в вольном граде Кёльн, желает всяческих благ в этой жизни и вечной радости[2].
Будучи не понаслышке знаком с твоими Боговдохновенными трудами, в коих каждое слово свидетельствует о Господе и Спасителе нашем, я посылаю тебе для прочтения собранные мною в историю сведения о жизни Св. Урсулы, великомученицы, невесты Христовой, заступницы за всех униженных и оскорбленных в юдоли сей.
Св. Урсула со своими девами-подругами замыкает перечень великомучениц Римского Мартиролога[3]. Свой Подвиг они свершили уже в раннехристианскую эпоху, в самом начале Великого переселения народов. Времена эти оставили по себе столь мало письменных свидетельств, что их называют «темные века». С самого начала проповеди Благой Вести – смотри об этом в «Церковной истории» Евсевия Памфила[4]:
«Дела нашего Спасителя всегда были очевидны, ибо были действительными: людей, которых Он исцелил, которых воскресил, видели не только в минуту их исцеления или воскрешения; они все время были на глазах не только когда Спаситель пребывал на земле, но и жили достаточно долго и после Его Воскресения, некоторые дожили и до наших времен».
Увы, узнать что-либо о подвиге Св. Урсулы можно лишь из лживых мужицких сказок да болтливых былин. История «Об одиннадцати тысячах дев-великомучениц», описанная достопочтенным Якопом да Вораджине[5], – это в сущности лишь их литературное переложение. В сей книге автор излагает то, что нашептывает ему вера. Острый глазомер веры делает его разум богатым и изобретательным. Однако это все не более чем «литература»: некий текст, искусно сочиненный высокомудрым экзегетом для просвещения умов, но никак не «исследование» вопроса.
До сих пор никто не посчитал за труд собрать воедино все истории и суждения, касающиеся подвига Св. Урсулы, очистить их от плевел лжи и, изучив должным образом, вычленить из них глубинные смыслы. А ведь то, что было содеяно Святыми Девами в стародавние времена, сегодня служит «Благим Примером» для всех праведных детей Христовых! Сей пример укрепляет наши усилия в прояснении Сущего, или, говоря другими словами, возможность «быть во Христе». Здесь, брат мой, считаю уместным привести твои собственные суждения:
«Поскольку Бог есть универсальная причина всего Сущего, то там, где можно найти Сущее, должно быть и Божественное Присутствие».
О, любезный брат мой Фома, как надеюсь я, что с присущей тебе мудростью и снисходительностью к более слабым умам ты, ознакомившись с моими писаниями, воспримешь их должным образом. «Все человеческое существование заключено в трех словах: жить, умереть и быть судимым». Бог «в конце времен» беспощадно и сполна покарает каждого. Но Христос милосерд: наставляя нас, грешников, в настоящем, Он свидетельствует о возможности будущего. Вот и я, взывая к тебе с любовью и верой, прошу: «Не суди меня строго!»
Теперь же, дабы развеять сомнения твои и тех, кто еще будет слушать или читать эту историю, я расскажу, почему и как сподобил Господь меня, вникнуть в глубинные истоки ея.
Не секрет, что среди клириков существуют сомнения в подлинности истории Св. Урсулы и дев-мучениц. Ведь даже столь авторитетный историк «темных веков» как преподобный Григорий Турский[6], подробно повествуя о Святых Мучениках города Кёльна, не упоминает ни св. Урсулу ни ее дев-подруг. Нет их имен и в Мартирологе Св. Иеронима «Martyrologium Hieronymianum», что составлен был в первой половине VI в. по Р. Х. на твоей родине, Северной Италии, по всей вероятности – в Аквилее. Почитание Св. Урсулы и дев-мучениц: Бритоллы, Марты, Саулы, Самбатии, Сатурнии, Сентии, Грегории, Пинносы, Палладии возникло в Кёльне сравнительно недавно – в IХ–Х в. по Р. Х. И по сей день сам факт мученического подвига святых дев оспаривается маловерами, – точнее теми, кто по слабости ума неспособен, опираясь на разум, докопаться до истины. Такие люди живут по принципу: «Смотри на мир простодушно, как только что народившийся бычок, и не доискивайся до причин».
Что же касается меня, то не мудрствуя лукаво, я тем не менее следую по пути, который высвечивает мне данный нам Господом разум! Св. Августин[7], упрекая маловеров, колеблющихся при выборе пути как трава на ветру, писал:
«Вера ищет, а разум находит. Не следует стремиться понять, чтобы поверить, а верь, чтобы понять, ибо, если не поверите, то и не поймете».
Вот и я, будучи крепко укорененным в юдоли сей, верю, ищу и нахожу! В этом кредо заключены все побудительные причины, подвигнувшие меня на сей труд, получивший, да будет тебе известно, благословение Папы Иннокентия IV[8]. Его же мудрыми распоряжениями, дозволено было мне без ограничений пользоваться архивом Святого Престола. Премного печась о чистоте католического учения, Великий Понтифик, отошедший недавно к Господу Нашему, послал меня вместе с группой прилежных клириков в рейнские земли, чтобы собрать то, что сохранилось здесь в записях, сказаниях и традициях касательно деяний святых мучеников за светлую веру Христову. В граде, особо почитающем Св. Урсулу, – многославном и христолюбивом Кельне, где вот уже пятый год подвизаюсь я в качестве предстоятеля церкви Малого Св. Мартина и одновременно городского хрониста, удалось мне собрать особо интересные сведения, касающиеся ее мученического подвига.
Смиренно прошу тебя, не ставить мне в вину возможные погрешности против истины, которые могут встретиться в моем сочинении. Впрочем: Quid es veritas? Все мы и всегда помним, Кому, кем и когда был задан этот вопрос. Казалось, что в Тот страшный час на него не был дан ответ. Ибо вопрос «Что есть истина?» – величайшая тайна мира сего. Однако человеческий ум пытлив и изобретателен. Еще учитель твой, блаженной памяти Albertus Magnus[9], при исследовании комбинаций различных букв, заметил, что в этом вопросе из них можно составить выражение, прямо указующее на ответ: «Vir, qui adest», т. е. «муж здесь предстоящий». Вот и я даю сходный ответ на сей вопрос применительно к моему скромному труду: «Истина раскрывается в постижении. То, что волнует сердце и занимает ум, должно рассматриваться с разных точек зрения. Тогда искомое будет явлено в своей сущности и полноте. И не в словах, обозначающих его, а само по себе, в своем повседневном бытовании, т. е. как нечто уже существующее». Здесь, любезный брат мой Фома, хочу подчеркнуть: я полностью разделяю твое компетентное мнение, что «конечной целью Вселенной должно быть благо ума», данного нам Господом в процессе Творения, и что:
«благо ума – это истина. Следовательно, истина должна быть конечной целью всей Вселенной; и мудрость должна быть устремлена в первую очередь к ее рассмотрению. Именно поэтому божественная Мудрость, облекшаяся плотью, свидетельствует, что она пришла в мир, дабы явить истину, как сказано у Иоанна (Ин., 18:37): └Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине“. Но и Философ определяет первую философию как └знание истины“. 3нание – столь драгоценная вещь, что его не зазорно добывать из любого источника».
Вот почему, пребывая в Кёльне, я по большей части работаю не с пергаментами и манускриптами, а по примеру Геродота, считающегося «отцом Истории», собираю и упорядочиваю изустные предания. Однако не все, что мне попадается, кладу я в одну корзину. Будучи в юности обучен художественным ремеслам, я обращаюсь со всеми сведениями как с разнородными материалами, из коих составляют мозаики: разноцветными камешками, смальтой, осколками мрамора. Сначала я тщательно рассматриваю каждое из них по отдельности. Материалами, что представляются мне поверхностными, глупыми или непристойными, я сознательно пренебрегаю, предпочитая их тем, которые считаю полезными для поучения потомства. Затем, подобрав для выбранной мною истории должное место в общей картине повествования, я закрепляю ее там железной логикой рассуждения.
Сей принцип представления событий былого, надеюсь, говорит сам за себя, и нет нужды убеждать тебя в обоснованности его применения. Я уверен, что читая написанное мною, ты как никто другой сумеешь различить, что здесь истинное, что символическое, а что из разряда фантазий, ибо все это, в разной, конечно, степени, необходимо для постижения правды жизни, поскольку все люди жаждут чуда и верят в него:
«и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие»,
– и в нем, добавлю от себя, поверяем наше разумение и наши сомнения, –
«потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков» (1 Кор 1. 22:24).
Еще я смиренно прошу тебя и всех, кому тобой будет дозволено слушать или читать эту историю, чтобы не забывали вы молиться о высшей милости ко многим моим слабостям, душевным и телесным, и воздали бы мне должное за труды и помыслы мои в своих землях.
Итак, fuit tempore pervetusto[10], а посему однозначно что-либо утверждать здесь невозможно. Наиболее разумным, по моему скромному мнению, является средний путь, который вслед за Albertus Magnus я назвал бы «реализмом». Сей великий учитель Церкви, чьим заботам и умелому наставничеству ты лично обязан своим благополучием, полагает, что познание реальности двойственно: вещи в себе – «Res in se» – образуют объект философии, вещи благостные – «Res beatificabilis» – предмет теологии. Посему куда более правильно приписывать действительность общим идеям («Universalia sunt realia»). В этом смысле и я, оценивая добываемые мною сведения, всегда отталкивался от очевидного, т. е. здравого смысла.
Св. Августин наставлял всех погрязших в гордыне ясным примером видения времени и вечности:
«Все прошедшее наше слагается из будущего, и все будущее наше зависит от прошедшего; все же прошедшее и все будущее творится из настоящего, всегда сущего, для которого нет ни прошедшего, ни будущего, что мы называем вечностью. И кто в состоянии уразуметь и истолковать, как вечность, неизменно пребывающая в настоящем, для которой нет ни будущего, ни прошедшего, творит между тем времена и будущие и прошедшие?»
Посему я веду свое повествование ab ovo[11], то есть с корней, из которых вырастает всякая тварь, с того именно, что в христианском мире называется «происхождением».
Различные источники по-разному определяют место рождения Св. Урсулы, хотя, если тщательно просеять все сведения через сито логики, можно с большой долей уверенности утверждать, что родина ее Арморика – полуостров на северо-западе бывшей римской Галлии. Земля эта, образующая на западе изрезанное скалами побережье между устьями рек Сены и Гарроны, уже сотни лет зовется Бретанью[12], ибо кельтские племена бриттов – исконного населения Британских островов всегда селились в этих краях, давая им названия мест своей бывшей родины. Так, например, Корнуаль, что находится в юго-западной части Арморика, назван в память о полуострове Корнуолл[13], что расположен к югу от Бристольского залива и Уэльса. В те далекие времена Корнуолл, выглядящий как закорючка на карте Великобритании, входил в состав королевства бриттов Думнония, которое просуществовало вплоть до начала VI в., когда в эпоху Великого переселения народов, на закате могущества Римской империи, оно пало под натиском англосаксов из соседнего Уэссекса[14], а затем вошло в состав Англии.
Согласно утверждению Нения[15] в «Истории Бриттов» самозванный император Магн Максим, он же Максимиан, о коем речь еще пойдет ниже:
«вместе со всеми бриттскими воинами отплыл из Британии и, убив императора Грациана, повелителя Рима, подчинил себе всю Европу. Воинов, последовавших за ним, он не пожелал отпустить в Британию к их женам и детям, а также владениям, но отдал им многие земли, простирающиеся от озера, что находится на верху горы Юпитера, вплоть до города, который называется Кант Гвик и до мыса на западе, то есть Крук Окидиент. Это – армориканские бритты, и они по сей день не вернулись на родину. И именно по этой причине чужестранцы захватили Британию и обрекли ее жителей на изгнание, пока Бог не придет им на помощь»[16].
Еще один поток бриттов из Корнуэлла – те, кто не желали подчиняться завоевавшим их саксам. Они тоже перебрались на материк и поселились у своих сородичей в Арморике. Арморикские бритты смешивались с местными племенами: с галллами, венетами, франками, норманнами, однако строго берегли и свой язык и предания старины. Поэтому не стоит удивляться, что обычаи и легенды бретонцев и британцев до мельчайших деталей схожи между собой.
Нынче в Бретани правит герцог Жан I,[17] прозванный «рыжим». Считается, что рыжие находятся под покровительством Солнца, поэтому они счастливчики, их удел – богатство и удача. Вот и нынешний правитель Бретани, слывет за человека удачливого. Воспользовавшись твоими зело мудрыми советами, брат Фома, что:
«Евреям не должно быть дозволено иметь то, что они приобрели путем ростовщичества от других; поэтому правители должны расценивать имущество евреев как собственность Государства», –
он отменил все долги бретонских баронов к местным евреям и изгнал их, как слуг дьявола, из пределов своего герцогства. Однако я лично не склонен петь ему за это хвалу. Согласно утверждению Св. Амвросия[18]: «Законы должны склоняться перед религиией». Что же говорить о тех случаях, когда и закон и религия имеют одну и ту же точку зрения! Здесь хочу напомнить тебе, что ещё Папа Григорий Великий[19] требовал, чтобы евреям были гарантированы их законные права. Начиная с Папы Каллиста II,[20] вплоть до нынешнего нашего Понтифика Григория Х,[21] да Благослови его Господь, тянется серия папских булл – «Sicut Judaeis», грозящих христианам отлучением за грабеж и насилие над ними. «Сoram Deo Iudaeorum prius»[22]. Недаром же Спаситель сказал: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева» (Мф. 15:24). И хотя это богоизбранное стадо предало Его, «дары и призвание Божие непреложны» (Рим.11:29)».
Евреи обретаются в Кёльне с момента его основания. Они были солдатами, купцами, медиками и, надо признать, немало способствовали возвышению сего прекрасного града. Но, при внимательном исследовании данного вопроса обращают на себя внимание следующие обстоятельства. Именно императрица Агриппина[23] – основательница Кёльна, назвавшая его «Колония Агриппина», дочь Германика, жена императора Клавдия и мать «предтечи Антихриста» императора Нерона, чье имя навеки заклеймено Числом Зверя «666»,[24] позволила евреям – злостным ненавистникам Христа, беспрепятственно селиться в нем наравне с другими гражданами империи. Итак, можно сказать, что богоугодное дело было уже изначально подпорчено кознями сей злостной язычницы. Посему вопрос: как нам обходиться с евреями? – благочестивыми гражданами Кёльна до сих пор окончательно не прояснен.
Отмечу еще, что Жан I «Рыжий» и впрямь удачлив. Он, сопровождая Людовика IX[25] в последнем крестовом походе, сумел чудесным образом избежать лихорадки, поразившей короля и цвет французского дворянства в Тунисе, и живым и невредимым возвратился в свою родную Бретань. Впрочем, не о нем речь ведется в этом повествовании и не нынешнее суетное время заботит мой ум.
Итак, с течением времени островной британский Корнуэлл – по-французски он называется «Les Cornouailles», т. е. во множественном числе, по-видимому, чтобы отличать его от соответствующего региона в Арморике, – частично переместился на материковый Корнуоль. Что касается активных контактов между Бретанью и южной Англией, отмечавшихся еще в записках первого покорителя Британии – Юлия Цезаря, то они продолжаются и по сей день, когда существуют две Британии – англосаксонская большая и французская малая[26].
Как уже отмечалось выше, что касается обычаев и языка островных и континентальных бриттов, т. е. британцев и бретонцев, то они мало различны. Тоже можно сказать и об их сказаниях – легенде о «Короле Артуре и рыцарях круглого стола» и «Тристане и Изольде». Однако, брат мой Фома, куртуазные бретонские легенды, как и любовные баллады вагантов и минестрелей, воспевающих плотские забавы и непристойности, это все греховная услада тех, кто беспечно смакует прелести мира сего. Я упомянул про них для лишь потому, что эти пустые безделки, как горечь плодов выродившейся смоковницы, напоминают об извечном дуализме человеческого бытия. Как писал Св. Августин:
«два общества возникли из двух видов любви. Земное общество возникло из любви эгоистической, дерзнувшей презирать самого Бога, тогда как община святых коренится в любви к Богу и готова пренебречь собою».
Итак:
Beatae plane aures, quae non vocem foris sonantem, sed intus auscultant veritatem docentem![27]
Урсула, что на латинском языке означает «медвежонок», родилась в семье властителя бретонского Корнуаля Нотуса (по другим сведениям его имя было Маурус). Как отец, так и мать Урсулы были набожные христиане и истово пеклись о распространении учения нашей Святой веры повсюду, где только можно.
О раннем детстве Св. Урсулы известно мало, ибо по всей видимости в это время ничего особо примечательного с ней не случилось. Это была красивая девочка, вдумчивая, мечтательная, набожная и чувствительная, ибо Господь, щедрый даритель любого достоинства и всяческих добродетелей, проявил к ней особое внимание.
В пору цветения дрока, коим славится Аморик, Урсула подолгу гуляла с прислужницами по золотым полям. Ее мать Дарья учила девочку видеть во всех красотах мира сего отражение Славы Господа нашего и Спасителя, что с такой пронзительной духовной силой воспевает в своих гимнах блаженная Хильдегарда[28] из монастыря Рупертсберг под Бингеном, что на Рейне.
Через то все творения,
Тобою живущие, хвалят Тебя;
ибо в Тебе благороднейший бальзам для ран зловонных,
что обращаешь Ты в драгоценнейшие жемчужины.
Дарья рассказывала ей, что слезы Христа и святых мучеников во славу нашей матери Церкви превратились по воле Отца Небесного в золотой дождь. По весне его капли воскрешают к жизни спящие зимним сном побеги дрока. Они пробиваются сквозь землю и заливают золотом поля Бретани, славя Пасху Христову – великий праздник освобождения всех праведников, уповающих на жизнь вечную.
Сердце девочки трепетало от умиления и восторга. Она всем своим существом чаяла чуда и Оно свершилось!
«Я увидела свет. Сначала это был солнечный зайчик, затем золотой шар на наконечнике стрелы, потом корона – огромная, торжественно сияющая вечной славой. И вошел ко мне Ангел Божий, взял корону, воздел ее надо мной и молвил Слово:
└Ты пройдешь по жизни золотым дождем и, приняв смерть от руки нечестивца, падешь на землю, пронзенная стрелой. Плоть твоя станет травой забвенья, кости – золотом, а душа разлетится в мелкие брызги и осядет ими в людских сердцах. Береги девство свое. Оно – твой дар Жениху. Суждено тебе великое счастье: предстать пред Ним и с нежной любовью вручить Ему свой дар, спасенный через муку от грязи людской“.
Тут вновь искрометный свет в золотом сиянии сошел из разверстых небес. Он затопил весь мой мозг и все мое сердце и всю мою грудь нежным чистым пламенем, не жгучим, а согревающим, как согревает солнце ту вещь, на которую изливает лучи свои. И я немедля уразумела суть заповеданного мне, и вместе с тем раскрылось мне изъяснение смысла святых книг – Псалтири, евангелий и прочих духовных писаний, как Ветхого, так и Нового Завета. И через них я во всей полноте познала Жениха своего грядущего и возлюбила его пуще всех благ мира сего».
Урсула часто впадала в глубокую задумчивость и могла подолгу молчать. Когда же рассказывала она что-либо, сам только чистый и напевный голос ее вселял неизъяснимую радость в сердца слушателей. Сведения о красоте, скромности, необычайной учености и набожности юной девы, быстро распространились по всей земле и во дворец ее отца зачастили сваты из благороднейших домов Европы. Все они, однако, возвращались восвояси не солоно хлебавши. Урсула слышать не хотела ни о каком замужестве: она была Христовой Невестой и других женихов иметь не желала. Все чувственно-плотское вызывало у нее непреодолимое отвращение. Всем сердцем своим она непрестанно стремилась к невидимой реальности, к постижению неосязаемых истин.
Согласно идеям «Дидаскалиона» блистательного экзегета Гуго Сен-Викторского[29]:
«Два образа даны человеку, способному двигаться к истинам неосязаемым: образ природы и образ Благодати. Первый – аспект мира, в котором мы живем, второй – воплощенное Слово. Но ни тот, ни другой не доводят до последнего постижения, почему этот величественный спектакль природы должен иметь своего драматурга, не могут озарить незримым светом очи созерцающего. Мир не исчерпывает собой постижимой истины».
И если земными очами Урсула жадно постигала образы родной природы, то в духе своем она денно и нощно стремилась узреть образ Благодати Господней, слиться со своим единственным избранником – Иисусом Сладчайшим.
Но вот пришла пора Великого Испытания. Сам могучий король островных бриттов заслал в бретонский Корнуаль сватов. Отказать своему суверену Нотус не мог, а потому стал уговаривать дочь, смириться с судьбой: мол-де, юдоль жизни сей делает путь в мир горний извилистым и тернистым. Во имя светлого будущего надо уметь идти на уступки.
Урсула, как того требуют заветы Священного Писания, была дочерью послушной и супротив воли родного отца идти не смела. Однако отступать от принятого ею обета она тоже не желала, и потому, по наущению свыше, пошла на хитрость. Выдвинула Урсула сватам, которые, надо особо тут отметить, были язычниками, неприемлемые – так ей думалось, условия.
Во-первых, потребовала она, чтобы жених ее принц Конон оставил гнусное язычество и принял святую веру Христову, обучившись при этом всем ее догматам.
Во-вторых, истребовала она себе в подруги одиннадцать дев-христианок знатного происхождения, целомудренных, кротких и богобоязненных, каждую из которых должны были сопровождать 11000 служанок, и в придачу 11 трехвесельных кораблей для совершения длительного морского путешествия. К вопросу том, почему число паломников выглядит столь внушительно, мы еще вернемся, когда будем обсуждать конкретные детали легенды.
В-третьих, испросила она себе трехлетний срок паломнического служения, за время которого должна была посетить град Божий Рим и лично Святого Отца.
Условия, выдвинутые Урсулой, казались ее близким дерзкими и вызывающими. Особенно удручили они отца Урсулы, благородного Нотуса, по понятным причинам не желавшего как вассальный правитель навлечь на себя гнев могущественного короля Англии. Однако все его уговоры, как и убеждения ближайших советников и даже духовника, оказались тщетны. Урсула твердо стояла на своем. В конце концов, требования невесты были изложены на письме и почтительнейшим образом переданы сватам. И с этим весьма неопределенным ответом послы отправились восвояси. Весь бретонский двор, затаив дыхание, ждал страшной бури возмущения со стороны короля Англии, но тот – о, чудо! – ничуть не был разгневан. Более того, его сын, юный ангийский принц Конон, изъявил горячее желание, креститься без промедления и торопил отца с выполнением всех условий брачного контракта, чтобы сполна уважить чувства бретонской принцессы.
Итак, самым чудесным образом все пожелания Урсулы, в том числе и главное из них – паломничество в Рим, были безоговорочно приняты и скреплены брачным договором. При этом король Бретани, заботясь о безопасности горячо любимой дочери, повелел, чтобы в свите ее были не только девы, но и мужчины-рыцари, которые в случае внешней угрозы могли бы защитить паломников.
О, нежный цветок полей, О, сладкая свежесть плода, О, бремя необременяющее, не устремляющее сердца к виновности; О, сосуд избрания, что не осквернен и не пожран средь плясания древнего вертепа, и не уязвлен ранами от древнего губителя!
Здесь я позволю себе на время отойти от остевого стержня своего повествования, чтобы рассмотреть другие варианты легенды, важные с точки зрения punctum quaestionis[29*]. Весьма распространенными являются представления о британском происхождении Урсулы. Мол-де, она была дочерью правителя британского Корнуолла, о местоположении которого мною было поведано выше. Поскольку различия в обычаях, нравах и языке самих бриттов, населявших островную Британию и материковую Бретань в те далекие времена, сводились к minimum minimore[30], сегодня утверждать что-либо определенное на сей счет, увы, невозможно. Впрочем, на несколько сот километров западней или восточней, на острове или материке рождена была Урсула, британкой она была или бретонкой, по моему скромному мнению, большой роли не играет. Тоже скажу и о личности ее жениха, которого некоторые предания именуют любимым военоначальником императора Максимиана, посланным им в британский Корнуолл, чтобы привезти оттуда невест для солдат-бриттов, осевших в Бретани. Точно можно утверждать лишь одно – все они были кельты, представители народа, к коему и мы отчасти принадлежим, ибо по воле Господней он растворился среди нас. Дальнейшие рассуждения здесь бессмысленны. Когда experimentia fallach, judicium difficile[31], то уточнение неуточнимого не придает повествованию большей убедительности, а только затемняет его суть. Но, оставив эту тему, вернемся к истории Св. Урсулы.
Во всех версиях предания о ней безоговорочно утверждается, что Урсула с одиннадцатью девами-подругами и их служанками, число коих в народном сознании по причинам, которые будут разъяснены ниже, выросло со временем до одиннадцати тысяч, погрузились на 11 кораблей и отправились с ними вниз по Рейну, на юг, чтобы согласно принятому ими обету посетить вечный град Рим, который, как справедливо утверждает Св. Августин, Господь Бог избрал для великой миссии:
«покорить весь мир, чтобы свести его в единое общество, в государство, где правит закон, и ниспослать ему прочный и обширный мир».
Рассказывают, что вместе с Урсулой и ее девами-подругами в паломничество отправились так же ее мать, благочестивая Дарья, жених Урсулы – английский королевич-язычник Конон и четыре епископа, среди коих с точки зрения достоверности достоин упоминания только Св. Панталус Базельский[32]. Остальные личности явно относятся к разряду символических фигур, кои, однако, свидетельствуют о том, что к паломникам примкнули многие знатные люди из числа тех, что находились в родстве или союзе с корнуольским домом. Так, некоторые версии предания называют в числе паломников Св. Жерафину – якобы королеву Сицилии, родную сестру одного из епископов, по имени Маурисиус Сицилийский, сестру матери Св. Урсулы Дарьи, а так же других дочерей Дарьи: Бабиллу, Юлиану, Викторию, Аурелу и ее сына Адриана.
По мудрому совету Дарьи, которая никогда затем не покидала паломниц в их странствиях, девы, прибывшие из разных королевств, поклялись всегда и во всех случаях держаться друг друга. Когда же приготовления к отъезду подошли к концу и корабли были подготовлены к долгому плаванью, Св. Урсула поведала девам-подругам о явленном ей откровении. Она обязала их дать клятву, что под ее водительством образуют они новое благородное сообщество для стяжания мученической славы во имя Господа Иисуса Христа.
Для свершения своего подвига девам-подругам предстояло овладеть так же воинской премудростью. И стали они вместо девичьих игр да забав проводить рыцарские турниры, где развивали свою силу и ловкость, и разыгрывали между собой всяческие военные ситуации, которые только приходили им в голову. И занимались они этим с утра и до позднего вечера, а все благородные лорды и князья, что находились при дворе, смотрели на их изящные упражнения как на чудо и весьма радовались, созерцая их. Когда Св. Урсула окончательно обратила в свою веру всех дев-подруг, паломники дождавшись благоприятного дня, взошли на корабли и подгоняемые попутным «галльским» ветром поплыли вниз по Рейну.
Размышляя о всех этих сборах, приготовлениях и девичьих турнирах, я пришел к мысли, что здесь по существу речь идет о «Крестовом походе дев», с целью окончательного искоренения язычества в рейнских землях Pax Romana[33].
И вот, говоря словами Парменида: «Остается один только мысленный путь». Поскольку сей крестовый поход, несмотря на присутствие в нем почтенных мужей – епископов, короля и, согласно легенде, самого Папы, был по сути своей «женской миссией», возникает вопрос: «Что есть женщина?» Я имею в виду ту тонкую материю, что с точки зрения столь любезной тебе, брат Фома, метафизики, окутывает собой Тайну Сущего. Ты утверждаешь, что:
«Женщина – являет собой нечто несовершенное, некий дефект в сравнении с мужчиной, который в этом случае представляет творение полностью совершенное. С ее избытком влажности и пониженной температурой женщина – это ошибка природы; и в физическом, и в духовном плане она существо неполноценное, нечто вроде изувеченного, недоделанного, неудавшегося мужчины. Если ты видишь женщину, знай: это может быть сам дьявол! Женщина – то же самое, что преисподняя!».
Я привел эти высказывания, кои почерпнул из твоих писаний, понимая их отнюдь не буквально, как какой-нибудь пустоголовый профан, а аллегорически. Ибо в этом случае я с полным на то основанием могу интерпретировать поход дев как Великий Пример восхождения низшей в Духе субстанции к Высшей, где во имя обретения Вечного Блаженства в жертву, через крестную муку, приносится исконное несовершенство, бренная плоть. Насколько женское естество уступает мужскому в своем совершенстве, настолько же женский мученический Подвиг в Духе превосходит мужской.
Определив таким образом перед твоим умственным взором, брат мой Фома, философские основы моего видения подвига Св. Урсулы и ее дев-подруг, перехожу к его дальнейшему описанию. Не на силе оружия зиждился «Крестовый поход дев», а исключительно на чудодейственности Слова Божьего, явленного устами непорочных христовых невест. Ведь недаром же паломники во время плавания неоднократно сходили на берег. Епископы и сама Урсула в окружении танцующих с цветами и поющих святые псалмы дев-подруг благовествовала темному мирскому люду о Христе Воскресшем – своем возлюбленном Небесном Женихе.
«Я есмь Слово, увлекающее в танец все сущее, – пели они. – А теперь давайте танцевать вместе. В танце познайте дела Мои, – говорит Господь. – Кто танцует, тот знает все, что свершается в мире».
Увы, среди райландеров[34] находилось немало таких, кто, закостенев в тупом невежестве и языческом блудодействии, оставался глух к сладостным звукам Благой Вести. Ожесточив сердца свои, эти люди принимали паломниц за фей-волшебниц, а Урсулу почитали как Матерь Нискья – кельтскую богиню воды, чей гнусный культ был особенно распространен в долинах Рейна. Здесь я трижды осеняю себя крестным знаменьем, прося Господа нашего и Пречистую Деву, помиловать грешные души этих несчастных, что, несомненно, претерпевают страшные муки в горниле Преисподней. Молясь за спасение их душ, я всем сердцем своим стремлюсь слиться с «Тем, Кто мне навстречу вышел», и кому непрестанно славословит мой разум в минуты его просветления, когда, возвысившись над слабой плотью моей, он взирает на воплощение Его Святых Истин:
О, блаженное младенчество,
что багряно в зорях;
о, хвалимое отрочество,
что рдеет в солнце!
……………………………
Ныне призываем Тебя,
Жениха нашего и Утешителя,
ибо на кресте искупил Ты нас.
Во кровях Твоих
обручением сочетались мы с Тобою,
отвергнув мужа,
избрав же Тебя, Сына Божия
о прекраснейшем лике,
сладчайшее благоухание услад вожделенных;
всегда воздыхаем мы по Тебе в слезной юдоли:
о, когда Тебя узрим,
Ты в мире,
и Ты в уме нашем,
и обнимаем Тебя в сердце,
как бы имея Тебя с собою.
Вот так, ведомые восторгами души, – когда она на время как бы исчезает, ибо переживает восхищение и, повинуясь божественной силе небесного Бытия, возносится превыше своих способностей туда, где одно лишь Ничто, – в непрестанных молитвенных трудах неся свет Благой Вести нестойким еще в вере христовой германским племенам, исполняли свой паломнический обет Урсула и ее девы-подруги.
Достигнув самого известного града на Рейне, – достославного Кельна, являвшегося главным городом римской провинции Нижняя Германия (Germania Inferior), паломники почли за должное пробыть в нем несколько дольше, чем в других местах. К тому же в городе, где в эпоху языческих гонений прославился целый сонм христианских мучеников[35], встретили их весьма радушно: и епископ – якобы сам Св. Северин Кёльнский[35], и знать, и торговые люди, и простолюдины. Во время богослужений и братских общих молитв, радовались все безмерно. Исполненные счастья девы-подруги Урсулы часто раздражались криками блаженства, а сама она замирала в полных любви и сводящих с ума объятиях Христа, несущих радость освобождения не только ее душе, но и телу.
После одного из таких вот мучительно-счастливых и сладостных переживаний Урсула, вернувшись на свой корабль, чтобы отдохнуть, уснула и увидела второй вещий сон.
«Я видела неописуемо яркий свет и в нем сапфирно-голубую человеческую фигуру, которая насквозь горела в сверкающем пламени нежно-красного цвета. И я узнала, что это Ангел Божий. Свет от него наполнял все пламя, а сверкание пламени придавало необыкновенную яркость свету. И свет, и пламя, образующие собой фигуру Ангела, и сама его фигура, мерцающая трепетным сиянием, были как одно целое. А за ним простиралось непроглядное сияние, к которому я стремилась всем своим существом, охваченная чувством томительного жара, идущего от ступней ног, ежесекундно обмирая от сладостной муки, текущей прерывистыми волнами по моему телу и дарящей ему неизъяснимое чувство свободы и счастья.
Все это время мой ум пребывал в состоянии глубокого сосредоточения, однако ни на мгновение не включался он в сознательное мышлении: я чувствовала, я видела, я слышала, но я не думала ни о чем.
Потом все из меня как бы ушло, душа моя воспарила над землею так, словно обременяющее ее тело исчезло, и предо мной, полностью обессиленной и опустошенной, возник образ белокурой женщины, смутно похожей на меня. Она лежала на спине с согнутыми в коленях и бесстыдно раздвинутыми ногами. Руками она сжимала свои груди, к одной из которых присосалась жаба, а другую клевал петух. В ногах у нее сидел огромный пес и жадно лизал ее тело. Глаза женщины были белыми как мел, и в глубине их шевелились блики серых теней. Изо рта ее исходило зловонное дыхание и текло что-то белое, густое и липкое. Ничего из одежды на ней не было, и вся она пылала жаром нагой страсти, иссушавшим любого, кто к ней приближался.
От стыда и омерзения я закрыла духовный взор свой, и устремилась было на землю, но тут же услышала ангельское увещевание:
└Мерзость эта есть похоть мира сего. Беги страсти животной, в ней грех и погибель! Но не избегай страсти, которая следует по пятам за разумом и воспламеняется любовью ко всему чудесному, и стремится к единению с ним. Когда единение сие будет достигнуто, ты ощутишь восторг. Он придет к тебе внезапно, он будет могуч и стремителен, он охватит тебя всю, прежде чем ты успеешь о чем-то подумать, и ты растворишься в нем как соль в теплой воде. И почувствуешь ты тогда себя подобной облаку, словно могучий орел унес тебя на своих крыльях ввысь, в объятия твоего Небесного Жениха, избавителя и защитника. Через страшные муки плоти пройдешь ты, но кровь Спасителя омоет тебе и, утолив твои печали, вернет к Вечной Радости“.
И вновь излился яркий свет, и из него возникла фигура Ангела Божьего. В руках у него была золотая корона. Он возложил ее мне на голову, и тут душа моя вновь воспарила и я услышала чудный глас:
└Союз твоей души со Мной намного более совершенен, чем ее связь с твоим бренным телом. Тебе, избранница моя, присуща та же сила духа, что, отрывая от земли тяжелое тело, оставляет его как бы умерщвленным любящей душой. И это в то время как сам дух неразрывно слит со Мною. Если Я сейчас намеренно избегаю Вечного единения и заставляю твою душу вернуться в тело, от которого она отделилась в порыве любви ко Мне, то делаю это лишь для тебя одной, во имя Исполнения тобой всех обетов и твоего Святого Предназначения. Но пусть же в думах твоих и воспоминаниях не остается ничего, кроме Меня, а твой разум всегда возвышается над повседневностью и оттуда, из горних высот, взирает на воплощение Моих Истин в угрюмой повседневности“.
Тут Ангел Божий распростер непроглядное сияние в бесконечный извилистый путь. Я вступила на него без страха на сердце, а свет от короны и слова Ангела были моими вожатыми:
└Когда твоя душа, предав себя забвению, проникнет в эту сияющую тьму, она утеряет все свои способности и свойства, в той мере, в какой она достигает единения с Богом. Это забытье души является началом ее преображения в Боге. Ибо ты будешь вечно пребывать в Нем, подлинно видя и сполна ощущая Его, духовно внимая Ему и сладостно вкушая и обоняя Его. Так ступай же смело и радостно! Ты с Богом и Он – вершина твоего Пути“».
Здесь, пожалуй, следует мне, брат Фома, остановиться, чтобы перевести дух. Всякий раз, когда я читаю эти строки, написанные хоть и мною, но явно по наущению Свыше, сердце мое исполняется сладостного умиления. Вознося хвалу Господу нашему Иисусу Христу, повторяю я многократно слова св. Амвросия:
«Пусть же Твой благой Дух войдет в мое сердце и без слов будет услышан и без звука изречет всю истину».
Хочу однако же отметить, что горячечное чувство восторга, кое испытываю я, соприкасаясь с образом Св. Урсулы, ничуть не вредит моему усердию в трудах. Напротив, вслед за радостным возбуждением я ощущаю прилив новых сил, мой духовный взор делается резче, а описываемые картины четче и красочней. О, как прав ты, мудрый брат мой Фома, когда утверждаешь в своих писаниях, что:
«Чем больше наш ум возвышается в созерцании духовных вещей, тем больше он отстраняется от вещей чувственных. Однако высшей целью, достигаемой в созерцании, является Божественная Сущность. Поэтому душа, видящая Божественную Сущность, должна быть полностью отделена от телесных ощущений – либо смертью, либо некоторым восторгом».
Итак, вновь возвращаюсь я к своему повествованию. Подчиняясь ангельскому зову из своего сновидения, Урсула повелела всем кораблям плыть и дальше вниз по Рейну, вплоть до города Базель, где на месте епископа подвизался один из ее спутников и духовных отцов Св. Панталус.
В Базеле паломники сошли на берег и после краткого отдыха и прощального торжественного богослужения отправились посуху в Святой Город. Их миссионерское рвение, по-видимому, не встречало враждебного отношения со стороны местного населения и в конце концов они благополучно достигли Рима, где согласно преданию их с нетерпением ждали Папа Цириак[36], а с ним и весь клир, наслышанные о чудесном походе. Предания утверждают, что Папа-де принял паломников особенно торжественно и осыпал их всяческими милостями. Папа немедля, крестил английского принца-жениха, который явно в знак признания направляющей его силы Божественного Провидения сменил свое языческое имя Конон и стал зваться Этерий[37]. Крещены так же были им и те оставшиеся девы из числа прислужниц, кои все еще пребывали в язычестве.
Поскольку из Англии пришло известие о кончине короля-отца, принц Этерий срочно отбыл на родину. Все остальные паломники продолжали оставаться в Риме, укрепляясь духовно благодаря общению со Святым Отцом и преподобным клиром. Но вот прозвучал первый удар. Папа Цириак всенародно объявил, что ему было ниспослано видение, в котором Ангел Господень повелел ему сложить с себя сан и отправиться вместе с девами в Кёльн. Невзирая на протесты клира и римского народа, Папа твердо стоял на своем решении. Тогда клир избрал нового Папу, некоего святого мужа по имени Аметос. Поскольку же Папа Цириак оставлял апостольский престол против воли клира, то его имя навечно вычеркнули из списка наместников Св. Петра.
Что же касается сообщества святых дев, то и оно пострадало, поскольку лишилось всех милостей, коими располагало ранее при святом Престоле.
Великий Рим – Святой Град, но зло гордыни, зависти и сатанинской злобы не дремлет ad limina apostolorum[38]. К тому же, как ты, брат Фома, однажды мудро заметил мне в своем письме: «Пути зла разнообразней путей добра».
И вот два недостойных римских полководца – Максим и Aфрикан, родом варвары, а в духе злобные язычники, узнав про новое сообщество дев и видя, с какой охотой к нему стремятся и мужчины и женщины, испугались, что вера Христова еще больше укрепится в сердцах людей. Выведав с большим тщанием, куда пойдут паломники, послали они гонца к князю диких гуннов Юлию, с коим состояли в родстве, и призвали его, выступить со своей армией к Кёльну, чтобы уничтожить паломников, когда они прибудут туда вновь. Итак, как это водится в нашем греховном мире, – о чем свидетельствует, в первую очередь, история Страстей Господних! – все Предопределенное Свыше так или иначе связано с личным выбором, т. е. свободной волей отдельного смертного, будь то предатель Иуда, испуганный Апостол Петр или же непреклонная в своем стремлении соединится со своим Небесным Женихом юная дева. Да, все предопределено, но свобода дана, и каждый несет в себе свой мир, который судится по благости.
«Sed fugit interea, fugit irreparabile tempus!»[39] – писал об основном законе бытия мудрый Вергилий. И вот уже девы-подруги со Св. Урсулой во главе и присоединившиеся к ним бывший Первосвященник римский преподобный Цириак, и бретонец по рождению Якоб – епископ Антиохии, и Маурисий – епископ Лавиканы, и Фоллярийс – епископ Лукки, и Симплицисим – епископ Равенны отправились из Рима в обратный путь.
Здесь, любезный брат мой Фома, позволю я прервать свое повествование, чтобы с возможной ясностью определить свою точку зрения касательно описываемых событий, мотивов, что способствовали их развитию, а так же имен действующих лиц. Смею утверждать, что в большинстве своем все они носят выражено символический характер! Впрочем, в пересказанной мною здесь легенде «Об одиннадцати тысячах девах-мученицах», блаженного Якопо да Вораджине, сам автор, человек большой учености и ясного ума, отнюдь не настаивает на реальности имен персонажей и достоверности хронологии – наиболее спорной и мало доказуемой стороне любого древнего повествования. К конкретным именам он относится с большой осторожностью, полагая, что их фигурами скорее аллегорическими, чем реальными персонажами данной истории. Вот и я считаю необходимым обсудить все вышеизложенное, опираясь на разум и здравый смысл, дабы вылущить зерна фактов, что сокрыты для взора профанов оболочкой словесных красот, аллегорий, намеков и умолчаний.
В начале обсуждения полагаю необходимым, подчеркнуть: бретонские сказания, о которых я упоминал в начале сего повествования, связаны с событиями VI–VII веков по рождению Господа нашего Иисуса Христа. История же Св. Урсулы и исследуемые нами события много старше, и согласно моим расчетам относится ко второй половине IV в. Указующим знаком здесь я, лично, считаю имя Папы римского – Цириак. Будучи не зафиксированным ни в каких документах, свидетельствующих об истории нашей Матери-Церкви, это имя по своему буквенному созвучию воскрешает в памяти экзегета образ Св. Сириция[40], что был возведен на Святой Престол 15 ноября 384 и оставался на нем вплоть до 26 ноября 399, когда преставился и, благодаря своей праведной жизни, сразу же обрел подобающее ему место в Царствии Небесном. Избрание Св. Сириция на престол Св. Петра было омрачено кознями его соперника Урсина[41], который по кончине папы Либерия[42] многие годы тщетно пытался занять место римского первосвященника.
В это же время к непрерывной войне римлян на Рейне с наседавшими полчищами варваров: саксов, готов и гуннов добавился мятеж британских легионов под предводительством Магна Максима. Обладающий несомненными достоинствами и столь много сделавший для торжества и процветания веры Христовой император Грациан[43] при всех своих высоких духовных качествах, к сожалению, пренебрегал военным делом. Он весьма недальновидно предпочитал старому римскому войску отряды аланов, которых привлекал на свою службу за очень большие деньги, и настолько увлекался общением с варварами и чуть ли не дружбой с ними, что даже выступал при всем честном народе в варварском одеянии. Этим он вызвал к себе ненависть среди солдат-римлян, но не снискал и любви среди варваров, коим глубоко чужды были римские понятия закона, долга и чести.
В 383 г. Грациан был подло убит в результате предательства одного из его приближенных, варвара без совести и чести, его брат и соправитель Валентиан II бежал в Константинополь под защиту своего бывшего полководца, правителя Восточной римской империи Феодосия[44], а самозванец Магн Максим[45] воцарился в Риме. Как нелегитимный правитель Магн Максим чувствовал себя в Святом Граде весьма неуютно. Посему он активно вмешивался в церковные дела и хотя поддерживал ортодоксальное православие, подвергавшееся нападкам со стороны еретиков-ариан, на деле заботился не об устроении церкви Христовой, а о своей личной выгоде.
Что же касается другого самозванца – антипапы Урсина, чье имя, заметь, мой любезный брат Фома, не только созвучно, но и единосущно имени Урсула! – то, как явствует из обнаруженных мною документальных свидетельств, он был кельтского происхождения. Вот почему я считаю, что имеющееся у Якопо да Вораджине прямое указание: «папа Цириак, уроженец Бретани, имеющий в том краю много близких родственников», – надо относить на счет Урсина. В этом случае как его собственное имя, так и многие невнятные упоминания да намеки становятся указующими знаками, позволяя раскрыть символы и дать им рациональное истолкование.
По всей видимость, Урсин, опиравшийся, как свидетельствуют церковные хроники, в своей борьбе за папский Престол в основном на поддержку плебса, был несказанно рад прибытию паломников со своей родины, ибо среди них находились знатные и могущественные сеньоры. Его же соперник Папа Св. Сириций отнеся к миссии дев-подруг с подобающим почтением, но и вполне объяснимой осторожностью. Когда со временем его опасения подтвердились и он, к своему сожалению, убедился, что Урсин использует паломников в своекорыстных целях, то счел за благо, от них избавиться. Вполне вероятно, что Провидение и в этом случае выбрало своим орудием недостойные клириков политические козни. Урсину во сне было явлено «откровение от Бога, что он должен с этими девами претерпеть мучения во имя Господа Иисуса Христа». Объявив о своем видении народу, Урсин дал Папе предлог, окончательно лишить его всех священнических полномочий и удалить из Рима. Думается мне, что все детали легенды о папе Цириаке, якобы отказавшегося от Престола Св. Петра и присоединившегося вместе с другими важными духовными лицами к походу дев-паломниц, есть не что иное как отголоски реальных событий конца IV в. по Р. Х., когда бывший антипапа Урсин и его влиятельные сторонники из числа духовенства были изгнаны из Святого Града.
Касательно заговора полководцев-язычников, якобы подговоривших диких гуннов выступить к Кёльну и истребить там паломников, то более убедительным кажется мне, обвинять в этой воистину иудиной гнусности Магна Максима, который, чтобы укрепиться на троне, стремился покончить с длящийся уже не одно десятилетие церковной смутой. Но не заботы о проповеди Благовестия Христова занимали его ум и сердце, а суетное стремление усилить церковное единоначалие на подвластных ему землях Pax Romana. Возможно так же, что сам будучи бриттом, он, как многие узурпаторы до и после него, не слишком-то доверял своей родне.
Итак, любезный брат мой Фома, по Божьему хотению и папскому велению Св. Урсула, ее девы-подруги, родственники и уверовавшее в Богоданность ее миссии духовенство двинулись в обратный путь, намереваясь вернуться в христолюбивый град Кёльн.
И все время, что шли они посуху или же плыли на кораблях по водам Рейна, снились Св. Урсуле чудные сны. Так, один раз она увидела самою себя в образе девы, предстоящей пред Престолом Его. И казалось ей, будто держит она в руке кольцо с алмазом и непрестанно касается ими Сердца Его. И спросила ее душа: почему она делает это? – и она отвечала: «Я есть Божественная Любовь, а этот камень заключает в себе грех Адамов… Как только Адам согрешил, я престала пред ним и взяла на себя весь его грех, и теперь непрестанно касаюсь им Сердца Бога, чтобы вызвать в Нем жалость. Я не отступлюсь от Него до тех пор, пока не возьму Сына Божьего из Сердца Его Отца и не сольюсь с ним в Духе Искупления».
В другой раз она видела, как Любовь в образе прекрасной девы ходила по церкви и пела: «Лишь мною одной свод небес сотворен, и по волнам морским лишь одна я иду». Услышав эти слова, Св. Урсула тотчас уразумела: Любовь подчинила себе Всемогущество Величия Божия, восприяла Его Неисследимую Мудрость и, пробудив в нем сладчайшую доброту, овладела Его божественным правосудием, обратив его в личине Иисуса Христа к прощению и милости. Вот так Любовь преобразила Господа Всевышнего».
И еще много раз являлся ей во сне ее Небесный Жених, но никогда, пробудившись, не могла она выразить эти свои видения в конкретных образах.
«Даже если бы я очень, очень старалась – по примеру св. Луки-Евангелиста, запечатлеть на картине свое видение Христа, – рассказывала она про свои сны девам-подругам, – я не смогла бы этого сделать. То что я видела духовными очами, непостижимо моему земному воображению: одни уже белизна и сияние не сравнятся ни с чем. Я говорю вам не об обычной, спокойно сияющей, а об особо утонченной белизне, излучающей столь насыщенный свет, что даже яркое солнце по сравнению с ним кажется блеклым. Этот свет не похож на все известное нам здесь на земле. Он не слепит, но любой человек, увидев его один только раз, не пожелает снова открывать глаза. Ведь свет этот являет собой Божественную Красоту, которая такова, что ни один человек, каким бы одаренным он не был, не сможет в течение всей своей жизни приблизиться к ней в своем воображении. К тому же Спаситель воздвигает Божественную Красоту перед человеком лишь на одно мгновение, и если бы он и пожелал открыть свои земные глаза, чтобы увидеть ее, то не успел бы это сделать. Впрочем, для нас, людей, стремящихся слиться с Ним, нет различия в том, открыты или закрыты наши земные очи, ибо, когда Бог пожелает, чтобы мы увидели нечто, мы увидим это своим духовным зрением, независимо от того, хотим мы того или нет».
Рассказы Св. Урсулы о подробностях своих мистических видений, ее описания собственных переживаний были настолько яркими и убедительными, что не вызывали у слушателей ни малейшей искры недоверия. Убежден: ей воистину удалось установить непосредственную связь человеческого духа, блуждающего, как считают экзегеты-мистики, среди вещей дольнего мира, с той «единственной Реальностью», тем нематериальным и предельным Бытием, выходящим за пределы разума, которое Аристотель называет Абсолютом, а ты, любезный друг мой Фома, – Богом, как явствует из твоего сочинения «Против язычников»:
«Когда человеку предлагаются некоторые истины о Боге, выходящие за пределы разума, то через это в человеке укрепляется мнение, что бог есть нечто превышающее все, что можем помыслить».
Добавлю к этому, что по моим скромным наблюдениям, одни люди видят Истину, как великий Данте видел Беатриче: обожаемой, но непостижимой. Другие относятся к Ней скорее как к злой, но неотразимой колдунье, соблазняющей, и, в конце концов, предающей. Прагматики надеются отыскать Истину в результатах опыта, скептики успокаивают себя тем, что Ее просто не существует. Но никто из этих искателей Истины, опирающихся только на Разум, никогда не мог убедить мир в том, что нашел за завесой мирозданья, «единственную Реальность», встретился с ней лицом к лицу. Ибо сие возможно лишь в Откровении!
Итак, все девы-подруги и их служанки, и епископы, и жених Св. Урсулы, юный король Этерий, что по Зову Господню срочно вернулся из Англии, и множество других людей, примкнувших к ним, неуклонно двигаясь и вплавь и посуху в сторону Кёльна, Город к этому времени уже был со всех сторон осажден гуннами. Когда паломники наконец достигли его, то были захвачены этими свирепыми варварами – ненавистниками христианства. Что там произошло, легко можно себе представить. Якопо да Вораджине пишет об этом так:
«Когда гунны увидели прибывших наконец под стены Кёльна паломников, то с воплями ярости набросились на них, как дикие волки на стадо овец. И они зверски убивали их одного за другим, пока не истребили всех. Когда же настал черед Св. Урсулы, она предстала перед самим предводителем гуннов. Зачарованный великой красотой девы он сначала стал утешать ее, призывая не горевать о гибели дев-подруг и, полюбив ее всем сердцем своим, предложил ей стать его супругой».
Но для юной девы, как и для всех героических душ безбрежного христианского мартиролога, существовала только одна любовь и один жених. Это была Любовь во имя святой Любви, а не любовь ради самоудовлетворения животных страстей. И Жених был Христос, к коему она взывала денно и нощно и который всегда даровал ей столько утешений. О Нем пело ее сердце, к Нему стремилась ее душа:
«Non foglio quello che esce da te, ma sol voglio te, О dolce Amore!»[46]
Посему Св. Урсула, ведомая Божественным предопределением, была безутешна и отвергла все притязания князя гуннов.
«Тогда свирепый варвар, посчитав себя глубоко оскорбленным, вложил стрелу в свой лук и пронзил ею святую деву. Убитая наповал, обрела она таким образом мученический венец.
Последней же была убита дева по имени Кордула, которая все это время, скованная ужасом, пряталась на корабле. Под утро, преодолев страх, она вышла к своим палачам и приобщилась к сонму святых мучеников».
После свершившегося злодеяния с неба являются 11000 ангелов, заступников за души убиенных дев, и обращают гуннов в бегство, освобождая, таким образом, осажденный город. Жители Кельна погребают останки паломников и сооружают базилику на месте их мученического подвига. Вскоре Кордула является во сне одному из благочестивых жителей города и повелевает ему праздновать их память 21 октября, а свою память на день позже, 22 октября.
Теперь же переедем к уточнению этих событий с точки зрения хронологии, опираясь на все аргументы, изложенные мною выше.
Как уже говорилось, жители Кёльна стали поминать Св. Урсулу и дев-мучениц где-то с VII в. по Р. Х., а церковно почитать их как своих небесных защитниц и покровительниц только с начала IX в. по Р. Х. Первые «Страсти по Урсуле» – Passio «Fuit tempore pervetusto» – датированы 969/976 г. по Р. Х., а знаменитая версия этой легенды – Passio «Regnante Domino», в котором имя отца Урсулы читается как символическое указание: «Deonotus», что в переводе с латинского означает «Богоизбранный» – концом IX в. по Р. Х.Как правило во всех рассказах о Св. Урсуле предводителем гуннов называют Этцеля, прозванного за неописуемые жестокости и опустошения, коими сопровождались его вторжение на земли Pax Romana, «Бич Божий».[47] Без всякого сомнения гунны и их вождь Этцель, говоря словами Исидора Севильского[48]:
«были гневом Господним. Так часто, как Его возмущение вырастает против верующих, Он наказывает их Гуннами, чтобы, очистившись в страданиях, верующие отвергли соблазны мира и его грехи и вошли в небесное королевство».
Однако создание гуннской империи, в которой Этцель объединил под своей властью различные варварские племена на громадной территории от Рейна до Северного Причерноморья, произошло в середине V в. по Р. Х., т. е. на сто лет позже, чем вышеописанные нами события. Блаженный Якопо да Ворджино сумел убедительно обосновать неприемлемость даты 232 г. по Р. Х., относящейся ко времени правления римского императора Максимина Фракиянина[49] (235–238) – злостного врага христиан, всячески поощрявшего гонения на них со стороны фанатиков-язычников. Однако я лично полагаю, что Якопо да Ворджино слишком резко сдвинул эпоху подвига Св. Урсулы, предложив 452 г. по Р. Х. в качестве даты мученической гибели святых дев. Он явно не принял во внимание длительность периода гуннской экспансии в Европе. Известно, что с начала IV в. по Р. Х. гунны, как сами по себе, так и в союзе с готами, неоднократно нападали на римскую «Колонию Агриппина», нынешний Кёльн, который с самого своего основания был пограничной римской цитаделью. Лично сам Этцель, создавший свою Империю на обширной территории юго-восточной Европы в середине V в. по Р. Х., не имеет никакого отношения к гибели Св. Урсулы, дев-мучениц и остальных паломников, а вот его предки – представители племени гуннов, вполне могли совершить это злодеяние. На основании всего вышеизложенного мне представляется, что гораздо правильней будет, рассматривать мученичество Св. Урсулы и ее дев-подруг как событие, относящееся ко второй половине IV в. по Р. Х..
Позволю себе остановиться здесь на обсуждении количества дев-подруг Св. Урсулы, снискавших вместе с ней мученический венец. Наиболее древние предания упоминают Св. Урсулу и одиннадцать ее дев-подруг, что образует сакраментальное число «12», являющееся символом «Числа Колен Израилевых» и «Числа Святых Апостолов» первого круга. Напомню тебе так же, брат мой Фома, про «двенадцать олимпийских богов», «двенадцать подвигов Геракла» и «двенадцать столпов» поганой манихейской веры.
Что же касается числа «одиннадцать тысяч», то оно, как лишенное сакраментального наполнения, вызывает сомнение у экзегетов. Полагают, что здесь имела место ошибка при повторных записях сведений, касающихся истории мученичества святых дев. Так, надпись по латыни «XI. martyres virgines» («11 мучениц дев»), перезаписанная кем-то римскими цифрами как «XI.M.V.», в последствие была ошибочно переведена как «XI. milia virgines» (одиннадцать тысяч дев).
Однако я, лично, склонен интерпретировать число «XI. тысяч» как аллегорию или символическое указание на огромное множество паломников, примкнувших к миссии Св. Урсулы и снискавших вместе с ней мученический венец. Ведь известно, что со времени гонений Септимия Севера[50] мученичество стало пониматься христианами как «крещения кровью», посредством которого можно было попасть прямо в Царствие Небесное. Мученик считался «воином Божьим», посредством же свидетельства о своей вере перед ее гонителями и последующей мученической гибели можно было искупить все свои грехи, заслужить прощение и попасть в Рай. Поэтому доверие к числу «одиннадцать тысяч» дев, восприятие его как с фактической, так и с аллегорической точек зрения представляется мне вполне уместным.
Что же касается прямых свидетельств, то их, как уже говорилось, собранно, увы, немного. Имеется единственный в своем роде письменный документ – надгробный камень, датируемый IV в. по Р. Х.[51], на котором некий почтенный муж Клематий высек надпись в память дев-мучениц, злодейски убиенных на этом месте:
«По зову Откровения и в честь Великой Славы мученичества Небесных Дев, что явились, согласно принятому ими обету с Востока Империи, сенатор Клематий, по взятому им на себя обету обязуется за свой собственный счет, на своей земле, отстроить заново эту базилику. А если кто-то задумает здесь, невзирая на Великую Святость этой базилики, под сенью которой Святые Девы пролили свою кровь во имя Христа, произвести захоронение какого-либо стороннего лица, то должен знать, что за грех сей будет наказан он вечным пребыванием в адском пламени».
Другим веским доказательством кровавой бойни стала огромная братская могила в Кёльне, на римском кладбище «Ager Ursulanus»[52], рядом с церковью Св. Урсулы. Здесь, по видению, данному свыше блаженному клирику Норберту Ксантенскому[53], благочестивыми горожанами было обнаружено неисчислимое множество останков умерщвленных различными способами людей, по преимуществу женщин.
По моему скромному мнению эти свидетельства подтверждают правильность изложенной выше концепции. Согласно откровению, полученному блаженной сестрой нашей во Христе Елизаветой из Шёнау[54], были восстановлены для почитания имена дев-мучениц: Аурелии, Бригитты, Кордулы, Кунеры и Кунегунды.
Затем, брат мой Фома, история Св. Урсулы и одиннадцати дев-мучениц расщепляется по законам нашего суетного мира, образуя направление духовное, эзотерическое, к коему стремятся души людей праведных и благочестивых, и вместе с ним сугубо меркантильное, пекущееся лишь о грубой повседневности. Я имею в виду изготовление реликвий из мощей, выкапываемых на «Ager Ursulanus». Этим делом впервые занялсь евреи, что обитают в Кёльне еще со времен «Colonia Agrippina». Будучи противниками Благодати, они тем не менее добровольно пожертвовали крупные суммы денег на строительство нового Дома,[55] где покоятся к вящей славе этого града останки Святых Волхвов, известивших миру о рождении Мессии. Благородный архиепископ кёльнский Энгельберт II,[56] являя пример христианской любви к ближнему своему, отблагодарил этих, по определению Св. Григория Богослова[57], «приверженцев дьявола», пожаловав им значительные привилегии. Omnia mutantur, nichil interit[58]. Вот и развернулась опять у стен Божьего Храма гнусная торговля[59]. Прости нас, Господи, и сохрани!
В заключении, любезный брат мой Фома, посылаю тебе описание видения гибели ангельских душ одиннадцати тысяч дев-мучениц, сделанное преподобной матерью Хильдегардой Бингемской с особого одобрения Св. Бернара Клервоского[60]:
«Я узрела огромную звезду, сияющую и бесконечно прекрасную, и вокруг неё множество падающих звёзд; все вместе они двигались на юг… И вдруг все звёзды исчезли, сгорели дотла, обратились в чёрные угли… растворились в бездне и стали невидимы».
Завершаю же я свое повествование секвенцией[61], сочиненной преподобной матерью Хильдегардой Бингемской во славу мученического подвига Св. Урсулы и ее дев-подруг.
О, Церковь, очи твои подобны сапфиру,
и горе Вефиль – уши твои,
и нос твой, как гора мирры и ладана,
и уста твои, как шум вод многих.
В видении веры неложной
Урсула Сына Божия возлюбила,
и мужа совместно с миром сим оставила,
и на солнце воззрела,
и прекраснейшего юношу призвала, глаголя:
Многим желанием, возжелала я прийти к тебе,
и в небесном браке воссесть с тобою,
через чуждую жизнь к тебе устремляясь,
как бы облако,
что в чистейшем воздухе проплывает,
подобясь сапфиру.
И когда Урсула молвила так,
Слух прошел по вселенной,
И сказали: «Невинность девическая
не ведает, что говорит». И начали играть с ней
во многих хорах, покуда не возлегло ей на плечи
пламенеющее бремя. Через то все познали,
что презрение к миру, как гора Вефиль.
И притом изведали сладчайшее
мирры и ладана благоухание, ибо презрение к миру
превыше вещей подъемлется. Тогда Диавол
вселился в члены буйственные,
что убили благороднейшие нравы
в сих телах.
И се, громогласно
все стихии вняли
и пред лицом Бога возгласили:
О, вот и алая кровь Агнца неповинного
пролита во обручение его.
Это да услышат все небеса
и великими хорами да восславят
Агнца Божия,
что заградил гортань древнего Змия
веществом Слова Божия
в сих жемчужинах.
[*] (Вернуться) Урсула (365?–383? г.), святая, героиня христианской легенды. Память о ней в Католической церкви чтится 21 октября. Местно почитается в Берлинской и Германской епархии Русской Православной Церкви – память 3 ноября.
[1] (Вернуться) Anno Domini MCCLXХIII, Archidioecesis Colonia Agrippina – лат., В лето Господне 1273 г., Кёльнская епархия.
[2] (Вернуться) Брату моему Фоме – по-видимому, обращение относится к Св. Фоме Аквинскому (иначе Фома Аквинат или Томас Аквинат, лат. Thomas Aquinas, ок. 1225–1274), монаху-доминиканецу, философу и теологу, основателю томизма. Готфрид Хаген (нем. Gottfried Hagen, 1230–1299) – священник, автор так называемой «Рифмованной хроники города Кёльн».
[3] (Вернуться) Римский Мартиролог – лат., Martyrologium Romanum, официальный памятный список-календарь святых и блаженных римско-католической церкви.
[4] (Вернуться) Евсевий Памфил (Кесарийский) (лат. Eusebius Pamphili; ок. 263–340 ) – епископ, первый историк христианской цекви.
[5] (Вернуться) Блаженный Якопо да Вораджине (лат. Jakobus de Voragine, итал. Jacopo da Varazze, русс. Иаков Ворагинский, ок. 1228–1298), монах-доминиканец, итальянский духовный писатель, епископ Генуи, автор знаменитого сборника житий святых, книги «Золотая легенда», в которой впервые в письменном виде приводится легенда о св. Урсуле. Причем в лат. контексте слово «легенда» понималось в значении «чего-то прочитанного» или «того, что должно быть прочитанным (см. Carole M. Cusack. «The Rise of Christianity in Northern Europe, 300 –1000». – London: Cassell, 1998. ix, 214 pp. ISBN 0–304–70735–X).
[6] (Вернуться) Григорий Турский (лат. Gregorius Turonensis, фр. Gr?goire de Tours, 538(05381130) или 539–594) – епископ Тура с 573 г., историк, автор «Истории франков» и труда «VII libri miraculorum» – рассказах о разных святых мучениках и чудесах.
[7] (Вернуться) Св. Августин, Аврелий Августин (лат. Aurelius Augustinus; 354–430) – епископ Гиппонский (Сев. Африка), один из Отцов Церкви, философ, влиятельнейший проповедник, христианский богослов и политик. Святой католической и православных церквей (при этом в православии обычно именуется с эпитетом блаженный – Блаженный Августин, что, однако, является лишь наименованием конкретного святого, а не более низким ликом, чем святость, как понимается этот термин в католицизме).
[8] (Вернуться) Иннокентий IV (лат. Innocentius PP. IV, ок. 1195–1254), папа римский (1243–1254) из рода Фиески.
[9] (Вернуться) Albertus Magnus – лат., Альберт Великий (он же Св. Альберт и Альберт фон Больштедт, 1193?–1280, Кёльн), монах-доминиканец, философ, теолог и учёный, учитель Фомы Аквинского. Видный представитель средневековой схоластики, признан Католической Церковью Учителем Церкви. Его прах покоится ныне в кельнской базилике Св. Андрея.
[10] (Вернуться) fuit tempore pervetusto – лат., случилось это в стародавние времена.
[11] (Вернуться) ab ovo – лат., букв. «от яйца», т. е. с того, что было в самом начале.
[12] (Вернуться) Арморика (лат. Aremorica) – букв. означает «страна у моря». Бретань (фр. Bretagne) – полуостров и одноименная провинция на северо-западе Франции.
[13] (Вернуться) Корнуэлл (англ. Cornwell) – сегодня графство, расположенное на южной оконечности острова Британия.
[14] (Вернуться) Уэссекс – англ. Wessex; дословно – «западное саксонское королевство».
[15] (Вернуться) Ненний (лат. Nennius) – валлийский историк VIII–IX века, автор «Истории бриттов» (лат. Historia brittonum).
[16] (Вернуться) Грациан (лат. Flavius Gratianus, 359–383 гг.) – император Западной Римской империи в 375–383 гг. Максимилиан – имеется в виду Магн Максим (лат. Magnus Clemens Maximus, валл. Macsen Wledig, ок. 335(0335)–388) – император-узурпатор Западной Римской империи в 383–388 годах.
[17] (Вернуться) Жан I «Рыжий» (фр. Jean I de Bretagne, брет. Yann I dug Breizh, 1217(1217)–1286) – герцог Бретани в 1237–1286 г.
[18] (Вернуться) Св. Амвросий, Амвросий Медиоланский (лат. Sanctus Ambrosius; ок. 340–397) – миланский епископ, проповедник и гимнограф. Один из четырёх великих латинских учителей церкви, он обратил в христианство и крестил Св. Августина.
[19] (Вернуться) Григорий I Великий (лат. Gregorius PP. I), называемый в православной традиции Григорий Двоеслов (лат. Gregorius Dialogus) (ок. 540–604) – папа римский с 590 по 604 г.
[20] (Вернуться) Каллист II (лат. Calixtus, Callistus PP. II, в миру граф Гвидо, или Ги Бургундский – фр. Gui, Guy de Bourgogne; ок. 1060–1124) – папа римский с 1119 по 1124 г.
[21] (Вернуться) Григорий Х (лат. Gregorius PP. IX, в миру Теобальдо Висконти, итал. Teobaldo Visconti; ок. 1210–1276) – папа римский с 1271 по 1276 г. При нем был созван Вселенский Собор в Лионе (1274 г.), на котором была сделана попытка преодолеть раскол Церкви, объединить восточное и западное христианство.
[22] (Вернуться) «Sicut Judaeis» (лат.) – «В защиту евреев». «Сoram Deo Iudaeorum prius» (лат.) – «Пред Богом евреи первые».
[23] (Вернуться) Colonia Claudia Ara Agrippinensium (лат.) – латинская Колония Клавдия алтаря Агриппины, официальное название, полученное Кёльном при обретении им статуса «города» по велению, императрицы Агриппины (Iulia Agrippina; 15–59), возжелавшей закрепить т. о. в памяти потомков место ее появления на свет Божий. Германик (Nero Claudius Germanicus 15 д. Р. Х.–19) – знаменитый римский полководец. Клавдий (Tiberius Claudius Caesar Augustus Germanicus, 10 д. Р.Х.–54) и Нерон (Nero Claudius Caesar Augustus Germanicus; 37–68) – римские императоры, прославившиеся гонениями на христиан и всевозможными бесчинствами.
[24] (Вернуться) «Большинство современных специалистов согласно в том, что число 666 – означает └Кесарь Нерон“, если эти слова написать еврейскими буквами. Но число это относится не к историческому императору Нерону, а к грядущему Антихристу как └Nero redivivus“. И это толкование построено на числовых значениях букв именно еврейского алфавита: Nrwn qsr (nun=50 + resh=200 + waw=6 + nun=50 + qoph=100 + samech=60 + resh=200)», – см. Архимандрит Яннуарий (Ивлев) «Числовая символика в Книге Откровения Иоанна» (http://azbyka.ru/ivliev/chislovaya_simvolika_v_knige_otkroveniya_ioannaall.shtml)
[25] (Вернуться) Людовик IX Святой (фр. Louis IX, Saint Louis 1214–1270) – король Франции в 1226–1270 г., умер во время организованного им VIII Крестового похода. Отличаясь крайней религиозностью, он всячески поощрял преследования евреев на территории Франции. В угоду ему из Бретани, вошедшей тогда в состав французского королевства, в 1239 г. были полностью изгнаны все евреи. В 1290 г. евреи полностью были изгнаны также и из Британии.
[26] (Вернуться) большая – Великобритания (англ. Great Britain) и малая – (англ. Brittany).
[27] (Вернуться) Beatae plane aures… – лат., Истинно блаженны уши, внимающие не голосу, звучащему на площадях, но голосу, в тиши учащему истине.
[28] (Вернуться) Хильдегарда Бингенская (нем. Hildegard von Bingen 1098–1179) – немецкая монахиня, настоятельница монастыря бенедектинок в Бингене (долина Рейна). Автор мистических трудов, религиозных песнопений и музыки к ним, а также трудов по естествознанию и медицине. Здесь и далее все ее тексты приводятся в переводах с лат. Сергея Аверинцева.
[29] (Вернуться) Гуго Сен-Викторский (фр., Hugues de Saint-Victor, 1096/97–1141) – французский философ, богослов, педагог, автор знаметитого в средние века энциклопедического труда «Дидаскаликон, или Семь книг назидательного обучения».
[29*] (Вернуться) punctum quaestionis (лат.) – суть вопроса.
[30] (Вернуться) minimum minimore (лат.) – то есть самое минимальное, допустимое законом.
[31] (Вернуться) experimentia fallach, judicium difficile (лат.) – опыт обманчив, суждение затруднительно.
[32] (Вернуться) Св. Панталус (лат. Pantalus, ├ 452?) – великомученик, первый епископ Базеля.
[33] (Вернуться) Pax Romana (лат.) – Римская империя.
[34] (Вернуться) райнландеры (нем. Reinl?nder) – жители рейнской земли.
[35] (Вернуться) Имеются в виду Св. Гереон – бывший офицер фиванского легиона, который вместе с другими 318 воинами-христианами пострадал за Христа примерно в 300 г. по Р. Х. Св. Северин – третий по счету архиепископ города Кёльн (вторая половина IV в.)
[36] (Вернуться) Цириак – лат. Ciriacus.
[37] (Вернуться) Этерий – лат. Aetherius, т. е. небесный.
[38] (Вернуться) ad limina apostolorum (лат.) – у папского престола.
[39] (Вернуться) Sed fugit interea… (лат.) – О, бежит между тем, бежит безвозвратное время!
[40] (Вернуться) Сириций он же Св. Сириций (лат. Siricius PP.) – Папа римский, с именем которого связывают активную борьбу с арианской ересью и написание декретов, упорядочивающих различные стороны повседневной практики католической церкви.
[41] (Вернуться) Урсин (лат. Ursinus – медведь, ? – после 384) – римский антипапа в 366–367 годах.
[42] (Вернуться) Либерий (лат. Liberius РР, в русской традиции Св. Ливерий Исповедник, ? – 24 сентября 366) – епископ Рима с 17 мая 352 по 24 сентября 366 прославился как борец с арианством.
[43] (Вернуться) Грациан (лат. Flavius Gratianus, 359–383 гг.) – римский император, первым из всех своих предшественников-христиан, кто отказавшийся с самого начала своего правления от предложения римских жрецов принять священный титул Великого Понтифика, считая его несовместимым с христианской верой. Законы в 376–377 гг. от его имени направлены против еретических течений в христианстве. В 381 году он приказал вынести алтарь и статую Победы из здания римского Сената, а позднее конфисковать имущество религиозных языческих объединений, лишив их государственных субсидий. В том же году Грациан созвал в Аквилее собор, на котором фактически было осуждено арианство в иллирийских провинциях империи. В частных письмах к Св. Амвросию, своему наставнику, Грациан обнаруживает искреннее желание разобраться в вопросах веры и строго следовать принципам христианского учения.
[44] (Вернуться) Феодосий, он же в последствии Феодосий I Великий (лат. Flavius Theodosius, 346–395 г.) – командующий войсками императора Грациана, назначившего его, как единственного римлянина среди военачальников, управлять Восточной частью империи; последний император единой Римской империи.
[45] (Вернуться) Магн Максим (лат. Magnus Clemens Maximus, валл. Macsen Wledig, ок. 335(0335)–388) – римский полководец, восставший против императора Грациана и узурпировавший императорскую власть. Войны на Рейне между ним и Грацианом, а затем между ним и императором Валентинианом II (лат. Flavius Valentinianus, 371–392) происходили в годы понтификата папы Сириция. В 388 г. был убит и власть над Римом перешла к императору Валентиниану II.
[46] (Вернуться) Non foglio quello che esce… (итал.) – Я желаю не того, что исходит от Тебя; я желаю одного лишь Тебя, моя сладчайшая Любовь!
[47] (Вернуться) Этцель (нем., Etzel) он же Аттила (лат., Attila) – вождь гуннов с 434 по 453 г.
[48] (Вернуться) Исидор Севильский (лат. Isidorus Hispalensis, ок. 560–636) – архиепископ Севильи в вестготской Испании, последний латинский отец Церкви и основатель средневекового энциклопедизма.
[49] (Вернуться) Максимин Фракиец (Гай Юлий Вер Максимин, 173–238) – римский император в 235–238 г., первый варвар на престоле Рима, был заклятым врагом христиан.
[50] (Вернуться) Септимий Севе?р (лат. Lucius Septimius Severus, 146–211) – римский император в 193–211 г., в годы его правления имели место массовые гонения на христиан.
[51] (Вернуться) Камень этот хранится в кельнской церкви Св. Урсулы, заложенной якобы в VI в. по Р. Х.; здесь так же находится крупнейший в Европе реликвиарий святых мощей – «Золотая камера», которые согласно традиции являются останками дев-мучениц (урсулинок).
[52] (Вернуться) «Ager Ursulanus» – лат., «Урсулино поле».
[53] (Вернуться) Св. Норберт Ксантенский, он же Норберт Лаонский (лат. Norbertus, нем. Norbert von Xanten, 1080–1134 ) – нем. священнослужитель-визионер, монах-бенедектинец, впоследствии основатель ордена премонстратов. В 1121 г., после посетивших его видений, он прибыл в Кёльн, чтобы обрести реликвии урсулинок для образованного им монастыря в долине Премонтре, неподалеку от северофранцузского г. Лайон.
[54] (Вернуться) Елизавета из Шёнау (нем., Elisabeth von Sch?nau, ок.1129 –1164) – нем. монахиня, визионерка, автор многочисленных мистических сочинений, в т. ч. «Книги откровений святого сонма кёльнских дев» («Liber revelationum de sacro exercitu virginum verginim coloniensum»), написанной в 1156–1159 г. В 1584 причислена к лику святых.
[55] (Вернуться) Дом – Кёльнский собор (нем., K?lner Dom, или офиц. Hohe Domkirche St. Peter und Maria), грандиозный готический кафедральный собор в Кельне, заложенный на месте старой романской церкви Св. Петра и Марии в 1248 г.
[56] (Вернуться) Энгельберта II (Engelbert von Heinsberg-Valkenburg, ок. 1220–1274 in Bonn) – архиепископ Кёльна в с 1261 по 1274 г., вел ожесточенную борьбу за власть с кёльнскими патрициями и зажиточными горожанами, закончившуюся его поражением и изгнанием из города.
[57] (Вернуться) Св. Григорий Богослов – Григо?рий Назианзи?н; 329–389) – великий христианский богослов, один из Отцов церкви.
[58] (Вернуться) Omnia mutantur… – лат., Все меняется ничто не исчезает.
[59] (Вернуться) Еврейская община существовала в Кельне с момента его основания, но в 1349 г. во время погрома она практически была уничтожена, а в 1424 году все евреи были «навечно изгнаны» из города и вплоть до XVIII века не имели права селиться здесь без особого разрешения. Именно в это время: ХIV – ХVI в. («эпоха Ренессанса»), культ Св. Урсулы расцвел особенно пышным цветом. Появилось огромное количество посвященных ей рыцарских орденов, братств, храмов… Тысячи людей со всех уголков католической Европы приезжали в Кельн за мощами урсулинок, изготовление которых для горожан превратилось в доходное массовое производство, немало способствовавшее непрерывному обогащению города.
[60] (Вернуться) Св. Бернар Клервоский (Bernard de Clairvaux; Bernardus abbas Clarae Vallis, 1091–1153) – французский средневековый мистик, общественный деятель, цистерцианский монах, аббат монастыря Клерво (с 1117).
[61] (Вернуться) Секвенция (лат. sequentia) – жанр и форма богослужебной музыки в католической церкви.