Опубликовано в журнале Крещатик, номер 2, 2010
Феликс ЧЕЧИК
/ Натания /
Перепутав конец и начало,
я прельщусь белизною листа
там, где истина не ночевала
и глаголют младенца уста.
Детский слышится хохот и лепет,
и глагол обжигает сердца,
и начало горбатого лепит,
что не будет конца.
* * *
Ощущение такое
от написанной строки:
будто сердце золотое
разменял на пятаки.
И в неведенье бессонном
жизнь профукал не одну,
заглушая медным звоном
золотую тишину.
* * *
как опущенный в воду
с чистой совестью на
половодья свободу
под названьем “весна”
сбросить памяти бремя
чтоб уже навсегда
пересохшее время
разлилось как вода
* * *
Наполнится тоской
и горечью обмана,
солёный гул морской
гранёного стакана.
Прольётся через край,
затопит всё на свете;
и адом станет рай,
и поседеют дети.
И я забудусь сном;
и, растворившись в горе,
гранёным стаканом
я вычерпаю море.
* * *
на кухне пьёшь чифирь
и поверяешь ты
гармонией цифирь.
А за окном “застой”,
а в сердце Мандельштам,
и на 1/6
вчера зацвёл каштан.
* * *
Себя старей,
своей любви, —
начала всех начал.
Но вновь — сирень,
и соловьи,
и кудри по плечам.
Всё потому,
что сквозь печаль
ты излучаешь свет.
И я тону
в твоих очах
и смерти нет.
* * *
Провалился сквозь землю;
и отныне в земле
равнодушно я внемлю
похвале и хуле.
Под землёй заручился,
как поддержкой небес,
отфильтрованным чистым
словом примесей без.
* * *
В себе себя
не находя,
у октября
просил дождя.
И дождь пошёл;
и в октябре
я вдруг нашёл
себя в тебе.
* * *
Ночи мартовские тихи
в стиле “ретро”.
За ночь выросли лопухи
на пол метра.
А за мартом июль грядёт, —
зной жаровен.
Лопухнулся апрель, и вот
обескровлен.
Этак, можно свести с ума
человека.
Левантийская кутерьма.
Мёд и млеко.
* * *
В тени Большой и Малой Бронных,
в тиши Тверских, в глуши Ямских,
поговорим без посторонних
и помолчим среди своих:
о прожитом и пережитом,
о вразумительном и не,
о времени на вырост сшитом
перелицованном к весне,
о Владиславе, о Марине,
Арсении, Денисе, о
неповторимом Третьем Риме
уже разрушенном давно,
о том, что сердце только радо
тому, что нет пути назад
пока в песочнице детсада
благоухает город-сад.
* * *
количество в качество
вдруг перешло
стихи и чудачество
смерти назло
в ловушке у времени
жить не тужить
и ночью хореями
звёзды тушить
* * *
Июльский воздух прян и влажен
и время тает словно лёд.
Над средиземноморским пляжем
вечнозеленый вертолёт.
Покуда превращалась в точку
грохочущая стрекоза,
душа, меняя оболочку,
смотрела прошлому в глаза.