Пер. с фр. Л. Бердичевского. Стихи
Опубликовано в журнале Крещатик, номер 1, 2010
Жан МОРЕАС
/
1856 — 1910
/
Несколько слов к переводам стихов
Жана Мореаса
В 1884 году Поль Верлен опубликовал очерки о трёх, раннее неизвестных широкому читательскому кругу, поэтах — Артюре.Рембо, Тристане Корбьере и Стефане Малларме, позднее дополнив их очерком о “Бедном Лелиане”, т.е. о себе, — книгу “Проклятые поэты”. Сразу же о поэтах заговорили, как о новой школе, в которой уделялось внимание “личной” теме, новой пафосной интонации, особому подходу к явлениям природы, реанимации “декаданса”.
Мореас, к тому времени, уже автор поэтического сборника, выступил в защиту поэтов, отнеся их к символистам. Так, впервые, прозвучал и вошёл в оборот этот термин, к которому стали относить новых поэтов стран Европы. Идея символизма заключалась в том, что следует давать бóльшую свободу в стихосложении, в реализации новых форм, скрытых за каждым поворотом сюжета, обнажённый, свободный подход к лиризму. Мореас начисто отрицал прежнюю доктрину парнасцев.
Поэт родился в Афинах в1856 году. Подлинная его фамилия — Пападиамантопулос. С детства изучал французский язык и, наряду с греческим, вторым своим языком считал, французский. В 1882 г. поселился окончательно в Париже, где и прожил до конца жизни. Здесь, в газетах и журналах регулярно стали появляться его первые стихотворные опыты…
В 1884 году вышел первый сборник “Сирт” (“Les Syrtes”), затем — в 1886 “Кантилены” (“Les Cantilenes”) и, наконец, — в 1891 “Страстный пилигрим” (“Le Pelegrin passionne”) В тот же году в газете “Фигаро” было опубликовано его письмо, которое считали программным для группы поэтов круга Мореаса, в нём он объявлял, что символизм умер и призывал возвратиться к классицизму, в котором, дескать, и есть основа французской литературы, пришедшей в упадок под воздействием и парнасцев, и романтиков, и символистов. Необходимо, не исключая их из литературы последних, возродить средиземноморскую культуру, — подлинное искусство, именуемое “романской школой”.
Последних десять лет своей жизни Мореас работал над итоговой книгой, всякий раз дополняя и оттачивая её. Это книга стихов “Стансы” (“Les Stances”). 1 и 2 части изданы в 1899 г. 3, 4 и 5 — в 1901 г., 6 — в 1906 г. 7 — в 1911 г. — уже после смерти автора. Книга состоит из небольших, в две-три строфы, стихотворений и является высоким полётом идей и замыслов Мореаса, пропагандируемых им после перехода к классицизму. В ней видна личность поэта, его дыхание, его стихотворное совершенство. Она звучит своеобразным “завещанием” последующим поколениям поэтов. Книга выдержала ряд изданий во Франции и в других странах Европы (кроме России, где опубликованы лишь несколько небольших подборок). Мореас умер 30 марта 1910 г. Хотелось бы верить, что публикуемые здесь переводы не только дань памяти (к столетию со дня смерти поэта), но и, в какой-то мере, дадут представление о Мастере. Может быть, придутся по душе читателям журнала.
Публикуемый портрет Жана Мореаса с натуры — гравюра работы швейцарского художника Феликса Валлоттона (1858–1925).
Л. Бердичевский
Из книги “Стансы”
* * *
Когда возвращусь к тебе, море, —
тебя полюблю, оценю,
и шуму прибойному вторя,
я скуку и сплин прогоню.
Ты станешь солёною пеной
лечить меня, лаской пьяня,
нашёптывать мне вдохновенно
о прелестях нового дня.
* * *
Не утверждай: жизнь — пиршество страстей!
Лишь к неучу такая мысль приходит.
Питают нас не крики новостей,
но то, что есть в обычном обиходе.
Всё чушь! Пляшите, пойте по весне,
скорбите о потерях и невзгодах,
и заблудившись в этой суетне,
поймёте, что не зря проходят годы.
* * *
Мне надоели осень и Париж, —
всё навевает скуку.
Осенний ветер холоден, бесстыж,
и воет с перепугу.
Меня признает, может быть, Париж,
и приласкает взглядом,
чтоб я в нору не прятался, как мышь,
в период листопада.
* * *
Когда сквозь туч свинцовых стужу,
чтоб подарить тепло и свет,
ты прорываешься наружу,
и осени наносишь вред.
Зачем? Скажи мне, солнце, правду,
теченья времени не жаль,
ты ярко нарушаешь право,
чтоб закалить свою печаль.
* * *
Когда тебя волнуют судьбы мира —
в них всё наперекор,
но о себе напоминает лира, —
к ней обрати свой взор.
Учёный сноб промямлит монотонно:
“Искусство ни причём”.
Всё бред. Поверь в стихию Аполлона, —
в ней чувства бьют ключом.
Уходят старцы. В новых поколеньях
звучит простор веков.
Они отметят в трепетных мгновеньях
сюжеты для стихов.
* * *
Мы близнецы с тобой, Париж! Лишь солнца луч
блеснёт, и теплотой повеет над землёю,
он тут же спрячется на небе среди туч,
и холод всё задёрнет пеленою.
Тоска меня возьмёт, — не стану горевать,
наперекор беде я буду ждать удачу,
она придёт ко мне, и я смогу опять
дождаться радостей, и всё переиначить.
* * *
Мои знакомцы спят давно в могилах.
От всех похвал себя я берегу.
Зерном вскормлю я пташек легкокрылых.
Пусть урожай мой догниёт в стогу.
Спокоен я. Интриги Аквилона
мне нипочём. Ведь им неведом стыд.
И лишь дыханье лиры Аполлона,
меня на ритмы снова вдохновит.
ВИЛЛА
Среди каштанов и густых кустов сирени
таится вилла в переливах светотени, —
её обвил вокруг ползучий плющ.
Глицинии висят, как голубые вазы,
и гладиолусы желты и остроглазы,
голландский тополь строен и могуч.
Вот узкая рука, при зареве заката,
в бокалы влагу льёт кровавого муската,
беседка здесь, — прохлады колыбель.
И скошенной травы дурманит душный запах,
вечерних скрипок задыхающихся храпы,
покой сулящий нудный ритурнель.
Под жалобный мотив, — под ропот водоёма,
едва коснувшись их, почти что невесомо,
цветы в косицы заплетает лень.
И в опьяняющем цветочном аромате,
при замирающей усталости, некстати,
в изнеможенье умирает день.
Переводы с французского Л. Бердичевского