Опубликовано в журнале Крещатик, номер 2, 2008
Илья ОГАНДЖАНОВ
/ Москва /
* * *
плыть и плыть бы за облаком
в незакатную даль
с ветром петь бы и петь
разудалую песню
но лишь клочок вечереющей сини в моём окне
камнем лежит на сердце неразгаданная тайна цветка
и блудный сын земли
завидуешь деревьям рождённым для шелеста и тени
и веткой жимолости тщишься оживить в крови
цыганскую скрипку и пастушью свирель
* * *
ни о чём не будем плакать
пусть закончилась весна
и соловей захлёбываясь трелью не выманит из облака звезду
уже смычок взмыл в небеса
и холод пробежал по струнам
и твоя тень в моей памяти корни пустила
как воздух чист
как тёмен взгляд цветка
когда бы знать в какие двери стучится сердце детским кулачком
когда бы знать одну ли музыку услышим
сходя по нотам иль взбираясь туда
где на одних весах убаюканы ветер и сорванный им лепесток
* * *
и камень и синица и звезда
куда ни глянь повсюду недремлющие зеркала
в необитаемый сон распахнутые двери
и ни в одном себя не узнаю
ни за один порог ступить не смею
но разве в жилах моих не та же тьма струится
что взламывает лёд и вспарывает землю лезвием травы
и разве в затопленной сумраком памяти я не найду
ни сотканного стрекозами луга
ни меланхоличного пруда ни ивы склоненной над водой
нет ничего
лишь несколько заплаканных страниц
и вникуда путём окольным карандашным
жизнь убегает ученической строкой
и почерк неразборчив и неровен
* * *
я в салочки играл с волною океана
и подпевал ему по мере детских сил
как солнечно было это мотыльковое воспоминание
но и оно поблёкло
теперь в консерватории скучаю
и безучастно наблюдаю
как пианист соперничает в ловкости пальцев с дождём
и что мне до того кто победит в этом споре
* * *
по рельсам вен грохочет скорый поезд
новогодней гирляндой вагоны ныряют в колючую ночь
ты один на перроне
и перрон отплывает во тьму
в час отлива — ледяное сияние звёзд
в свои глубины отступает память
парус боли как плод наливается ветром
на палубе — хмельные голоса
ты один на пустом берегу
крики чаек умирают в груди
* * *
это смутное воспоминанье
так ни о ком ни о чём
струйка дыма перо жар-птицы
было не было — не припомню
правда выдумка — всё равно
почему же так горько и больно снова снова оно
словно в нём вся разгадка жизни
и последнее утешенье
и счастливый билет вникуда
* * *
прибой аршинными шагами мерит время
и волны бьются
в распахнутые двери утра
и в запертые двери ночи
и словно эхо океана
платаны шелестят на берегу
всё в этом мире только плеск и шелест
это к ним подбираем слова
раскачнувшись
на качелях горя и счастья
и ничего не умеем сказать
кроме “здравствуйте” и “прощайте”
* * *
я говорю
с травой листвой волной
кузнечиком и стрекозой
заливистой мне неизвестной птицей
словно с самим собой я с ними говорю
и словно сам себе отвечаю
дремучим шелестом и колыбельным плеском
гудением и стрёкотом и мне
вдруг кажется
что это не у птицы — у меня в гортани
журчит хрустальный ручеёк
* * *
Ещё вчера казалось:
до горизонта рукой подать.
Я заплыл за буйки,
отец окликает меня.
“Я скоро, папа”, —
шепчу, оглядываясь на волны лет назад.
Ветер взвешивает наши голоса на своих весах.
Я оглянулся на путь, пройденный деревом, —
от цветения до увяданья —
и подумал:
верно, так тому и быть:
журчит ручей под циферблатом,
кузнечик тикает в траве,
и муравей бежит с секундной стрелкой.
Но где найти слова,
когда фотография любимой покрывается льдом,
листья учатся молчанию у песков пустыни
и сердце вьёт гнездо в облаках.
* * *
о прошлом ли о будущем вздохнёшь
ноябрьский ледок под сердцем хрустнет
повеет холодом с реки
и тишиной туманной даль поманит
и снова весело бежит вдоль берега тропа
и плещется волна
и ветер с ней как брат с сестрой играет
и в тусклом зеркале небес
одинокая тень проплывает