Опубликовано в журнале Крещатик, номер 4, 2007
* * *
Беспричинно владея тобой и бесчинно
Извлекая из боли рефлексы и звуки,
На обугленном тельце иероглиф разлуки
Ты нам пишешь под лифом под грифом “невинно”.
На ладони из пальцев, сомкнутых под опись
Вещи, движущейся между нами любовно,
Заострённой на мне, ты проводишь, и конус
Заостряется острым углом к телу словно.
Беспричинно, как маятник или улыбка,
Проще — радуга, дугообразные брови
Поднимая, ты старишься; впрочем, у плёвы
Ощущение двойственно: зябко и зыбко.
И сбежавшее тело почти что невинно
Разжимается в простыни, сжатой под свиток
Иероглифов, в чьих простынях муравьиный
Бродит мёд вкруг болезненных ульев либидо.
* * *
Парнокопытные животные, стоящие рядами.
И долгий дольний мир лежачий под ногами;
Всё говорит о том, что ты в стране,
Нуждающейся в людях и войне,
Нормальном бытии, написанном руками
И кровью, вместе с тем простыми мастерами
И воинами; но толпиться меж рядов
Едва ли в силе ты; застынь среди холмов
Во времени и боли; сглотни слюну, понюхай
Латынь; пусть Парфенон насытит смертным брюхо;
Долой себя, долой; пространство здесь — язычник.
Понятие покой — уже в себе безлично;
На стыке четырёх углов смещенье фриза
Туда. И пыль творит себя в тени карниза.
* * *
Односложная флейта: под клапаном флирт,
Как занятья любви в пору средневековья;
Почти грубый минет — не Джованни — Шекспир:
Это Гамлет лежит, и рука изголовьем
Служит той, что цветком проросла в нём. Здесь “ах”
Подобает вздохнуть до его изверженья.
Это флейта, где влага — excuse — в трусах
Циркулирует до губ лесных омовенья.
Односложная флейта, сиповка, сестра
Тех лесбийских времён, где Сафо, тыча в небо
Пальцем в кровном блаженстве, сдирает с бедра
Чуть не красную ткань из-за щели Эреба.
Односложная флейта, прозрачность, метро;
Трутся люди (всё так же), но флирт — почти чудо;
Пропадая в себя — не наоборот…
Тётю Люду знобит дядивасиным струпом.
* * *
Жизнь — как та осень в холерном раю;
Но не ищи его, в этом искус
Поработиться холере, от муз
Бегство полезно — не то, чтоб белью
(пусть и исподнему) их заглушить
На Натали дано; способ сестёр
Соподчинить — возбудить ревность, спор,
Бесов извлечь, чтоб самих говорить
Паче заставить, принудить к игре
Случаем с зайцем… таков тут закон;
Слышишь, стоит, взявшись за сердце, он,
Время, им взятое в приступ в ребре.
* * *
Закадычная дева, позвольте
В воздух тесный дыхания встрять,
Пропитавший кору длинным, смольным,
Складным русским стишком стопок в пять.
То крамольного шёпота трезвость,
Каблука закольцованной цок,
Неказистая умная местность,
Запечатавшаяся в снежок.
Каллиопа, вам страшно, вам тесно?
Или может (что слишком всего)
Убивает здесь хруст; экий бездарь,
Что заныкал под простынь тепло.
Вообще плоскость — уже неизбежность;
Здесь отчаяннее пешеход.
Ной без палочки чёрствая нежность
Чёрной женщины, врак — эфиоп.
Не экватор тем самым, но время
(сфера схваченных в такт величин):
Пена моря — нет сперма Гомера);
Паки снег — а. эс. дум властелин —
И борта Боратынских надгробий,
Флегетоном плывущих терцин
Ты плодишь в амплитудной утробе:
Сих покладистых слову детин.
Так, тончая материя, — ткань ли,
Полюса иль оплоты держав, —
Плач, заквашенный времён с данта
Губ кроит, пуповиной начав.
* * *
Потому что земля огибает тебя, и глаголы
Раздвигают, как воздух сквозь клапаны, трещины губ
И проходят, как медь вертикальную, в глубь, под скорлупку ab ovo
И выходят на ощупь пером из конечности труб.
Извлекая себя таким образом, сходным с рожденьем
Не Афины, но звука — от игл и виниловых пут
(гениталий), сходящихся на первородном паденье,
Закругляемых сушей своей же предметности тут,
Дальше движутся морем, сливаемым горизонтально
В чашки частных глазниц, ушных раковин — долго, как ртуть:
Что моллюски — на дне переплётов (при странствии дальнем),
Что земля, что не в силе лежащего в ней обогнуть.
* * *
Между нами, латунный сверчок.
Забери его, кольчатый пень,
Закрути в волокнистый волчок.
Жнёт, чеканит с подков храп корней.
На московскую курву налёг,
То гляди — и растянет вещей
Прямоту до речей землекоп.