Опубликовано в журнале Крещатик, номер 3, 2007
Тамара БУКОВСКАЯ
/ Санкт-Петербург /
* * *
Нам с тобой не хватит жизни
Чтобы выяснить природу
Заблуждений и пристрастий
Обольщений и причуд
Проще бы договориться
О погрешностях расчетов
О неточности теорий
И причастности сторон
Проще выпалить всё сразу
Не оставив за душою
Ни одной из жалких фраз
* * *
Старики боятся смерти
и своей и чужой —
просто — Смерти
они уже знают —
эта про них не забудет
и никем не побрезгует
холодными губами
обещая либерте
фратерните эгалите
свободу равенство
и вечное братство
и обещание свое
сдержит просто
предложив —
задержи дыхание
* * *
Не греческой губкой — гигиенической прокладкой
между жизнью и культурой — поэзия впитывает
их экскрементальные выделения. Впитывает,
впитывает, впитывает и, насытившись влагой,
затяжелев кровью, потом, спермой, слизью, слезами,
она отдаёт, вдохновляет, воспитывает, питает…
Толстого Диму Быкова — жизнью Пастернака,
мужеподобную Ирму Кудрову — любовной истерикой
Цветаевой, старого мальчика Мишу Кралина —
фригидной велеречивостью Ахматовой,
странствующего семинариста Жолковского —
её же провинциальной царственностью…
Да мне-то что за дело на кого из перестарков
Серебряного века прыгала в темноте Цветаева,
с кем из балетных кукляшек спала в одной
постели Ахматова, кого прельщал Кузмин и
что было бы, если б жена Пастернака нашла
серную кислоту и плеснула в лицо Ивинской…
Торжество сослагательного наклонения.
Победа дательного падежа. Бегство родительного
в анналы истории…
* * *
Он — не местный. Пришлый.
С временной регистрацией,
без московской прописки.
Приехал из провинции
и знает — чужака встречают
по одёжке, окинув взглядом
сверху вниз. Подтянут, отутюжен,
застёгнут. На шее — шарфик,
ботинки с моментальным блеском.
Нет изъяна. Кажется — безнадёжен…
И только, когда стоит на сцене
и читает стихи, видны белые разводы
возле ширинки… Ну, слава Богу, —
что-то человеческое… Жизнь на бегу,
джентльмен в поисках десятки,
торопится, не успевает попасть в очко,
или писает против ветра, смеясь —
Божья роса!
* * *
Читать стихи надо —
громким голосом,
не шепелявя,
не картавя, не брызжа
слюной, не воняя плохо
залеченными зубами,
не рыгая, не икая,
не присепётывая, не впадая
в восторг от собственного
голоса, не захлёбываясь от
вдохновения и выпитой для
заводочки водочки, не хлопая
себя по бедрам, по заднице,
не притопывая ногой, то одной,
то другой, не вскрикивая,
как дешёвая блядь под клиентом…
А впрочем, может быть, читать
стихи не надо ни громким голосом,
ни шепелявя, ни картавя и пр. и пр. и пр.
* * *
Пастерначат
мандельштамят
ахматствуют
цветают
ахмадульничают
бродяжат
иногда
самые ловкие
делают все сразу
как секс тренажёр
в плохой порнушке
а если к этому
добавить еще и
портретное сходство
и голосовые модуляции
можно выдавать
за шоу двойников
на кладбище
русской словесности…
* * *
Литературная премия Веспасиана
могла бы превосходить по размеру
Нобеля и уж во всяком случае не
пахла бы ни динамитом, ни кровью.
Правда, припахивала бы дерьмом
и мочой, но это, как и сама литература,
всего лишь естественные выделения
живой материи, твари смердящей,
человека разумного….