Опубликовано в журнале Крещатик, номер 2, 2007
Так что
Сначала дверь, за нею книжку, потом бутылку,
Наутро глаза; декабристу прислали ссылку,
И он по ней отправился вдоль по сети,
Нутром ощущая: один на свете.
Откуда хочешь сюда притопать
Ты можешь; странно; на стенке копоть
Когда-нибудь сложится в текел-фарес.
Но это будет не здесь — моя старость.
Попробуй потом восстановить картинку,
Тем более, звук; покидая гостинку,
Даже не хочется трогать пыли,
На которой видно еще: здесь — были.
Пересказ 6
Мне do it, do it из каждой щели
Над златом чахнущим царь кощей ли
На курьих ножках ли суп с котом
Когда ж потом мне сказать о том
Когда ворóн половить в сторонку
На шаг отходишь и всё в воронку
Мне do it, do it, и на ходу ли,
Во сне ли, валятся с ног ходули
Из рук ли валится суп шальной
Я провалился и пёс со мной
О том никак говорить негоже
Я Вас любил но любовь не может
Пересказ
Застрелился, спился, устал и бросил совсем писать
С кем сумел — поссорился, попросил ещё пятьдесят
Разучился спорить, стеснялся просить, принимали за спесь
Возвращался, садился за стол поставить P.S.
Сторонился пособий, подспорий, пассажиров, пассажей, псов
Опустил себя ниже распоследней из чашек весов
Не раздевшись, валился, не успев в постель превратить кровать
Но постскриптум всё не появлялся, приходилось снова вставать
2006-е июня
дети клюют шелковицу мягкий асфальт в чернилах
лето и лето взял бы поймал их сравнил их
только не хочется пальцем капустниц пыльцу
лето и лето их сумму видать по лицу
лёгкие вольные школьники липа и липа
в солнечной кляксе всплески качельного всхлипа
я говорила о том в девяносто втором
многая лета держите меня всемером
плохо же ты пословицу помнил ледачий камень
голубь клюёт шелковицу в Лету асфальт стекает
лист приземляется в клей леденей глазей
римлянин мля твой валится колизей
стоило ли ломиться-то было или приснилось
еле надкушенный плод далее прелость и гнилость
лезет и лезет хоть ты на печи тридцать три
года лежи ты же знаешь оно изнутри
лето плюс лето сентиментальный твой кладезь
плачь моя прелесть не улетай моя сладость
пусть оно выглядит слева как ливень соплей
лето на улице телу теплее теплей
Сотое июля
1
Я воспринимаю тепло как жалость к себе, как милость,
То есть, по-польски, любовь; я в несырости вижу любимость:
Ты не злишься, My Lord, и ветрами в ус
на мой нынешний грех не дуешь,
И поэтому только я так легко и летяще иду. Ишь,
Как Твоя зеленеет улыбка прощальная в жёлтом,
Как скользит “чей-туфля” в кофейном, лесном, перемолотом,
Сколько ласки в глазах светотени, а там полнолуния,
Словно взяли простили, и под этим делом уже иду не я,
Точно сверху на нас посмотрев, порешили: им бы
Тут осесть, в Голосеевском, километром дальше от Лимба.
2
Я прогульщик всей географии, физики, литературы,
Я садово-парковая скульптура, такая себе деревянная дура,
Что сливается с дубом, а через шаг и с рябиной,
Что согласна быть песней лебединой, вороньей и голубиной,
Я скамья запасных, вон та краснеющая в аллее скамейка,
Мелкий звяк на асфальте, не берегшая рубль копейка,
Впрочем, разницы нет: что-то в зеркале светится вроде —
И довольно, и можно о главном уже говорить — о погоде:
А она тут такая, как будто круглые яблоки-сутки с тобою,
Это небо — глубокое, гладкое, глазастое-голубое…
Бывает
Всякий живущий один иногда мечтает о компаньоне,
О разделенье труда, чтении вслух и совместном бульоне,
Однако здравомыслящий отшельник понимает: та,
Совместность бывает та ещё маята,
По голове заезжающая маятником настроений,
Несварений, дней рождений, на деятельность построений,
Ну его к монахам, вздыхает тогда одиночка,
Какая тихая ночка.
Всякий живущий в семье, бывает, мечтает о воле,
Как шерстью заросший зубр в зоопарке о чистом поле,
Однако трезвомыслящий семьянин понимает: фух,
На тех воздусях привольных, бывает, настолько хватает дух,
Причём неожиданно, исподтишка, за жабры, под рёбра,
Посредь работ или радостей зуб вонзает как кобра,
К чёрту такую свободу, к ангелам падшим,
С нею не сваришь каши.
Всякий живущий, бывает, руку ошпарит, картошку пожарит,
Каждый однажды, бывает, что-то соображает,
Однако смертный любой потом говорит: ой,
Бросило в дрожь, неладное с головой,
Пойду прогуляюсь, просплюсь, наоборот, промочу горло,
Но сердце сердится: не, брат, я ж помню, как тебя пёрло,
Не ври себе, вариантов уже не осталось,
Встань и танцуй свой танец.