Опубликовано в журнале Крещатик, номер 1, 2007
Погорячились. А зря.
Холодно. Будто зимой.
Голыми до ноября
околевать, боже мой.
Ветер поёт про своё.
Небу уже не до слёз.
Горло дерёт вороньё
с пооблетевших берёз.
Греет надежда одна –
ставят на времени бег,
что с тридцать первого на
первое выпадет снег.
2
Трое суток грабили – не больше,
больше – ни-ни-ни, а трое – да.
Врали и фальшивили безбожно
в небесах электропровода.
И не пресекали мародёрство
оккупационные войска:
«Всё прозрачно в мире – это свойство»
осени – прозрачность и тоска?
Ничего – ещё запомнят это,
и не поздоровится врагам, –
паутиной свяжет бабье лето
крепко – по рукам и по ногам.
Пожалеют, отольются слёзы.
Но уже готовят втихаря
акцию возмездия морозы,
где-то к середине октября.
3
Страх прошёл, испарился, исчез
окончательно и без остатка.
Что осталось? Октябрьский лес,
сладость боли и горечь упадка.
Ты забыла, а я не забыл
и уже никогда не забуду,
как дрожала осина, и бил
стылый ветер наотмашь иуду.
* * *
В глаза смотри
и глаз не отводи;
держу пари –
бессмертье впереди.
А за спиной –
развалины и тлен.
Побудь со мной
бессмертию взамен.
* * *
Мяч закатился мой под нянин комод…
В. Набоков
Тишина в темноте, как в квадрате, –
шорох слышится за версту.
Я лежу, улыбаясь, в кровати
и сквозь сон ощущаю – расту.
Где-то скрипнула половица
и откликнулись снегири.
Мне дорога железная снится.
Я большой. Мне исполнится три.
В сердце сладкая ноет заноза,
и божественней музыки сфер
долгожданный гудок паровоза
из коробки «Made in DDR».
70-е
«Кто кого?» Но об этом потом.
Не сейчас. Не сегодня. Не время.
Я шепчу окровавленным ртом
и на звёзды смотрю сквозь деревья.
Я лежу. Я созрел. Я готов.
Я по-своему счастлив, поверьте:
время есть до приезда ментов
поразмыслить о жизни и смерти.
А вокруг – никого, ничего.
«Тёмной ночью. Желательно летом.
Я ещё повстречаю его.
Он ещё пожалеет об этом».
* * *
Дай руку перейти дорогу,
совсем чуть-чуть осталось – треть,
чтобы к положенному сроку
без опоздания успеть.
И мы успеем, мы успеем,
не опоздаем, перейдём,
и здесь сомнения посеем,
а там сочувствие пожнём.
А там, а там на земляничной
поляне, где цветные сны,
мы замолчим от непривычной,
давно забытой тишины.
И будем тихими ночами
с любовью думать о живых.
А наше вечное молчанье,
как сновиденье на двоих.
* * *
Ястреб ночной, что ты кричишь в тиши.
Если за мной, – смилуйся, не спеши.
Не торопись. Я не готов ещё.
Словно Денис. Плохо ли? Хорошо?
даже не знаю. Знаю, наверняка,
где-нибудь к маю взмою под облака.
Неистребимой песней пронзая тишь…
Но без любимой, разве что в сердце лишь.
* * *
Бег времени по кругу;
и на восьмом кругу
протянутую руку
я пожимал врагу.
А друг стоял поодаль,
имея всех в виду,
под тёмным небосводом
в потерянном аду.