Опубликовано в журнале Крещатик, номер 4, 2006
* * *
На лифте вниз — привет прохожим!
Сверну за угол невзначай,
и холодок пройдет по коже.
Летят на север журавли.
Весна на Одере. В тумане
Нева и Сена. Корабли
столпились в Тихом океане.
Пожалуй, выйду из себя
куда-нибудь. Земля и воля
зовут к себе, зовет судьба
тех, кто судьбою недоволен.
* * *
Посмотри, за стеллажами
чертик прыгает с рогами.
Чертик, чертик, пыль веков —
это наш родимый кров,
ты иди своей дорогой,
не тревожь наш быт убогий,
наши будничные дни.
Бытие и быт равны.
Мы привыкли, мы живем
у окна за стеллажом.
Заполняем формуляры,
пишем тайно мемуары…
Чертик, чертик, ты не трожь
этот мир, в нем правда — ложь.
Мы обмануты стихами,
философскими трудами.
Нас не трудно обмануть —
мы подвижны, словно ртуть.
Чертик, чертик, пыль веков —
это наш родимый кров.
Посмотри, как мы живем
у окна за стеллажом.
* * *
Заглянем в йеменскую лавку —
прохлада, тишь и благодать, —
здесь можно брошку и булавку,
как в стоге сена, отыскать.
Портфели, сумки, чемоданы,
для дам вуали, веера,
жакеты, блузки, кардиганы,
любых фасонов свитера.
Костюмы кройки новомодной
и платья длинные до пят
с глубоким вырезом свободно
на старых вешалках висят.
* * *
там гениальные картины
его жены, Гершовой Инны —
“Паломники”, “Ерусалим”,
“Скрипач”, “Кафе”, портрет, пейзаж,
там крыши красные, бар-мицва,
“Танцовщица”, скорбящих лица…
Акрилик, графика, гуашь.
Там дух философа живет,
ведя с хозяином беседы,
священнодействуют поэты,
и пес дежурит у ворот.
Поедем к Слуцкому в Кдумим;
петляет горная дорога.
“Дом на песке”, “Два диалога”,
“Паломники”, “Ерусалим”.
Алине
1
Бывало, ты проснешься,
бывало, я проснусь.
Ты в прошлое вернешься,
я в прошлое вернусь.
Там юноша и дева
похожие на нас
и, как Адам и Ева,
мир видят в первый раз;
нет ни воды, ни хлеба
и нет пути назад,
впервые видят небо
и даже Бога зрят.
2
Ты на диване как Даная
обнажена и эротична,
и льётся речь твоя живая
как дождь легка и поэтична.
А я как старец у Рембрандта
в глубоком кресле утонувший,
покрыт сединами таланта,
скорблю о жизни промелькнувшей.
И наша тихая квартира
хранит в себе следы былого
вдали от суетного мира,
вдали от шума городского.