Опубликовано в журнале Крещатик, номер 3, 2006
Рождество
Рождество лучезарно в глубинке.
Синим жаром горит монастырь.
В Петербурге летит на ботинки
Площадная морозная пыль.
Ты одна, моя матерь, ночуешь.
Задремав под бушлатом морским,
По сугробам и тучам кочуешь
Между мною и братом моим.
Ты ко мне подойдешь невесомо:
“Как зовут тебя, мой ангелок?”
Материнская светлая дрема
Не заметит невинный подлог.
Улыбнешься сметливо сначала,
А потом зарыдаешь во сне,
Потому что его ты узнала,
А меня не узнала во мне.
Рождество. Голоса за окошком
Всё чужие, нетрезвые сплошь.
Только ты уже не понарошку
Нам открытки пасхальные шлешь.
* * *
Тянет нас в сырое это место,
В рыжий, рыхлый сад перед дворцом.
Мгла над ним сияет, как невеста,
Скоморошьим, жертвенным венцом.
Инженерный замок стал телесным,
Стал телесным, словно просвира.
Вместо Савла Павел днем чудесным
Народился в городе Петра.
* * *
Выберу обрыв. И когда вспорхнет
Бабочка, похожая на танец,
Я за ней шагну, головой вперед,
И почую подлинное: тянет.
И пока лечу, будет прибывать
Жар песка, залив, знобящий спины,
Мерный плеск волны, жажда целовать
Губы с диким запахом малины.
Завет
Полжизни проведи в подполье.
Не бойся долгой немоты.
У глубины свое раздолье,
У тишины свои альты.
Зато когда на люди выйдешь
(Почувствуешь, когда пора),
Свой путь, быть может, ты увидишь
Продленным раза в полтора.
У творчества — законы строги:
Чуть что — лишишься языка.
И всё пожизненные сроки.
И всё посмертные срока.