Рассказ
Опубликовано в журнале Крещатик, номер 1, 2006
“Ее глаза похожи на обрывки старых газет”.
Давно забытое сравнение навязчиво преследовало меня всякий раз, когда я встречал эту девушку в булочной через дорогу. Хотелось пойти за ней, выследить, где она живет. Невзначай подслушал ее имя — Кейла. Сумерки таинственности еще более сгустились. На вид ей было лет восемнадцать. Но я чувствовал себя ее ровесником, хотя на прошлой неделе отметил сорокалетний юбилей.
В конце концов я потерял сон. Влюбился, несмотря на то, что меня совсем не прельщала перспектива оказаться причисленным к лику комедиантов. Невыносимо глупо начинать все сначала на пятом десятке.
Кейла — странное имя. Может она еврейка? Этого только не хватало. Всю жизнь я относился к этому народу со смешанным чувством. Страх, ощущение неполноценности и при этом абсолютное безразличие к распятому евреями Христу. А по большому счету, не все ли равно, какого поля она ягода?
Кейла, Кейла… Что же мне с тобой делать? Жениться? Я не понимал, зачем людям нужны жена и дети. Пеленки, горшки, бессонные ночи, нервотрепка и масса прочих мелких неудобств и неприятностей, которые с годами все чаще выплескиваются в остервенелые ссоры. Быт медленно, но неотвратимо рассасывает привязанность и огрубляет чувства. Ну вот, даже слово “любовь” постеснялся написать. Заменил его стыдливым — “привязанность”.
Эх, Кейла, Кейла! Для чего ты растревожила мне душу. И сердце покалывает. Давно его не было слышно. Я уже стал забывать вкус валидола.
Ну и что дальше? Лучшие годы канули в лету. Планам так и не суждено сбыться. Надежды деградировали в иллюзии. Все осточертело. Повеяло прохладой забвения. На все готов плюнуть и броситься к сопливой девчонке. А что меня сдерживает? Ничего. Я — свободен, наконец-то свободен. Могу делать, что угодно. Ой, беда, беда… Зачем ты так долго бродила вокруг да около? Выжидала?
О жене вспоминать не хотелось. Что-то щемило в груди. Как комар. Прихлопнуть ладошкой что ли? А легко ли вот так взять и отмахнуться от женщины, перед которой годами выворачивал наизнанку всю свою подноготную?
Проснулся очень рано, в шесть утра. Вытащил из кладовки чемодан, долго сидел на нем. Ничего с собой брать не хотелось. И не взял. Боже мой! Как все просто и логично. Делай то, что хочешь. Может, это выход? Инстинкт самосохранения сбережет меня от безумных желаний. Чего же ты боишься?
Шагов я не слышал. Дверь распахнулась мгновенно. Осмелился ли я позвонить или она увидела меня в глазок?
— Я ждала тебя.
— Давно?
— Всю жизнь.
Горько усмехнулась.
— Извини, я не знаю, как с тобой разговаривать и о чём.
— Кейла…
— Только не говори о любви. Хотя все равно. Ты любишь меня?
— Кейла, мы не сумасшедшие?
— Нет. Успокойся. Хочешь выпить?
— Мне не следовало приходить?
— Перестань задавать идиотские вопросы, я не справочное бюро.
— Кейла, мы в мышеловке.
— Сама знаю.
Потом мы смотрели по телевизору концерт из Юрмалы. А в окно тем временем робко заглядывал рассвет. Мы о чем-то говорили, даже спорили. Кейла действительно еврейка, только неполноценная — растерянная и одинокая.
По утрам я уходил покупать для нее подарки, что-нибудь вкусненькое и дорогое вино. Кейла прекрасно готовила. После сытного ужина мы пели песни. Точнее, обрывки песен, поскольку ни я, ни Кейла не знали до конца ни одной песни. “Шаланды полные кефали…” — я воспринимал эту строчку приблизительно в том смысле, что “полные шаланды покачивались на волнах”. Смеясь, Кейла объяснила, что кефаль — это рыба.
Когда закончились почти все деньги, мы поехали путешествовать автостопом. “Голосовала” всегда Кейла. Когда машина останавливалась, я выходил из кустов. Чаще всего водитель посылал нас к черту. Те же, кто соглашались подвезти, потом матерились, когда мы отказывались платить деньги. Так добрались до Одессы, чтобы посмотреть на кефаль.
Обратный путь выдался долгим, ехали на поездах в общих вагонах. Как-то ночью Кейлу чуть не изнасиловали двое верзил, “косивших” под уголовников. Я лежал на верхней полке и не знал, что предпринять. Зажатая между двумя мужиками, разгоряченными водкой и похотью, Кейла что-то жалобно рассказывала о женихе, который обязательно бросит ее, когда выяснится, что она не девственница. В итоге Кейла начала орать, и ее чуть не придушили. Утром Кейла призналась, что очень волновалась за меня, опасаясь, что, собравшись с духом, я встану на ее защиту, и меня зарежут.
Когда мы наконец-то вернулись в родной город, я расстроился. Ничего не изменилось. Все оставалось на своих местах. Трамваи и троллейбусы ездили по тем же маршрутам, и мы легко добрались домой. Жить по-человечески не хотелось, а сил на сумасбродства не оставалось.
Я тяжело опустился в кресло, закурил. Кейла приняла ванну, сварила кофе.
— Мы вовремя вернулись. Завтра приходит судно, на котором плавает мой муж. Ты на меня не обижаешься?
— За что?
— Вдруг ты раскаиваешься, что связался со мной?
— Я раскаиваюсь, что вообще появился на белый свет.
— Муж через полгода опять уйдёт в рейс. Махнём куда-нибудь?
— Зачем?
— За туманом и за запахом тайги.
— Почему ты не бросишь его?
— Зачем?
— Ты же его не любишь.
— Тебя я тоже не люблю.
— При чём здесь я?
— А причём здесь мой муж?
Разговор не клеился. Кейла включила телевизор, в котором Горбачев ностальгировал по перестройке.
— Тебе пора уходить. Скоро придёт свекровь наводить порядок в квартире.
— Я позвоню тебе.
— Хорошо, но не раньше, чем через полгода.
На улице моросил дождь. Я люблю пасмурную погоду, при которой легко и непринужденно думается. Хочется все начать с нуля.
Прошло шесть месяцев тягостного ожидания. Я позвонил, ответил довольный мужской голос.
В вечерней мгле передо мной возвышался небоскреб местного Госплана с красными фонариками на крыше.
Карабкаясь по скользким железным прутьям пожарной лестницы, я слышал, как внутренний голос, обезумев от ужаса, орал во всю глотку, требуя от меня невозможного. Осознав бессмысленность своих сверхусилий, он замолк. Мой разум, отстранившись, с удивлением наблюдал за человеком, лезущим в черное небо. С каждым шагом я приближался к звездам, а казалось, что наоборот. Я наверху. Грудь распирает от восхищения. Я стою на краю бездны. Но предстоит перешагнуть через барьер, сделать еще один шаг, без которого прожитая жизнь вообще не имеет никакого смысла.
Телефон зазвонил около полуночи. Кейла сразу догадалась, что это — он. В последний раз они виделись ровно шесть месяцев назад, когда договорились встретиться через полгода. Кейла как раз принимала ванну. Трубку взял муж. “Спартак” только что выиграл, поэтому супруг был доволен жизнью.
— Кто звонил?
— Не знаю. Ничего не сказали. Наверное, ошиблись номером.
Странно, но муж даже не подозревал, что у Кейлы может быть любовник. А ведь она молода, красива, у нее богатое воображение и необузданные фантазии. Тем более что его по полгода не бывает дома. В их корабле сломался какой-то винтик. Из-за ремонта рейс отложили всего на один день, чтобы не срывать выгодный контракт.
Кейла вышла покурить на балкон: “Хотя, какой это любовник? Разве настоящие любовники такими бывают? Так, мимолетное помутнение. Ничего, завтра он позвонит вновь, и все встанет на свои места”.
Перед ней возвышался небоскреб местного Госплана с красными фонариками на крыше — ориентирами для самолетов и птиц. Вначале она не поняла, что происходит. Но, присмотревшись, увидела, как по скользким железным прутьям пожарной лестницы в черное небо лез человек. С каждым шагом он приближался к звездам, а, казалось, что наоборот. Иногда он останавливался, чтобы перевести дух. Тяжело опускал голову.
— Не смотри вниз!
После краткого отдыха он поднимал голову вверх и продолжал свой путь.
— Молодец. Ты это сделаешь. Я верю в тебя. Ты пойдёшь до конца. Ты сможешь перешагнуть через барьер.
Наконец, он на самом верху. Грудь Кейлы распирало от восхищения. Он стоял на краю бездны.
— Боже мой, какой ты счастливый!
Он сделал еще один шаг и взмыл в звездное небо.
От душераздирающего вопля задрожали стекла в окнах окрестных домов.
“Видно, не только я наблюдала за ним в этот вечер”.
На балкон выскочил муж. Увидел распластавшееся на асфальте в луже крови тело.
— Сорвался с пожарной лестницы? Алкаш. Или придурок какой-то. Из-за бабы, наверное? Пошли, посмотрим.
Милиционер оглядел толпу зевак.
— Кто-нибудь знает его?
— Да.
— Кто это?
— Мой любовник.
— Как его зовут?
— Сергей.
— Фамилия?
— Не знаю.
— Где он живёт?
— Не знаю.
— Когда вы встречались с ним в последний раз?
— Шесть месяцев назад.
— При каких обстоятельствах?
— Мы ездили в Одессу.
— Как?
— Автостопом.
— Зачем?
— Посмотреть на кефаль.
— Когда в последний раз вы видели его живым?
— Сегодня вечером.
— При каких обстоятельствах?
— Он лез по пожарной лестнице в чёрное небо к звёздам.
— Что вы делали в это время?
— Курила на балконе.
На следующий день муж ушел в очередной рейс, посоветовав Кейле встать на учет в психоневрологическом диспансере. Поздно вечером она поехала в морг больницы скорой помощи. Тихонько постучала в массивную железную дверь, которую приоткрыл небритый санитар. Кейла открыла перед его носом дамскую сумочку, набитую разноцветными бумажками с печатью госбанка. Он взял, сколько считал нужным.
— Вам к мужчинам или женщинам?
— К мужчине.
Кейла сняла с Сергея простыню. Разделась и легла рядом с ним.
Санитар пришел под утро.
— Ещё не надоело?
— Я нимфоманка.
— Вообще-то это называется по-другому.
— Я знаю, как это называется у вас, но у нас это называется так, как я сказала.
За неделю Кейла распродала всю одежду, бытовую технику и мебель. Саму квартиру она не могла продать без согласия мужа.
Поехала автостопом в Одессу. По пути ее изнасиловали. Она жалобным голосом что-то рассказывала о женихе, который обязательно ее бросит, когда выяснится, что она не девственница. Но эти рассказки только еще больше возбуждали насильников. В Одессе на все деньги купила полный баркас кефали. Приказала рыбакам вернуться в открытое море и выпустить рыбу на волю. Обратно возвращалась без гроша в кармане на поездах в общих вагонах. Образ Кейлы уже никого не привлекал. Мужики, косившие под уголовников, разгоряченные водкой и похотью, шарахались от нее, как от прокаженной.
В родном городе первым делом зашла в аптеку купить клизму.
— Вам одноразовую или многоразовую?
— Я думаю, что хватит одноразовой.
Целый час провозилась с клизмой, но водичка из трубочки почему-то не текла. Пришлось сходить за многоразовой. Недавно Кейла посмотрела польский фильм “Как быть любимой”. Там тюремщики ставили тазики, чтобы туда стекало г-но, под приговоренными к смертной казни через повешенье. Кейла не хотела, чтобы ее обнаружили в столь неприглядном виде.
Поехала на кладбище. Легко нашла свежую могилу. Залезла на близстоящую сосну. Привязала веревку к суку. Намылила хозяйственным мылом петлю и надела ее на шею. Заметила милую старушку, приводившую в порядок соседнюю могилку. Немного смутившись, приветливо помахала ей рукой.
— Извините, у меня к вам просьба.
— Слушаю, доченька.
— Вы не могли бы мне, потом, поправить юбку, если она зацепится за сучок?
— Хорошо. Сделаю, что просишь.
— Извините, что все так получилось.
— Ничего страшного. Все там будем. В добрый путь. С Богом!