Опубликовано в журнале Крещатик, номер 3, 2005
А. Ливри. Набоков – ницшеанец. СПб.: “Алетейя”, 2005. 240 с. Тир. 1000 экз.
Книга русского парижанина, выпускника Сорбонны Анатолия Ливри “Набоков-ницшеанец”1 не может не поражать. С одной стороны — это серьезное исследование, в котором рассматривается взаимосвязь некоторых идей Фридриха Ницше и Владимира Набокова. С другой — это искрящееся повествование, увлекательный марш-бросок в античность (автор пишет о значении феномена античной трагедии, о Сократе), попытка еще и еще раз вернуться к теме бытования традиционных ценностей в эпоху постмодерна. В труде Ливри, несомненно, присутствует волевой, направленный к утверждению культурной вертикали пафос, и этим он ценен. Автору абсолютно чужд дух теплохладности, расслабленности. Наоборот, исследователь демонстрирует волю к мужеству и красоте. Его прозой движет жизнеутверждающая сила. Более того, речь Ливри бурлит, как весенний поток. Именно: книгу “Набоков-ницшеанец” можно сравнить с катамараном на бурной речке. Валы, которые окатывают читателей — и пьянят, и пугают.
Так о монтрейском старце сейчас, пожалуй, не пишет никто.
Набоков с его властными языковыми практиками, трехъязычными каламбурами, хитроумной игрой с читателем и мастерством по-прежнему актуален. Хотя значение его изменилось. В советском культурном подполье аристократизм Набокова (который Ливри напрямую связывает с ницшеанством) действовал освобождающе. Его эскапады против Фрейда и Маркса воспринимались как необходимая толика соли к хорошо наперченным блюдам. Да и сама обращенность к прошлому, поэтика дворянского гнезда, “ночь расстрела и весь в черемухе овраг” рифмовалась с настроением карабкающегося из котлована человека.
Сегодня, когда читатель чахнет в шутовском хороводе имиджей, монтрейский старец вызывает принципиально другую реакцию. На него смотрят спокойно, с прохладным интересом. И на этом фоне быстро развивается “набоковедение” — скучное, грантоемкое направление современной русистики.
“Набоковедов, жонглирующих необязательными ассоциациями и готовых в интертекстуальном рвении сравнить все со всем, теперь пруд пруди. Особенно в этом усердствуют второсортные западные слависты. Но, к счастью, отбить интерес к Набокову набоковедам и набокововедкам пока не удалось. Как не удалось превратить его творчество в одну из суфлерских подсказок господствующего дискурса.
Отчасти в этом и заслуга господина Ливри, пишущего о Набокове несколько старомодным слогом, без всякой оглядки на политкорректность. В его работе достается всем: и немецким филистерам, и демократии и даже… Еврипиду. Совершенно неожиданны посвящения, напоминающие читателям, в какое прекрасное время мы живем: “Посвящаю моей жене”, “Посвящаю любовнице моей жены”. Все это можно было бы считать эпатажем, когда бы не было горькой правдой.
Как правдива и история о том, что на автора книги “наехал” (выражаясь современным словцом) сын великого писателя — Дмитрий Набоков, который обиделся на то, что на одном из интернет-форумов прозу Ливри сравнили с набоковской и даже отдали первой предпочтение. Разгорелся целый скандал, о котором здесь, может быть, и не стоило напоминать. Но он важен именно в контексте творчества Набокова. Тот всю свою сознательную жизнь занимался активной и безошибочной паралитературной деятельностью (о чем свидетельствует книга “Классик без ретуши”, составленная Н. К. Мельниковым). Писатель занимает то место, на которое сам себя назначает, — публика спорить не станет. Анатолий Ливри поставил себя в ряд с Ницше и Набоковым — нацелился на их литературную и философскую планку. И уже ради этого жеста стоит открыть книгу с таким интригующим названием.
1 В июне 2005 г. книга «Набоков — ницшеанец» Анатолия Ливри была отмечена премией Международного Книжного Форума Петербурга «Серебряная Литера» «за глубокое проникновение в ранее неизвестные аспекты творчества писателя».