Опубликовано в журнале Критическая Масса, номер 3, 2005
Красные в НСДАП. Пер. с нем. С. Чарного; предисл. А. Севера. М.: Эксмо, Яуза, 2005. 318 с. Тираж 4000 экз. (Серия “III Рейх. Империя”)
В ситуации современного интереса к популярно-маргинальному нацистскому дискурсу книга воспоминаний лидера левых нацистов Отто Штрассера проливает свет на закулисную жизнь раннего периода и последующее развитие национал-социалистического движения. Изнутри и слева Отто Штрассер говорит о разброде и шатаниях, мечтаниях и настроении того времени, когда Вторая мировая война и Освенцим еще только зарождались как предчувствия и было неизвестно, какое разрешение найдет накал атмосферы в Германии 1920—1930-х годов. Непосредственный участник событий и свидетель-интеллектуал вводит читателя в сферу наэлектризованного воздуха, политики перед грозой.
Книга исторических мемуаров впервые увидела свет в Бостоне в 1940 году и издается в России во второй раз. Автор — Отто Штрассер (1897—1974) — начинал свою политическую деятельность как социал-демократ. Впоследствии он разрабатывал социалистическую линию НСДАП, возглавив левую оппозицию Гитлеру. Его старший брат Грегор Штрассер был одно время вторым после Гитлера лидером нацистского движения, руководителем НСДАП по пропаганде и оргработе, заместителем вождя партии. В “ночь длинных ножей” он был застрелен членами СС. Еще в 1930 году Отто Штрассер был исключен из НСДАП и продолжил свою борьбу против Гитлера, основав “Боевое содружество национал-социалистов”, или “Черный фронт”. Впоследствии он покинул Германию, куда возвратился лишь в 1955-м. На протяжении десяти лет своего сотрудничества с Гитлером Штрассер тщательно записывал беседы с ним и позднее, уже став его статусным врагом, продолжал собирать и записывать полученные от своих агентов сведения о фюрере.
Воспоминания Штрассера охватывают достаточно длительный период времени, начинаясь рассказом о первой встрече Штрассера с Гитлером в октябре 1920 года, и заканчивая, как можно судить, приблизительно в мае 1940 года. Развернутое предисловие к книге за подписью А. Севера вводит нас в историко-политическую ситуацию и показывает расклад сил в Германии 1920—1930-х годов. Включая в себя энциклопедическую информацию касательно истории радикальных политических движений того времени, их истоков и зарубежных аналогов, предисловие также дает общий политологический анализ, завершаясь масштабной рефлексией над тоталитаризмом вообще.
Национал-социализм, мы видим, бывает разный: левый и правый. Левый делает ударение на слове “социализм” и тянется к СССР; правый — гитлеровский, расистский — дружит с капиталистами. Левые и правые борются и сотрудничают. В броуновском движении перетекают друг к другу коммунисты, левые и правые нацисты, национал-большевики. К 1930 году радикальные движения в Германии оказываются разделенными на два лагеря: расово-националистический (правое крыло НСДАП и их союзники из правых партий) и социалистический (коммунисты, национал-большевики и левое крыло НСДАП). Вплоть до начала войны в национал-социалистическом движении были люди, ориентированные на союз с СССР и совместную борьбу с империалистическим Западом, что, учитывая личностную специфику советского и германского лидеров, представлялось утопичным.
Национал-большевизм, консервативная революция — знакомые слова? В ситуации воскрешения риторики и радикальных движений Германии времени Веймарской республики в современной России (риторики и движений, вдохновляемых стремлением сокрушить оккупационный режим, в случае Германии — антантовский) интересен взгляд на то время, когда эти комплексы идей сформировались. Есть свои основания, почему подобная риторика в той или иной степени возникает в России сегодня. Общий комплекс идей, характерных для Германии 1920—1930-х годов, представляет собой антидемократизм, национализм, обращение к “славному прошлому”, критику существующего режима, имперские геополитические амбиции, идеократию, негативное отношение к гуманизму, либерализму, техницизму, цивилизации Запада, обращение к мифу, религии, архаике и эзотерической традиции, установку на “подлинную” экзистенцию, жизнь в риске, героизм, национальное чувство, вызов буржуазному миру, нонконформизм. Эти идеи в ряде пунктов разделялись консервативными революционерами, национал-большевиками, национал-революционерами и во многом близкими к ним русскими евразийцами и сменовеховцами. Это страстное желание альтернативы современному миропорядку и сейчас, в условиях где победившей, а где атакующей либеральной демократии и глобализации, реконструируется в русле поиска возможной и невозможной альтернативы, ожидаемой в первую очередь именно от России. Впрочем, нанесенная стране травма и вытекающий из нее посттравматический синдром заставляет искать альтернативу не только болевому шоку или отнимающему свободу движений параличу, но и попаданию в рану заразы.
Как условия возникновения тоталитарных движений А. Север перечисляет тотальный кризис всех форм общественного уклада, осложненный сменой типов государственного управления (переходом от авторитаризма к демократии, например); резкое обострение национального чувства, вызванного унижением от катастрофического поражения в войне; наличие в обществе традиций этатизма и патернализма, а также наличие большой социальной аморфности, граничащей с бесклассовостью. Люди в таком обществе оказываются потерянными и ищут наполнения своей жизни в каком-нибудь тоталитарном мифе, который реализуется в политике. Если предложенные А. Севером выводы об условиях, необходимых для возникновения тоталитаризма верны, остается только ставить галочку у каждого из этих условий, перенося их на современную Россию. Впрочем, проведение расхожей аналогии между современной Россией и Веймарской республикой, ведущее к запугиванию приходом “нового Гитлера”, может иметь смысл в первую очередь по основанию социальной деструкции, к которой и относятся перечисленные условия, но политическая сцена, экономические и общекультурные условия остаются различными.
Открывая книгу Штрассера, узнаешь, что перед нами книга социалиста, либерала, республиканца, европейца и христианина. Так получилось, что этот человек был еще и одним из нацистских лидеров. Но, как мы уже успели заметить, национал-социализм бывает разный. Предложенный в книге взгляд Штрассера представляет мало известный нам альтернативный нацизм. Это левый нацизм, бывший сильным соперником гитлеризма, но не сумевший победить. Вполне возможно, скажем вслед за автором предисловия, что, приди левые к власти, они действовали бы с не меньшей жестокостью, чем победившие правые.
С первых строк книги Штрассера ясно, что автор не очень любил Гитлера. В главе, посвященной их знакомству, мы читаем, что Гитлер не очень уравновешенный человек: неспособный к ведению нормальной дискуссии, он бьет кулаком по столу и, уйдя от предмета обсуждения, разражается антисемитской руганью: “Все зло — от евреев, которые оскверняют и загрязняют мир. И, как только я узнал, кто они такие, лишь только понял их сущность, я стал вглядываться в каждого прохожего на улице, чтобы определить — еврей он или нет”, и так далее. В главе “Как Гитлер написал └Майн Кампф“” мы узнаем, что Гитлер написал книгу на уровне пятого класса школы и впоследствии “специальным эскадроном смерти” был убит человек, редактировавший его писания. В главе “Человеческая сущность Гитлера” все становится окончательно ясно. “Власть! — орал Гитлер. — Мы должны взять власть!” “Ненависть… должна рождаться из любви”, — не раз говорил Штрассер Гитлеру, но Гитлер только ненавидел. Вообще замечательно тождество образа Гитлера в записках его современника и в течение долгого времени соратника Штрассера и образа Гитлера, утвердившегося в послевоенной реальности. Именно таким “чудовищем, действующим на уровне бессознательного”, рупором затаенных желаний насилия и разрушения, порождением негативной энергии коллективного бессознательного его и знает современный мир. И то же самое пишет Штрассер. Гитлер все время в слезах и истериках, его речи состоят из слов “ненависть”, “разрушение”, “евреи”. На человеческие чувства Гитлер не способен и боится их, и, как пишет Штрассер, нет для него ни розы, ни теленка, ни сумасшествия ноября. “Горе людям без морали, миру без любви, веку без Бога!” — горестно восклицает Штрассер. Страшный сон Европы, питающийся энергией бессознательной боли и оперирующий глубинными желаниями, архетипами и основаниями мифа, Гитлер оказывается к тому же предателем, убийцей, извращенцем и в личном плане слабым и ничтожным человеком. Предательства, приведшие фюрера к власти, и патологии его личной жизни хорошо известны Штрассеру, хотя касательно последнего пункта он по-джентльменски обходится без леденящих душу подробностей.
В то время как Гитлер взял курс на расовую революцию, Штрассер, еще будучи членом партии, продолжал концентрировать свое внимание на экономическом и социальном устройстве общества. В ответ на тираду Гитлера о расовой революции, превосходстве нордической расы и ее праве доминировать во всем мире и невозможности союза со славянско-татарской Россией, которой правят евреи, Штрассер говорит, что культурные проблемы имеют для него второстепенное значение. Социально-экономические взгляды Штрассера нашли отражение в составленной им вместе с братом программе партии. Левой альтернативой линии Гитлера выступал так называемый “прусский социализм”, имевший ярко выраженный этатистский характер. Программа Штрассеров была ориентирована на построение гармоничной экономики, основанием для которой служил своеобразный государственный феодализм, когда государство является единственным владельцем земли, которую оно сдает в аренду гражданам. Штрассеры выступали также за национализацию тяжелой индустрии и распределение крупных поместий в качестве государственного имущества; в области политики они отстаивали федерализм, с парламентом из представителей различных социальных групп. Германию они видели децентрализованной и разбитой на кантоны по швейцарскому образцу. В области внешней политики они не имели территориальных претензий, но требовали равенства между нациями и прекращения унижения Германии. Также они говорили о создании Европейской федерации, которая должна объединить страны в монолитный союз при сохранении каждой страной своей администрации, обычаев и религии. Таможенные преграды должны быть сняты, чтобы сложился единый европейский рынок.
Похоже, что некоторые мечтания Отто Штрассера все же, пусть и с задержкой, осуществились. Знаковым завершением книги, подчеркивающим ее не исчерпывающееся историко-мемуарной ценностью значение, служат слова о Свободе с большой буквы, о друзьях свободы, борющихся с кровавыми диктаторами, и об Атлантическом океане, вдоль которого проходит — он самый — Фронт Свободы.
Алла Горбунова