Опубликовано в журнале Критическая Масса, номер 2, 2004
В деятельности издательства «Ультра. Культура» мне нравится почти все. Жалко, конечно, что книга Джона Де Греефа вышла под названием «Потреблядство». Надо было бы купить у Виктора Пелевина гораздо более выразительный и приятный для русского слуха термин «покупоебка», введенный им в «ДПП (нн)». А радикально не нравится, пожалуй, только лозунг, вынесенный на обложку серии non-fiction: «Все, что ты знаешь, — ложь». Как один из тех, к кому лозунг обращен, смею не согласиться с такой радикальной оценкой незнакомых со мной людей достоверности своего знания. Правильнее было бы написать: «Все, что тебе говорят, — ложь». Это соответствовало бы и пафосу издания в том, что касается сопротивления стереотипам, навязываемых «ими», теми, кто «говорит». Агентами «Вавилона», «глобализма» или «санитарной зоны», это уж кому как угодно.
В эпоху глобальной антимусульманской истерии, когда «исламистский заговор» благополучно занял место «заговора еврейского», действительно, благородное дело издать сборник «Аллах не любит Америку». В тени чеченского «умиротворения» — мемуары Аллы Дудаевой. А в свете не менее истеричной, чем «антитеррористическая» компания, компании «антинаркотической» — книги Александра Шульгина и Джея Стивенса — об истории и философии синтетических «наркотиков». В абсурдной ситуации, когда апологеты Израиля зеркально воспроизводят логику юдофобов, для которых любой еврей — сионист, отождествляя антисионизм с антисемитизмом, — публицистику Исраэля Шамира, блестящего представителя израильских левых.
Во всех перечисленных мною книгах разрушаются стереотипы современного властного дискурса. Но, как выяснилось на практике, этот дискурс не терпит не только «альтернативного» знания, но и знания как такового. Иначе не объяснить изъятия агентами Госнаркоконтроля, наряду с «Марихуаной, запретным лекарством» Лестера Гринспуна и Джеймса Б. Бакалара, и «Терроризм» Брюса Хоффмана, вполне консервативного американского исследователя, чуть ли не сотрудника президентской администрации, явно уж не поклонника ООП или «Фракции Красной Армии». Хоффман говорит банальные вещи, очевидные любому образованному человеку. Что, вот, колонизаторы всегда называли «террористами» лидеров национально-освободительного движения и клялись, что они никогда не придут к власти. А «террористы» пришли к власти в Израиле, Алжире, ЮАР (добавим еще и Ирландию в 1920-е годы) и сразу же стали глубокоуважаемыми господами. Такое знание, хотя бы на фоне Чечни, кажется априори преступным.
Другое дело, что своим идиотизмом Госнаркоконтроль придал книге благонамеренного Хоффмана статус подрывного, протеррористического издания. И тем самым аннулировал вопросы, которые в ином случае можно было бы задать издательству. Как Хоффман вообще затесался между страстным Шамиром и занудным (только в книгах, в статьях он гораздо интереснее) Борисом Кагарлицким? Какое Хоффман имеет отношение к генеральной линии издательства, есть ли вообще такая линия? И что такое современная альтернативность вообще? А конкретно — в случае «Ультра. Культуры»? Не торговая ли марка, придающая остроту любому блюду, если его название апеллирует к тому или иному массовому пугалу, будь то «исламизм», «терроризм» или «наркомания»?
Таких вопросов еще больше, когда обращаешься к fiction-коллекции Overdrive. Изначально она представлялась неким панданом к документальной серии «Жизнь запрещенных людей», представлявшей тех, кто реально «превысил скорость»: лидера угрюмо-романтических «черных пантер» Хьюи Ньютона, Тимоти Лири, «самого плохого человека в мире» Алистера Кроули или основателя Церкви Сатаны Шандора ЛаВея. Хотя и к «ЖZЛ» есть вопросы. Если Пол Пот, еще один герой коллекции, до сих пор остается «вещью в себе», настолько зловеще-одномерным, что даже открыть его тексты кажется преступле-нием, а Ньютон, действительно, один из ключевых бойцов 1968 года, в России практически неизвестный, то, скажем, Кроули или ЛаВей — это уже фигуры на грани китча. В интересной садомазохистской прозе Олега ХХХ, изданной «Лимбусом», ЛаВеем, например, балуются сосновоборские старшеклассницы.
А Эдуарда Лимонова, чьей книгой «В плену у мертвецов» открывалась «ЖZЛ», к сугубо «запрещенным» людям тем более не отнести: никогда его так много не издавали и не переиздавали, как во время его заключения. Вообще, выбор «запрещенных людей» очень напоминает ту вселенскую смазь, которая торжествовала некогда именно на страницах «Лимонки», где в едином хороводе отплясывали эсэровские боевики и чернорубашечники Муссолини, серийные убийцы и хунвэйбины. Но в «Лимонке» у них был общий знаменатель: жажда смерти. Сохранился ли он как концепция и в «ЖZЛ»?
Итак, Overdrive. Идеальная книга для этой коллекции, как мне кажется, исходя из собственных представлений об альтернативности, та, в которой разрешенную скорость превышают и автор, и герой. И первые публикации вполне соответствовали этому идеалу. Ну, Уильяма Берроуза читать, конечно, уже практически невозможно. Это не его беда, а беда всей наркоманской прозы, которая удивительно ладно и адекватно переносится на экран (галлюцинации киногеничны), но в своем оригинальном виде производит впечатление тупого бреда. Но Берроузу, конечно, самое место здесь. То же самое касается и «Американского психопата» Брэта Истона Эллиса: одной публикации этого романа было бы достаточно, чтобы оправдать проект «Overdrive». Здесь в равной степени невыносимы и пытки с рачлененкой, которыми развлекается Патрик Батмен, и ледяная отстраненность стиля Эллиса: занимающие десятки страниц перечисления дезодорантов, витаминов и рубашек героя страшнее его смертоносных эскапад.
Адекватна и Виржини Депант с «Трахни меня!»: ошалевшая и расчетливая сука пишет о суках, ошалевших, но нерасчетливых. Совершенно адекватен как автор серии и Дмитрий Нестеров с романом «Скины. Русь пробуждается». Книга не только страшная, но и странная, словно двоящаяся. Очевидно, не я один почти до последней страницы наивно надеялся на какой-нибудь «нравственный перелом» героя, скина Кваса, что поймет он, как нехорошо забивать насмерть «хачей» и «ниггеров» в пригородных электричках. Дело в том, что читатель, воспитанный в традициях русской литературы, не может вообразить, что нацист может хорошо писать. А Нестеров пишет очень хорошо. И совершенно солидарен с Квасом. И книга поэтому приобретает новое измерение: как свидетельство обвинения против лужковской Москвы, как свидетельство о скинах, не замутненное ни официальным лицемерием, ни не менее тошнотворным лицемерием самих скинов-ских газеток, в которых можно прочитать о простых русских парнях, которые никого не трогали, отмечали 8 марта и ездили на экскурсии, а их обвинили в убийствах и избиениях. Нет, Нестеров дает слово герою, осознающему себя как участника латентной гражданской войны, идущей на улицах русских городов. Ничего не отри-цает, ничего не стесняется. Значит, добро пожаловать в «Overdrive».
И вообще, чем «правая» нетерпимость Нестерова лучше «левой» нетерпимости. То есть, для меня, безусловно «левого», хуже. Но в опубликованном в том же «Over-driv’e» симпатичном и инфантильном романе Тони Уайта «ультразеленый» герой с помощью кельтских драконов приносит в жертву тысячу сотрудников мерзкой компании, строящей автострады. Что, у Уайта — аллегория, а у Нестерова — сугубый реализм? Но хороший текст Нестерова потому и хорош, что, именно в силу своего натурализма, вызывает ужас и отвращение. И ужас тем сильнее, что его скины — не карикатурные троглодиты, а со-вершенно нормальные ребята из неплохих семей, в чем, кстати, я лично убедился несколько лет назад, когда писал для «Сеанса» едва ли не первый в Петербурге текст о скинах. И тем же важен и хорош и «Дневник Тернера» американского фундаменталиста Эндрю Макдоналда, самое адекватное описание которого уместится в одну фразу: «Прочитав эту книгу, Тимоти Маквей взорвал бомбу в Оклахома-сити, убив 168 человек».
Соседство в одной серии Нестерова и Эллиса, Уайта и Макдоналда, конечно, кажется диким. Кажется, что, заявляя о своей альтернативности, издательство решило на всякий случай выбрать разом все возможные альтернативы, ну, скажем так, «глобализму». Такого вроде бы не бывает: это плюрализм в отдельно взятой голове, если сравнивать издательство с мозгом. Но весь-то ужас современной цивилизации в том, что объективно ультраправые и ультралевые являются — пусть и не физически, но метафизически — союзниками, с равной яростью ненавидя «общество потреблядства». А признал это, между прочим, один Эдуард Лимонов, на первых порах существования НБП определявший ее как партию тех, кто «левее Анпилова и правее Баркашова». Противоестественное единство интересов существует в реальности.
Так что мои претензии к «Ультра. Культуре» заключаются вовсе не в том, что ее главный редактор Илья Кормильцев опубликовал «Скинов». А в том, что в последнее время Overdrive пополняется уже ни в какие ворота не лезущей прозой. То есть прозой как раз «нормальной».
«1968» Патрика Рамбо — вялая, брезгливо-брюзгливая халтура, заказанная газетой «Le Monde» к 30-летию парижского восстания. Картонные, почти карикатурные студенты и буржуа на фоне хроники уличных боев, пересказанной с энтузиазмом судебного пристава, позевывая, описывающего имущество несостоятельного должника: один стакан треснутый, Сартр выступает в Сорбонне, две вилки неизвестного металла, Де Голль улетел в Гер-манию…
«Путешествие в Агарту» Абеля Поссе — нечто вроде нашего Леонида Юзефовича, только гораздо хуже. Эсэсман из института Анэнербе отправляется в 1943 году через Тибет в Китай на поиски мистического города Агарты, маги которого могут вдохнуть неземную силу в агонизирующий Рейх. Скороговоркой пересказаны известные труды об оккультной составляющей нацизма. Страхуясь от обвинений в интересе к ней, Поссе насылает на нациста видение его однокашника, расстреливающего во рву семью добрых евреев, их соседей. Да еще и заставляет всемогущего «посвященного» высказаться об исторической обреченности гитлеровского режима. Честное слово, даже Александр Дугин на ту же тему написал бы что-нибудь занимательнее этой светской болтовни.
Означает ли это, что издательство сбавляет заявленную скорость? Что намеку на «альтернативу» достаточно содержаться в теме исследования или романа, как в случае с Хоффманом, Рамбо, Поссе, и что сама «альтернативность» обретает полусветский, полускандальный, но не имеющий никакого отношения к поискам настоящего «иного», лоск? Тогда «Ультра. Культура» в ближайшем будущем перестанет отличаться от любого другого, о, вполне пристойного издательства, только не имеющего никакой идейной подоплеки. Надеюсь, что ошибаюсь. Очень надеюсь.