Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 1, 2025
Даниела Васькина родилась в 2005 году в Кудымкаре (Пермский край). Живет в Москве, учится в Литературном институте им. А.М. Горького. Публикуется впервые.
С НАИЛУЧШИМИ ПОЖЕЛАНИЯМИ
Каждое утро Маруся выходила из дома в 7:50, переходила дорогу и становилась на перекрестке, листая конспекты по аналитической химии.
«Жду возле кирпичного домика», – шептала она мне в трубку, и я, скользя колготками по паркету, бегала по комнате. Не забыть бы пропуск и ключи.
Я спускалась, тараторила выдуманную причину опоздания, Маруся кивала, и мы шли в школу. Отсидев шесть уроков, мы встречались на набережной под окнами кабинета истории и шли домой. Возле крошечного кирпичного здания я обнимала Марусю на прощание.
По дороге мы много болтали, чаще всего о поступлении в университет. Как-то раз, не помню, как это случилось, я ляпнула, что мы перестанем общаться, когда вырастем.
– Почему?
– Не знаю. Папа говорит, что не будем. Мол, он ни с кем не общается после выпуска.
Маруся почесала нос и засмотрелась на сколотый бордюр.
– Так значит, папа сказал…
– Ну да. Посуди сама, мы поступим в разные университеты, уже не будем видеться так часто. Может быть, мы вообще окажемся в разных городах, – рассуждала я, не сразу заметив, как вытянулось лицо подруги.
– А как же каникулы, праздники? И потом, мы ведь можем созваниваться.
– Конечно можем. Я ведь не говорю, что собираюсь нарочно прекратить общение. Просто как раньше уже не будет.
– Ну да, – Маруся пнула камешек на дороге, я вытянула ногу, чтобы продолжить игру, но почему-то шагнула мимо.
– Вряд ли мы перестанем дружить, – уверенно сказала подруга.
Мы говорили об этом два года назад.
Сейчас ты в Петербурге, если такой город ты не выдумала. Я в столице, в месте с самой хорошей памятью – общежитии, читаю сборник Евгения Рейна. Он писал про Венецию, про Америку, про Питер. Значит, Питер есть? Представить невозможно, сколько людей там когда-то было. Жуковский, Ломоносов, даже студент с топором за подкладкой. А как же ты?
Как же Рейн мог забыть написать про тебя? Неужели вы не встречались, и даже не знакомы? Неужели не гуляли вместе? Может, Евгений Борисович просто забыл, ему ведь уже почти девяносто. Вылетело из головы, вот и все.
А я не забыла. Я помню, как мы перебрасывали друг другу клочки бумаги, исписанные каракулями, и спорили, кто к кому пойдет в гости после уроков. Помню, как мы сидели у меня на кухне и клялись друг другу сделать физику. А потом все равно списывали ее на переменке в туалете.
Когда-то я помнила, что ты ела на завтрак каждый день на протяжении четырех лет. А теперь забыла. Я даже не помню точно, какого цвета у тебя глаза. В голове только обещания приехать друг к другу на каникулы.
Я знаю, у тебя теперь новые друзья. У меня тоже. Но я иногда вслушиваюсь в тишину, пытаясь нащупать среди забавных бестолковых разговоров твой тихий голос.
Выходит, папа был прав. Но мне уже наплевать. Маруся, я хочу снова с тобой дружить. Ты слышала, тот кирпичный домик снесли? Где же мы теперь будем встречаться?
Это ничего, главное – возвращайся. Завтра или через неделю. И я тоже приеду. Давай сходим на каток, мы ведь давно хотели.
С наилучшими пожеланиями,
Дана.