Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 3, 2024
Анна Гальберштадт выросла в Вильнюсе, с восемнадцати лет жила в Москве, где получила образование психолога в Московском государственном университете. С 1980 года живет и работает в Нью-Йорке. Член Американского ПЕН-центра, автор поэтического сборника «Вильнюсский дневник».
* * *
Может быть, и агностик,
но все же не совсем атеист,
в минуту, когда все сходится
в одной точке – отправления поезда из Однажды
в точку Никуда
через транзитную остановку в Когда-то.
Однажды были Мы
и воздух был густым и сладким,
как запах жасмина в майскую ночь
и прохладный ветерок приносил облегчение
после дневной жары.
А вот когда тьма сгущается
и De Profundis – из бездны к Тебе (если ты существуешь) взываю
вдруг ты посылаешь знак –
доброту встречного
какого-нибудь малознакомого
или вовсе чужого тебе человека
который внезапно откликнется
когда все летит в тартарары – как прикосновение крыла
твоего ангела, который пас тебя в детстве
и потом исчез, только легкое тепло его крыла
или память о прикосновении остались.
* * *
Как удержаться на точке опоры
кругом ветер колышет кроны
летают черные птицы – может вороны
внизу плещется море не море
Тбилисское холодное море-водохранилище
посреди жарких гор и громоздких скульптур
как тает пломбир под грузинским солнцем
тетка с кривыми ногами в платке
с мешком кормовой кукурузы
соль просыпает на бледно-желтый початок
ты на привале с друзьями из бестолковой беспечной
полубессмысленной
жизни в прорыве перерыве
меж буднями, наполненными
молчаливым и немолчаливым трудом
одиночеством ученого говорящего попугая
которого кормят тогда
когда он практически без акцента
наизусть повторяет – And how do you feel about it?
а потом возвращается в клетку
и для души читает
про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
про то, как на озере Чад
изысканный бродит любимый его жираф.
* * *
Там в сумерках
сбросив покровы
он и она
касались и ощупывали
друг друга
как слепые
слепы мы были
и находили мы
в темноте
тела друг друга
как в дом родимый
в непогоду
входишь ты наощупь
после лет разлуки
и выпуклый узор обоев
в коридоре
под рукою
и плитка с уголком отколотым
на полу на кухне слева
под ногою
и чашка мамина на полке
утренняя голубая
и запах валерьянки и валидола
у кровати
медали деда давно в коробке
на бархатной подкладке
с какого месяца какого года
а грамоты и письма бабке
давно истлели
и непогода.
А мы по-прежнему
касаемся друг друга
слепые как котята
они под теплым пузом
тянутся к соску
и урчат от счастья
дрожат не ведая
того, что наступит дальше.