О книге Нади Делаланд «Голоса в голове»
Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 2, 2024
Елена Севрюгина родилась в 1977 году в Туле. Поэт, критик. Кандидат филологических наук. Выпускающий редактор интернет-альманаха «45-я параллель». Редактор отдела «Ликбез» журнала «Формаслов». Автор публикаций в журналах «Дружба народов», «Знамя», «Нева», «Prosōdia», «Интерпоэзия», «Урал», «Новом журнале» и книги стихов «Раздетый свет» (М.: Синяя гора, 2023). Живет в Москве.
«И все твоими глазами глядят деревья», – обмолвилась как-то Марина Цветаева о Борисе Пастернаке. О творчестве Нади Делаланд хочется сказать так: «И твоим животворным словом говорит природа». Особенность этой поэтики в том, что она не просто рождается из стихийных, довербальных форм языка – она сама ими является. «Легкое дыхание поэзии» – такое определение стихам Нади дал когда-то в предисловии к ее книге «Эрос, Танатос, Логос…» Леонид Костюков. Это даже не просто дыхание – скорее выдыхание на поверхность того, чем наполнены сердце и легкие. И получается это как-то непроизвольно, без усилий, потому что процесс настолько же естественный, как сама жизнь, как любое природное явление. Наверное, Моцарт так же создавал свою музыку – до конца даже не осознавая происходящего.
Надя Делаланд поэт настолько, что ей неведомы границы между словом и естеством. «Мне кажется, что я пишу стихи», – признаётся она в одном из стихотворений своей новой книги[1]. Слово «кажется» здесь ключевое, ибо писать – значит совершать усилие. А тут нет усилия – есть только «непроизвольное словоизвержение», которое может произойти где угодно – например, в парке Шкулёва, на виду у случайных прохожих. Физиологичность поэтичного – неотъемлемая черта стиля Нади Делаланд:
Я закончила,
испытав хиазм и немного гипаллаги.
В голове пели птицы.
Это пространство первичных эманаций, интуитивных «вчувствований» и врастаний в материнское лоно мира, бесконечные камлание и шаманизм, за которыми лирический субъект намеренно теряется, прирастая новыми смыслами и значениями:
скульптор небесный листающий лес
лестница в небо и огненный лис
голос растрепанный катится вниз
в темном закате навеки исчез
Так выглядит мир, за которым поэт непрерывно наблюдает из своего потустороннего окна. Оно позволяет видеть то, что тайно, скрыто от посторонних глаз, но отражает подлинную суть предметов и явлений. Вспоминается тютчевское «не то, что мните вы, природа: не слепок, не бездушный лик…». В чудесном зазеркалье Нади Делаланд мертвая материя оживает, очеловечивается и одухотворяется словом. Так слову возвращается его первородная и самая важная функция – созидания и перевоплощения. Мир, единый и недискретный, в котором каждый предмет явлен в другом предмете и является его естественным продолжением, обладает мощнейшим творческим потенциалом, непрерывно продуцируя новые формы жизни. Именно в таком идеально едином мире, основанном на центробежном стремлении всего ко всему, понятие смерти стирается, обращается в ничто. Природа здесь – непрерывный родовой канал, «сквозной длинношеий тоннель», где каждый одновременно и рождающий, и рожденный. С этой точки зрения даже смерть – то же материнское лоно, тоннелеобразный переход из одной жизни в другую, рождение себя заново:
если рождаться весь день и всю ночь
к свету тянуться ты чувствовать свет
то непременно закончится смерть
здесь между ног
Лирическая героиня Нади Делаланд не отделяет себя от окружающего, понимая условность собственной телесной оболочки. Ее героиня так же стихийна, как жизнь, что «потихоньку движется и жует», она проходит сложный процесс эволюции от эмбриона до «рождения внутрь себя», в посмертное запределье. Она – гусеница, спящая «в свитке осеннего ветра», чье дыхание – пока только ток невидимых пульсаций, потенция жизни.
Можно ли бояться конечности бытия, когда ты – естественное продолжение всего живущего? Когда твой физический уход – всего лишь освобождение и арена встречи с самим собой. Депрессивность постмодернизма, утверждающего идею постепенного угасания энергии и жизни на земле, неприемлема для автора книги «Голоса в голове». Напротив, поэтическое внимание Нади Делаланд всегда приковано к рождению и постоянному приумножению жизни. Такое состояние мира является естественным и единственно возможным. Всё, что нарушает закон живительной энергии, ведет к распаду «единой цепи бытия» и утрате целостности существования человека и всего, что его окружает. Трагические события недавнего времени звучат в поэзии Нади симфонией разлада и неостановимого ужаса, от которого может спасти только безумие:
отмотайте чуть-чуть назад
этот бред котара и ад
дети мертвые тихо спят
тихо дети в руинах спят
как не спятить когда все спят
ну так спять
Почувствовать действенность жизненной философии, которой пронизана книга «Голоса в голове», оказаться всецело в нее вовлеченными мы можем благодаря особой языковой организации и специфической грамматике, присущим поэтике Нади. Отсутствие знаков препинания, ломка традиционного речевого строя, обилие окказионализмов – все это ключи ко входу в потустороннюю реальность, в «мир преображенный», выражаясь словами Владимира Гандельсмана, автора предисловия.
мы сохраняйте свою пустоту
я тишину сохранили свою
вы до сих пор тонконого стою
он тонкоруко ветвями расту
Нарочитое смешение категорий времени и лица дает уникальный эффект присутствия «всего во всем», создает целостное, неделимое пространство надмирного существования человека. Мир более не делится на объект наблюдения и наблюдателя – на «я» и «ты», «я» и «они» – он становится идеальной световой сущностью. Лирический объект выходит за пределы самого себя. Теряя грамматическую отнесенность и гендерную идентификацию, он освобождается от земных привязок и земной обусловленности.
Метареализм Нади Делаланд иногда граничит с дадаизмом. Вспомним, что dada в переводе с французского – «лепет», стадия доречевого развития ребенка, следующая за гулением и предшествующая появлению первых слов и фраз. Но если эстетика Тристана Тцары интерпретировала этот лепет как стадию умирания и распада языка, превращенного в невнятные звукоизвлечения, то здесь мы имеем дело с явлением прямо противоположным. «Лепет и гуление», стихийность и непроизвольность речемысли, еще до этапа ее окончательного формирования и осознания, создают пантеистскую, наивно-религиозную, или даже стихийно-игровую, картину мира, свойственную детскому мышлению. Только ребенок способен каждый раз удивляться по-новому всему увиденному и услышанному, сохраняя свежесть и подлинность восприятия явлений в их тайных мистических связях:
мы хоронили птичку всем двором
воробушка полина насчитала
двенадцать одуванчиков а я
нашла коробку мятую по росту
мой брат устлал травой ее тепло
воробушек лежал в ней как в кроватке
укрытый одуванчиками мертвый…
Обыденная сцена похорон воробья превращается для детей в обряд инициации, первого постижения экзистенциального ужаса смерти как чего-то неотвратимого. Но в то же время в этом ужасе невольно прозревается иной, сакральный смысл. Не случайно стихотворение завершается аллюзией на образ воскресшего Христа. Воробышек исчезает из коробки, от него остается только пара перьев – и эта загадка без возможности разгадки превращает ребенка в юного философа, вечные «почему» которого адресованы не кому-то конкретному, а самому мирозданию.
Стихи Нади Делаланд имеют ярко выраженную эзотерическую природу. Они одновременно магия и алхимия, волхвование и медитация, и даже сеанс психотерапии. Напомним, что Надя – практикующий психолог и арт-терапевт, автор знаменитого проекта «Делаландия».
В конечном итоге, из буйства энергий и первостихий рождается пятый элемент, без которого детородная функция мира невозможна. Речь идет, конечно же, о любви – матери к ребенку, мужчины к женщине, человека к природе, всего ко всему. Только любовью мы множимся и прирастаем, созидаем и развиваемся, обретаем подлинный смысл существования. Но крайне важно в процессе обретения этого смысла оставаться призрачным наблюдателем, глядящим на мир из потустороннего окна, за которым – не вещи, не предметы и явления, не пресловутый домашний интерьер, а ты сам, подлинный и неповторимый житель своего личного зазеркалья:
если ты выбираешь себя а не то что в тебе
прорастает и длится выходит и смотрит снаружи
голубыми глазами на нежное облако в луже
то великий побег
из тюрьмы обречен
на дрожащий побег винограда
но хотя бы почувствуй ограду
удивленным плечом
[1] Надя Делаланд. Голоса в голове. – М.: Делаландия, 2023.