Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 2, 2024
Майка Лунёвская родилась в 1988 году в Тамбове. Автор публикаций в журналах «Знамя», «Дети Ра», «Кольцо А», «Новый Гильгамеш», «Юность» и др. Третий призер премии «Лицей» (2024). Живет в селе 1-Березовка (Тамбовская область).
* * *
то ли ей плохо видно
(не пользуется очками)
то ли бабушке все равно
на варенье вишня давится
с червячками
заодно
как бы странно мне ни казалось
вида не подаю
но пенки снимать отказалась
не пробую не плюю
к вечеру поливали себя и корни
водопровода нет есть бочка и буровая
майонезным ведерком (я же не посторонний)
нагую бабушку поливаю
в городе перед домом в кустах малины
вдруг кто увидит но бабушке наплевать
как говорится жизнь оказалась длинной
теперь-то чего скрывать
я раздеваюсь за домом
везде соседи
сразу неловко потом веселюсь с водой
горячей из бочки холодной из буровой
вдруг кто увидит уже не волнуюсь этим
стыд с меня что ли смылся волной в ведре
вечером летним видится в новом свете
родинка на бедре
родина во дворе
ягодное варе…
* * *
Оставить в прошлом прошлое, но что
тогда считать собой?
В закате силуэт села и месяц,
подсолнухи по правой стороне,
по левой стороне стоит туман,
но это не туман – комбайны в поле.
Оставить в прошлом прошлое с тобою
и то, что ты запомнил обо мне.
Уборочная пыль – мираж муки,
подсолнухи – на палочках круги.
Все кажется, что упростить легко.
А человек становится другим.
И звезды проявляются над ним,
и пахнет ночь травой и молоком.
* * *
Я прихожу к Ольшанке, сажусь на дно,
воды с него не набрать.
Но без воды, это ведь все равно
речка, река, как же еще назвать?
Так я сижу и жду, что волна пойдет,
вместо нее растет широко полынь.
А река ничего не ждет,
ее берега полны.
Не течением, а травой,
не рыбой, а муравьями.
Никогда не была пустой
(пустота не в реке, а в яме
или в том, кто сидит на дне).
Волна говорит волне:
«Не волнуйся.
Река во мне».
* * *
Не сломалась совсем,
а, согнувшись, разорвалась
ветка от сильного ветра.
На месте разрыва образовался клей
(должен помочь, но он не поможет ей –
слишком повреждена).
Наверно, она
не продержится долго,
зима ее завершит,
а весна обрушит пилой.
Но пока она держится,
вишня на ней висит
спелой, а не гнилой.
Я эту вишню ем,
задумываясь над тем,
как жизнь продолжается там,
где она совсем
невозможна.
* * *
Прямо за кладбищем поле, Ольшанка, ивы –
видела много раз, до сих пор красиво.
Там же стоит подсолнух и кукуруза,
между ними трава ничья.
Птицы, когда им грустно,
летают, но не кричат.
Влево – асфальт, направо – грунтовка к току.
Сколько я здесь на веле каталась, столько
по сторонам смотрела, понять пыталась,
небо еще ни разу не повторялось.
Дальше еще дорога, она к оврагу.
Иногда там чабан с собакой пасет отару,
иногда прилетают лебеди или гуси.
Собака кидается к велу, но не укусит
и не продолжит дальше за мной погоню.
Кто это все запомнит? А я запомню.